Али Саттар Атакишиев - Приключения Ибрагима
— Из какой преисподней вылез этот шайтан? — спросил стражник, всё ещё дрожа от испуга.
— Какой там шайтан! Это тот самый плут, который похитил падишахскую дочь, — ответил один из привратников. — Недурную награду получим теперь мы от визиря. Пойду скажу. А вы чтоб глаз не спускали с мошенника!
Уходя, привратник поднял с земли потрёпанную, невзрачную папаху и хотел было примерить.
— Брось, ещё паршу схватишь! — брезгливо крикнул другой привратник, вырвал папаху и отшвырнул в сторону. Потом уселся перед решётчатой дверью, предложил стражнику: — Садись.
Он достал короткий чубук, не спеша начал набивать его табаком из пёстрого кисета. Ударил кусочком железа о кремень, высек огонь, закурил...
— Ну, чего ты на меня вытаращился? — спросил он, заметив, что Ибрагим, лежавший за решёткой, ловит каждое его движение. — Плохи твои дела. Скоро тебя чик-чик!.. — И он провёл ребром ладони по горлу, как ножом.
— Любопытно, как ты можешь курить такую гадость? — поморщился Ибрагим. — Тьфу!..
— Эй ты, не очень-то расплёвывайся! — рявкнул привратник, задетый за живое. — Табачок у меня отменный!
— Отменный? — захохотал Ибрагим. — Да ты знаешь ли, что это такое — отменный? Ты его и не видывал. Хочешь, добавлю тебе настоящего табаку? Вот тогда ты поймёшь.
— А где у тебя табак-то? — спросил привратник. Связанный Ибрагим подкатился к решётке, выставил вперёд плечо.
— Распори ворот рубахи и бери.
Привратник нерешительно протянул руку.
— Ты что, меня связанного боишься, что ли? Смелее, заячья душа, — повторил Ибрагим.
Как видно, привратника обозлили эти слова. Он грубо дёрнул Ибрагима за ворот рубахи, достал шерсть чёрного дива. Вместе со стражником они удивлённо воззрились на странный тёмный пучок, напоминавший сухую морскую траву, помяли его в пальцах, понюхали.
— Какой же это табак? — хмыкнул привратник.
— Говорю тебе, такой, какого ты в жизни не видывал. Попробуй — узнаешь!
— А вдруг это какой-нибудь дурман? — опасливо спросил стражник.
— На, закури сначала ты, — струсил и привратник. — Если чего, я подмогу позову.
— Нет, нет, чубук твой, ты и кури. Позвать подмогу и я сумею.
Привратник затолкал шерсть в свой чубук, осторожно закурил. Из чубука поднялся слабый дымок. Привратник затянулся сильнее, дым повалил клубами, и из него выросла с громовым хохотом грозная фигура чёрного дива.
— Сюда, сюда, — позвал Ибрагим.
Чёрный великан перешагнул через одеревеневших от ужаса визиревых слуг, лёгким рывком сорвал с петель тяжёлую дверь и мгновенно освободил Ибрагима от верёвок.
— Спасибо, друг. А теперь спрячь этих людишек подальше и уходи, не то всё дело испортишь, — приказал Ибрагим.
Див взял в охапку привратника со стражником — они оба не успели слова вымолвить — и исчез. А Ибрагим, подхватив с земли папаху, побежал к своему дворцу, перенесённому сюда Ифритом по велению визиря. Он тихо вошёл внутрь, прокрался к покоям принцессы.
Через закрытую дверь слышалась печальная песня — это тихо пела Нурджахан, подыгрывая себе на сазе. На полу, привалившись к двери жирной спиной, сидел толстый евнух и клевал носом. Чтобы не уснуть, он медленно двигал челюстями — жевал сакыз, вязкую белую массу, похожую на резину. Сонные глаза то открывались широко и бессмысленно, то вновь закрывались, и евнух впадал в дремоту. На голове его, большой и круглой, как арбуз, покачивался огромный тюрбан с пышным султанчиком из конских волос.
Ибрагим осторожно выдернул длинный конский волос и сунул евнуху в открытый рот. Полусонный евнух продолжал жевать, волос прилип к вязкой массе, и Ибрагим легко вытянул сакыз изо рта евнуха. Лишённый дела, евнух мгновенно уснул.
Ибрагим отшвырнул сакыз в сторону, достал у евнуха из кармана ключ, отпер дверь и легко перешагнул через повалившуюся набок сладко храпевшую тушу.
Он скользнул в комнату и остановился. Сердце его сжалось при виде опечаленной девушки, которая, казалось, ничего и никого не замечала вокруг. Нурджахан перестала петь и глубоко задумалась, отложив саз. Две слезы выкатились из её глаз и задрожали на длинных ресницах.
Вдруг принцесса заметила, что саз поднялся в воздух. Нурджахан застыла в изумлении: саз поплыл по комнате, а струны его дрогнули и зазвенели нежной мелодией.
Принцесса поднялась, чтобы кликнуть служанок, но тут у самого её уха прозвучало едва слышное:
— Тс-с...
Она всё равно вскрикнула от неожиданности. Ибрагим зажал ей рот рукой и снял папаху-невидимку.
— Кто ты — джинн? Или шайтан? — спросила поражённая принцесса, не веря своим глазам.
— Нет, дорогая, я — Ибрагим, — улыбнулся юноша. Они оба даже не услышали, как скрипнула за дверью половица — это проснувшийся от возгласа принцессы евнух приник глазом к замочной скважине.
— О Ибрагим, дорогой мой, я тебя так ждала! Взгляни. — Принцесса подвела Ибрагима к окну. — Видишь, дворец визиря скоро будет готов. Если бы ты не пришёл, я бы умерла...
Через железную решётку окна — её не было прежде в комнате принцессы — Ибрагим увидел громаду, поднявшуюся так высоко, что тяжёлая тень легла на дорожки сада, на деревья. В этой тени уже не сверкали так радостно и ясно стены чудесного дворца Ибрагима, украденного визирем. На мрачную громаду поднимались беспрерывным потоком измождённые люди, сгибавшиеся под тяжестью камней. Надсмотрщики ударами плетей подгоняли их. Ибрагим сжал кулаки в бессильном гневе.
— Что нам делать? — с тревогой спросила девушка.
— Скорее бежать отсюда.
Снова заскрипели половицы за дверью — это евнух, слышавший слова Ибрагима, поспешил к визирю.
— Как же мы убежим? — грустно спросила принцесса. — Визирь хвастался мне, что отнял у тебя чудесный перстень, в котором заключалось всё твоё могущество.
— О нет, я презирал бы себя, если бы счастье моё зависело от одного лишь перстня. Даже если никаких чудес на свете не будет, у меня всё равно останутся голова и руки и визирь будет меня бояться.
— Да, да, я знаю, — радостно подтвердила Нурджахан.
— А сейчас нам убежать совсем не трудно. — Ибрагим, смеясь, достал из-за пазухи волшебную свирель. — Смотри, стоит мне заиграть на ней...
Дверь с шумом распахнулась. На пороге стояли визирь и стражники. Жирный евнух в огромном тюрбане злорадно выглядывал из-за спины своего повелителя. Один из стражников бросился к Ибрагиму и вырвал свирель из его рук. Ибрагим схватился за папаху-невидимку.
— Не давайте ему надеть папаху! — крикнул визирь. Он рванулся вперёд, но наступил ногой на липкий сакыз и плюхнулся посреди двери, преградив дорогу остальным. Ибрагим успел надеть папаху и исчез.
— Несите скорее сеть! Заприте двери! — торопил визирь, силясь оторвать от пола прилипшую туфлю.
Два стражника бросились за сетью, остальные захлопнули и припёрли дверь.
— Не упустите его, всех прикажу казнить! — грозил визирь, а сам метался по комнате в одной туфле.
Прижавшаяся в углу принцесса растерянно следила за ним.
Вот два стражника через щель приоткрывшейся двери пробрались в комнату, начали торопливо разматывать сеть.
— Быстрее, быстрее! — торопил визирь. — Растяните от стены до стены. Ступайте вперёд!
Сеть поползла по комнате, как огромная паутина. Внезапно в одном месте она дрогнула, заколыхалась...
— Попался! Попался! — ликовал визирь. — Закрутите его покрепче!
Просунув руку в отверстие сети, визирь нащупал голову пленника, сдёрнул папаху. Нурджахан увидела бившегося в сетях Ибрагима и кинулась ему на помощь. Визирь преградил ей дорогу.
— Где свирель? — спросил он у стражников.
Те передали ему отнятую у Ибрагима свирель. Визирь попробовал играть на ней, но слабые звуки, которые он извлёк из свирели, совсем не были похожи на музыку. Визирь подозвал евнуха. Тот подошёл, озираясь во все стороны и дрожа от страха. Визирь стянул тюрбан и вместо него надел евнуху на голову папаху Ибрагима. Евнух мгновенно исчез, громко икнув от неожиданности. Визирь снял папаху — евнух снова появился. Его жирные побагровевшие щёки дрожали. Поражённые стражники переглядывались. Визирь, очень довольный, спрятал за пазуху свирель и папаху, подошёл к опутанному сетью Ибрагиму и остановился перед ним в надменной позе победителя.
— Мэ-э-э! — проблеял Ибрагим, просунул руку через сеть и дёрнул визиря за козлиную бородку.
Визирь шарахнулся в сторону и затопал ногами:
— В зиндан его! В темницу!
Стражники, грубо толкая, повели Ибрагима прочь из комнаты. Он едва переступал опутанными сетью ногами, но смотрел на своих врагов смело и насмешливо. В дверях он обернулся, кивнул головой плачущей Нурджахан.
А визирь кинулся в соседнюю комнату, остановился перед зеркалом и несколько минут с ненавистью созерцал свою козлиную бороду. Потом схватил кинжал и обрезал её решительно.
