Мэри Нортон - Мисс Прайс и волшебные каникулы
Но... Подобные уловки редко удаются: рано или поздно в дело вмешивается Судьба, и прошлое возвращается в виде сногсшибательной новости. Именно так оно и вернулось к Кэри и Чарльзу примерно два года спустя, холодным и скучным зимним утром, прячась в ежедневной газете. Оно объявилось вполне невинно, с беконом и овсянкой, замаскированное под лондонскую «Таймс».
— Смотри, — сказала Кэри слабым голосом. С ложкой в руке она склонилась над колонкой объявлений.
Кэри и Чарльз были в комнате одни: их мама, миссис Уилсон, ушла на работу, а Пол еще не встал.
— Что такое? — спросил Чарльз.
Кэри сунула ему газету через стол.
— Вот, — сказала она и ткнула пальцем.
— Норковое пальто, — прочел он вслух, — почти новое...
— Нет, ниже.
— «О, эти бледные руки, сердце мое поет...»
— Да нет, вот здесь. «Леди с маленьким домиком...»
— «Леди с маленьким домиком в деревне готова принять двух школьников на летние каникулы. Плата умеренная. Наилучшие рекомендации. Обращаться к Э.Прайс, Мач-Френшэм... — Чарльз помедлил. — Кровати...»
— Ну, видишь теперь? — спросила Кэри.
Чарльз кивнул. Они помолчали.
— «Малые Ольшаники»? — спросил Чарльз. — Так назывался дом?
— Что-то в этом роде. Точно не припомню.
— В Мач-Френшэм может быть несколько Прайсов.
— Но Э.Прайс, — уточнила Кэри. — Мисс Прайс зовут Эглантин.
— Да? — бледнея, переспросил Чарльз.
— Да. Эглантин Прайс, — твердо ответила Кэри.
Ребята молча уставились друг на друга. Потом снова склонились над газетой.
— Здесь говорится только о двоих детях, — заметил Чарльз.
— Ну, Пол-то может спать где угодно. Особенно если она узнает, что это мы.
Оба пытались соображать изо всех сил. У всех работающих мам летние каникулы неизбежно становятся проблемой. В прошлом году Кэри, Чарльз и Пол ездили на ферму в Корнуолл и им там очень понравилось, так что, похоже, все шло к тому, что их отправят туда снова.
— Между прочим, Мач-Френшэм гораздо ближе к Лондону, — сказала Кэри. — Мама сможет приезжать повидаться с нами. А если мы ей скажем, что мисс Прайс была приятельницей тетки Беатрисы...
— Не совсем приятельницей.
— А помнишь персики?
Чарльз молчал.
— А как быть с шишечкой? — спросил он наконец.
— А что?
— Где она?
У Кэри вытянулось лицо.
— Не знаю, — задумалась она. — Где-нибудь должна быть.
— А с какой стати? Кучи вещей в этом доме пропадают неизвестно куда. Лучше опять поехать в Корнуолл, чем ехать к мисс Прайс без шишечки.
— Я тоже так думаю, — согласилась Кэри. — Там, по крайней мере, были пляжи... и пещеры, и скалы, по которым можно лазить... Я как-то видела ее в ящике для ножей.
— Сейчас ее там нет.
— Или это был ящик с инструментами?
— Да, она сто лет там валялась. А потом перестраивали стенной шкаф в детской, помнишь? Сейчас ее там тоже нет.
— Ну, не знаю, — сказала Кэри, — где-то я ее встречала, в какой-то коробке. Там еще были старые дверные ручки и шурупы...
— Старые дверные ручки? — Чарльз вскочил. — Я знаю, где они. В той матерчатой сумке, на гвозде в чулане...
Там она и оказалась — слегка заржавевшая и забрызганная побелкой. Чарльз и Кэри посчитали это «знаком».
Миссис Уилсон была озадачена. Бедфордшир вместо Корнуолла? И откуда это непонятное волнение по поводу ничем не примечательной незамужней леди? Она смутно догадывалась, что за этим кроется нечто большее, чем могло показаться с первого взгляда. Но на все свои вопросы миссис Уилсон получала самые удовлетворительные ответы.
Обменялись письмами, назначили встречу. Ребята слонялись по дому в мучительном ожидании. Но они напрасно волновались: за чаем и пирожными в кондитерской «Фуллерз» их мама позабыла все свои опасения, оказавшись во власти своеобразного обаяния мисс Прайс. Мисс Прайс держалась с достоинством, но дружелюбно, сказала, что испытывает к ребятам глубокую симпатию и согласилась принять всех троих при условии, что они будут аккуратно обращаться с ее вещами и немного помогать по дому.
— Как чудесно! Как чудесно! — запела Кэри, услышав новость.
Она, напевая, закружилась по комнате, и даже Чарльз почувствовал потребность постоять на руках. Только Пол не проявил энтузиазма. Он сидел на коврике у камина и с любопытством за ними наблюдал.
— Мы там будем спать? — вдруг спросил он.
Миссис Уилсон обернулась — он ответил ей невинным и послушным взглядом; но и того, и другого было в этом взгляде что-то чересчур.
— Ну да, Пол, — озадаченно ответила она, — конечно же, вы будете там спать... — И снова, по какой-то непонятной причине, миссис Уилсон почувствовала беспокойство. — А что?
Лицо Пола медленно-медленно расплылось в улыбке. Он отвернулся и начал выщипывать коврик.
— Так, ничего, — быстро сказал он.
И СНОВА ПОТЕРЯНА...
С начала ребятам показалось, что никто их не встречает. Но потом Кэри заметила в конце перрона повозку молочника.
— Идемте, — сказала она. — Вон мистер... Бисселтуэйт.
Она даже удивилась тому, как легко вспомнилось это имя. Мистер Бисселтуэйт, молочник... ну, конечно.
— Она заказала две пинты[6] дополнительно, — сообщил мистер Бисселтуэйт, когда ребята забрались в повозку. — И сказала, что это для вас. Вырос, а? — прибавил он, кивая на Пола.
— Мы все выросли, — ответила Кэри.
Поезд ушел, на станции было тихо. Трава у железнодорожных путей пахла клевером, высоко в небе пел жаворонок: «О, как чудесно вернуться в деревню!»
Цок-цок-цок, стучал копытами пони. Запах лошади смешался с ароматом поля, и всюду — на север, юг, восток и запад — простиралась глубокая деревенская тишина.
— Вон Медников Холм, — сказал Чарльз. Медников Холм? Как странно возвращались эти названия. И Римские Развалины. — Гляди, Пол, вон что-то вроде стены, поросшей травой. Там когда-то была Римская крепость.
Пол пребывал в блаженной полудреме, навеянной цоканьем копыт по твердой дороге, ритмичным колыханием пыльного пегого лошадиного крупа и быстрым, легким постукиванием колес. Холм казался ему одновременно далеким и совсем близким.
— Пол, вон там дом мисс Прайс, — сказала Кэри, — под тем холмом. Его еще не видно. А видишь эту дорожку? Она ведет к Ферме... как ее?
— Ферме Лоубоди, — подсказал мистер Бисселтуэйт.
— Ферме Лоубоди. А там Дальний Лес...
— Гляди, Пол, — вмешался Чарльз. — Видишь кедры? Те темные деревья за церковным шпилем? Ну вот, дом тети Беатрисы там, среди них. Где мы жили в прошлый раз.
— Он перешел к Управлению водоснабжения, — сообщил мистер Бисселтуэйт.
— Да? — сказала Кэри. — Когда?
— Примерно через год после того, как умерла ваша тетя.
— Да? — повторила Кэри. Она попыталась представить сумеречный старый дом без тетки Беатрисы; без высоких буфетов и тяжелых занавесей, ковров, столов, пальм в кадках, без...
— Мистер Бисселтуэйт! — неожиданно сказала она.
— А?
— А мебель тоже перешла к Управлению водоснабжения?
— Нет, мебель продали.
— Кому?
— Да было что-то вроде распродажи. Приезжали торговые агенты из Лондона. И деревня многое купила. Моя старуха приобрела рулон линолеума и пару стульев.
— Да... — протянула Кэри.
Так, значит, мебель продали. Кто-то неизвестный купил кровать Пола, спал на ней по ночам, застилал ее утром, разглаживая простыни, поправляя матрац...
— Все продали? — спросила Кэри. — Кровати и все остальное?
— Думаю, что все, — сказал мистер Бисселтуэйт. — Управлению водоснабжения кровати ни к чему. Тпру! — прикрикнул он, пуская пони шагом. — Узнаете?
Это был переулок мисс Прайс за садом тетки Беатрисы. Сердце Кэри забилось чаще, когда она увидела яркое облако вьющихся роз за изгородью из боярышника — тех самых, сорта «Дороти Перкинс», что росли по обеим сторонам калитки. Они стали гуще, выше, на них было больше бутонов, чем раньше. А вот и калитка с надписью «Малые Ольшаники». Кэри взглянула на Чарльза. Похоже, и он волновался.
— Ну вот и приехали, — сказал мистер Бисселтуэйт, когда пони остановился. — Я вам помогу с багажом.
Калитка тихонько скрипнула, щелкнула задвижка. Как во сне, они прошли по прямой мощеной дорожке между цветочными грядками к парадной двери...
Дверь открылась прежде, чем ребята успели дотронуться до дверного молотка — и перед ними очутилась мисс Прайс. Просто поразительно — мисс Прайс! Свежая, улыбающаяся, с раскрасневшимся лицом.
— Я услышала калитку, — объяснила она, забирая у Кэри сумку. — Так, так, так. Это просто замечательно. Пол, осторожно на ступеньках, они только что вымыты.
Мисс Прайс была такой, какой они ее помнили, и все же в чем-то неуловимо изменилась, что, впрочем, и происходит обычно с людьми, которых долго не видишь. Но, взглянув на ее длинный розовый нос, Кэри вдруг успокоилась. Это был добрый нос, застенчивый нос, нос, на кончике которого однажды висела слезинка (так давно это, кажется, было); в общем, это была мисс Прайс.
