Автор неизвестен - Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки
— Ведь все равно напугаю, вот только смех свой к Мити отправлю.
Сидит Мити, шьет, и вдруг такой на нее смех нашел, даже живот схватило:
— Что это со мной? Наверное, Кутх что-нибудь выделывает.
А Кутх снова набрал воды в рот:
— Ну, теперь-то я тебя напугаю!
Лиса лежит голая, спит. Брызнул Кутх водой на спящую. Сильно испугалась лиса, вскочила, побежала, на все натыкается сослепу. Кутх со смеху помирает. Вдруг лису окликнул кто-то:
— Ты чего это ходишь голая?
— Кутх меня напугал, — говорит лиса. — А кто тут?
— Это мы, голубички, сами себя собираем.
— Дайте мне две голубичинки.
Дали ей, вставила их вместо глаз. Все кругом синее стало. Вдруг подальше бруснички сами себя собирают:
— Лиса, ты чего это так ходишь?
— Кутх напугал. Дайте две брусничники.
Выбросила лиса голубичинки, брусничники вставила. Все теперь красное стало. Дальше пошла. Шикши сами себя собирают. Спросили шикши лису, что это с ней. Сказала лиса:
— Кутх меня напугал, глазки я потеряла, кухляночку потеряла. Дайте мне две шикши, чтобы глазки сделать.
Дали ей, она брусничники выбросила, шикши вставила. Нашла то место, где оставила глазки и кухляночку. Смотрит— у нее вся шкурка засохла, покоробилась. Лиса замочила ее в лужице. А тело ее все болит, исцарапалось по кустам.
Пришел Кутх домой, все смеется:
— Мити, послушай!
А Мити сердится. Кутх говорит:
— Чего ты, Мити, сердишься? Послушай, что я тебе смешное расскажу. Напугал я лису, вся голая побежала, даже глаза не вставила.
Мити говорит:
— Эх ты, Кутх, Кутх. Никогда-то от тебя ничего путного не услышишь! Только бы тебе озорничать, а хорошего ничего не делаешь. Стыдно мне вместе с тобой жить.
— Ай, Мити, зато лиса голая бегала, вот было смеху-то! Ну уж не сердись. Как снег выпадет, залезет она в свою нору, вот тогда я ее тебе принесу на воротник.
167. Как Кутх сделал работящей свою жену Мити
Рассказала в 1965 г. Л. Н. Толман, 61 года; зап. и пер. Н. К. Старкова. Публикуется впервые.
Жили Кутх с Мити. Мити очень ленивая была, а Кутх — очень работящий. Кутх постоянно на охоту ходил и обязательно кого-нибудь убьет: то уток, то оленя, то медведя. Очень много рыбы ловил, нерп тоже добывал. Домой придет, попросит поесть. А Мити все одной юколой кормит, никогда ничего не сварит. Только спит.
Вот однажды пришел Кутх с охоты, а Мити опять его юколой кормит. Кутх говорит:
— Я сегодня не буду есть. Очень заболел. Живот очень сильно болит. Сейчас умру.
Мити заплакала:
— Как же я без тебя буду жить?
А Кутх отвечает:
— Скажу, как жить: когда умру, могилу для меня не глубокую вырой. В могилу побольше травы положи, а землей не засыпай, только кедрачом прикрой. И каждый день мне толкушу, кирилку210, сарану211 приноси; котлеты делай с сараной и кимчигой212; чагой запасись, чай заваривай. Все это на могилу приноси. Все поставишь и сама уходи. Назад не оглядывайся, иначе тоже умрешь!
И вот Мити рано встанет, в лес пойдет, много сараны и кимчиги накопает, всякой ягоды соберет. Домой вернется — котлеты приготовит, толкушу и кирилку сделает, чайник вскипятит, чай заварит и отнесет все это Кутху. Кутх все это съедал и очень поправился. А Мити с раннего утра до позднего вечера варит да в лес ходит. Наконец Кутх видит: Мити очень работящей стала. Сразу и встал. Переправился через реку, где их дом, вышел и закричал:
— Мити! Перевези!
А Мити вышла к реке и видит: очень толстый человек стоит. Не узнала сперва. Голос Кутха, только Кутх-то очень худой был. А Кутх и говорит:
— Не узнаешь меня? Я — Кутх!
Очень обрадовалась Мити. Эмэмкута позвала, чтобы Кутха перевезти через реку. Спросила Кутха:
— Как это ты ожил?
— Да бог сказал: «Твоя жена очень работящая стала, я и решил тебя оживить. Пойди и живи с ней!»
Отсюда все и началось: Мити все время варила, в лес ходила и очень работящей стала.
168. Ложная смерть Кутха
Зап. в 1910–1911 гг. в районе Хайрузово Камчатской обл. В. И. Иохельсон.
В русском переводе публикуется впервые.
Опубл.: Kamchadal texts, стр. 151, № К2.151. Пер. с ительменского А. П. Володин.
Вариант ж165.
Жил-был Кутх с женой Мити. Были у него дети: Эмэмкут и Синаневт. Эмэмкут отдельно жил. Отца плохо кормил. Кутх подумал и сказал жене:
— Мити, близок уже мой час. Завтра я помру, ты приготовь меня, попроси у Эмэмкута пук с жиром и мяса. Ты, Мити, всего положи в яму: кипрея, кузовок шикши, ступку, пест, сито, светильник, воды, дров и огня.
Стала Мити Кутха снаряжать. Сказала:
— Ты, Кутх, все врешь, не умрешь ты!
— Нет, правда, Мити, умру!
Вот Мити наварила мяса, толкушу сделала, приготовила еды, отпраздновала Кутхову смерть. Кутх славно наелся. Потом сразу умылся, сел. Смотрит вся семья на него. Вдруг закатились у Кутха глаза. Упал тут же Кутх и умер. Испугались домашние. Эмэмкут выкопал большую яму, сверху прикрыл. Поволокли Кутха из дому в яму. Во дворе Кутх не выдержал, засмеялся. Синаневт увидела и сказала:
— Глядите, Кутх смеется!
Мити сказала ей:
— Хватит тебе врать! Когда это мертвый смеялся?
Засунули Кутха в яму. Всю пищу и яму сверху травой прикрыли, дырку сделали. Стемнело. Засветил Кутх жирник, развел огонь. Стал толкушу сбивать. Вышла Синаневт, увидела в яме у Кутха огонь, услышала стук песта в ступе. Сразу вернулась, сказала:
— Мити, у Кутха в яме огонь горит, там стучат, будто толкушу делают.
Мити сказала:
— Ну вот, пошла врать! Как это мертвый будет делать толкушу, глупая?
Стал Кутх в яме жить. Хорошо ел. По ночам пищу варил, толкушу делал. Все запасы съел. Тогда вышел из ямы, пошел в дом. Вошел. Домашние испугались. Дети сразу убежали. Кутх сказал:
— Не бойтесь, я вернулся, не приняли меня на том свете. Мити, позови детей!
Мити позвала всех детей. Пришли. Кутх рассказал:
— Эмэмкут, бог велел тебе хорошенько меня кормить, заботиться обо мне, жить вместе со мной.
Стал Эмэмкут об отце хорошо заботиться, кормить его. Зажил Кутх, ни в чем не нуждаясь.
169. Как Кутх умирал
Рассказала в 1969 г. В. И. Пономарева (см. прим. к № 166), зап. и пер. А. П. Володин. публикуется впервые.
Вариант № 168.
Ну вот, живет Мити. Ничего не хочет делать, ничто ей не мило. Ушла в свои думы, ничего Кутху не варит. Кутх все по лесу шляется, придет — ничего не сварено. Дает ему Мити одну юколу жесткую-прежесткую. Поест немножко, голодный спать ложится. Утром снова уходит куда-то. Приходит — опять на столе юкола прокисшая, источенная червями. Поест Кутх чуть-чуть, ляжет и все думает: «Что же это с Мити? Как бы мне сделать, чтобы все по-прежнему стало?»
Вот ушел он в лес и придумал: «Скажу-ка я Мити, будто бы бог с неба спустился, хочет меня забрать».
Пришел домой. Мити опять ему юколу дает.
— Мити! Послушай, что я тебе теперь скажу.
— Чего тебе? Ну, говори.
— Сегодня бог с неба спустился, прямо там, где я стоял. Спустился и говорит мне: «Я хочу тебя взять, Кутх, душу твою хочу взять. Пусть тебя в яму положат. Только ты Мити скажи, чтобы мне пищу хорошую делала, да туда к тебе приносила». Видишь, Мити, я сейчас помру. Положи меня в яму, но не засыпай. А еще, Мити, помни, что пищу надо в одно время носить — как сядет солнце, так сразу и неси. Днем бог приходить не будет. Ну, я сейчас помру.
Упал Кутх да и умер. Засуетилась Мити, стала Кутха хоронить. Положила его в яму, но не засыпала. Лежит Кутх в яме. Мити туда же пищу положила, сама ушла. Кутх сказал:
— Ну-ка, посмотрю, далеко ли Мити ушла.
Посмотрел — Мити уже не видно. Кутх сразу сел, начал есть, хорошо наелся.
— Ну-ка, пойду погуляю.
Вот солнце село — Кутх быстро пришел, в яме растянулся. А Мити кушанье несет: бог-то, наверное, есть хочет. Поставила она пищу, села, заплакала. Поплакала, потом сказала:
— Бог-то все кушанья съел. Завтра еще лучше сварю, лишь бы Кутха на том свете не жгли, не мучали. Душа-то его у бога находится.
А Кутх слушает, что Мити говорит. Собрала она грязную посуду:
— Хорошо ее вымою, завтра богу еще кушанья принесу.
Пошла Мити, сама плачет, даже рыдать начала. Как только Мити скрылась, Кутх сразу вылез, начал есть. Все съел, отлично наелся. Сам пошел на всю ночь да на полдня, шляться. Вот солнце стало садиться — Кутх быстро пришел, в яме вытянулся. Мити пришла, снова принялась плакать:
— О-ой, Кутх, Кутх! Если б ты сейчас ожил, я бы опять стала веселая, все-все для тебя бы делала.
А Кутху только того и надо было.
