Тимофей Веронин - Современные писатели – детям (сборник)
Время летит незаметно. Настал день отлета.
Дядя Ваня и Дружок надели скафандры, забрались в кабину космического корабля и устроились в стартовых креслах.
Пять, четыре, три, два, один, старт!
Как сто разъяренных тигров, взревели разгонные двигатели. Дружок испугался и посмотрел на дядю Ваню. Дядя Ваня успокоил его одними глазами: шум стоял такой, что голоса не было слышно.
Ракета вздрогнула и оторвалась от земли. Тут-то и начались перегрузки. Дружка вдавило в кресло с такой силой, что он и вздохнуть не мог. Ну а дядя Ваня – к перегрузкам привычный – лежал себе да посвистывал.
Но вот смолкли разгонные двигатели. Ракета истратила все топливо, вывела космический корабль «Одиссей» на орбиту, а сама от него отделилась, потому что была уже не нужна.
Наступила невесомость. Удивляясь отсутствию веса, Дружок поплыл к иллюминаторам. В один посмотрел – темнота, звезды. В другой посмотрел – темнота, звезды. В третий посмотрел – голубой шар плавает в темноте.
– Папа Ваня, а где мама Люба? Где наш дом? Где наш город? – спросил Дружок.
Дядя Ваня не ожидал такого вопроса. Он думал, что все-все Дружку уже объяснил, а, оказалось, самого-то главного Дружок и не понял.
– Дружок, мама Люба, наш дом и наш город – все это осталось внизу – на нашей планете. Мы с тобой сейчас находимся в космосе. Домой мы обязательно вернемся, но сначала нам нужно сделать работу, ради которой мы с тобой и полетели в космос.
– Работу? – переспросил Дружок и вздохнул. – А когда же домой?
– Через полгодика, – развел руками дядя Ваня.
Дружок пожевал губами, прикидывая в уме: сколько это – полгодика.
– Полгодика – это завтра? – спросил он.
– Нет, – ответил дядя Ваня.
– Послезавтра? – Дружок удивленно приподнял брови.
– Нет.
– Послепослезавтра? – Дружок нахмурился.
– Да, – ответил дядя Ваня. – Послепослепослепослепосле…
«Одиссей» начал разгон к месту встречи с кометой. Траектория его движения была рассчитана таким образом, чтобы он постепенно вышел на орбиту кометы и летел сбоку от нее – параллельным курсом.
– Папа Ваня, – спросил Дружок, – а мы не потеряемся в космосе? Гляди, как далеко мы от Земли улетели. Мы сможем найти обратный путь?
– Не волнуйся, Дружок. Пока система ориентации работает, нам нечего бояться. Одна антенна этой системы все время направлена на Солнце, другая – на Землю. Так что мы с тобой не заблудимся…
Комета Фокса была хорошо видна и с каждым днем становилась все ближе. Сначала она была похожа на огромный прожектор, летящий вслед за «Одиссеем». Потом стала светящимся шаром размером с Луну. И наконец, закрыла собою полнеба.
– Это и есть комета? – снова спросил Дружок.
Дядя Ваня кивнул, не зная, как Дружок отнесется к этой новости.
– Самой кометы не видно. Мы видим только ее кому – газово-пылевое облако.
– Красиво! – сказал Дружок. – Но почему-то страшно.
«По-настоящему страшно будет, когда мы войдем в эту самую кому, – подумал дядя Ваня. – На нас обрушится град небесных камней, и, дай Бог, чтобы корпус корабля выдержал».
Ничего этого дядя Ваня Дружку, конечно, не сказал. Зачем раньше времени пугать питомца. Вдруг все еще обойдется. Дядя Ваня, наоборот, даже успокоил Дружка:
– Уверяю тебя, бояться нечего. Мы подлетим к комете поближе и сфотографируем ее: надо же узнать, какого она цвета на самом деле, синего или не синего.
– А потом?
– Потом повернем к Земле и полетим домой.
– Эх, скорей бы уж… – вздохнул Дружок.
Как только «Одиссей» вошел в газово-пылевое облако, по его обшивке сразу застучали камни – большие и маленькие.
Бум!
Бамм!
Бух!
– Папа Ваня, кто это стучит в стенку? – испуганно спросил Дружок. – Может, открыть, посмотреть?
– Ни в коем случае! – воскликнул дядя Ваня. – Мы летим в коме, и нас бомбардируют частицы космической пыли. Взгляни в иллюминатор.
Дружок посмотрел и еще больше испугался.
– Папа Ваня, вокруг нас булыжники летают! А ты говоришь – пыль.
– Частицы космической пыли бывают разной величины, – ответил дядя Ваня. – Бывают и с булыжник размером… Ты, главное, не волнуйся. Корабль у нас крепкий. Выдержит.
Но корабль не выдержал.
Один камень попал в иллюминатор, и по стеклу пошли трещины. Пришлось закрывать иллюминатор аварийным люком.
Другой камень повредил антенну ориентации, и «Одиссей» сразу же потерял из виду Землю. Теперь он запросто мог заблудиться в космосе.
Третий камень разбил одну из солнечных батарей, и бортовой компьютер сообщил, что энергии двух оставшихся батарей для нормальной работы аппаратуры недостаточно.
Четвертый камень пробил резервный топливный бак, и топливо тонкой струйкой стало вытекать в космическое пространство.
Дядя Ваня заволновался: ситуация, как говорится, была нештатная. По всему выходило, что без посторонней помощи «Одиссей» домой вернуться не сможет. Дядя Ваня решил связаться с Землей: что-то посоветует ему Главный по полетам?
Главный долго молчал, собираясь с мыслями. Наконец он принял решение.
– Приказываю вам совершить посадку на комету. В сложившейся ситуации считаю это единственно верным решением. Спасательная экспедиция вылетит к вам через три дня. Комету она догнать, конечно, не сможет. Поэтому направлю ее навстречу комете – в ту точку пространства, в которой вы будете через три месяца.
– Значит, мы на три месяца станем пленниками кометы? Вместе с ней мы совершим полет вокруг Солнца?
– Да…
Дядя Ваня задумался. Вблизи Солнца температура на комете может возрасти до пятисот градусов. Примерно две недели «Одиссей» будет жариться на солнечной сковородке, и еще неизвестно, выдержит ли такое испытание обшивка корпуса. Но другого выхода, видимо, не было.
– Вас понял, – ответил дядя Ваня.
– Продуктов и кислорода у вас достаточно, – сказал Главный. – Так что, надеюсь, до прихода спасателей вы продержитесь… Ну а пока выполняйте программу полета – фотографируйте.
И дядя Ваня начал фотографировать…
Ядро кометы было совсем близко. Оно было каким-то серым, а вовсе не синим, как предполагали ученые. «Одиссей» медленно облетал ядро, а три фотокамеры постоянно снимали его с разных сторон.
Дядя Ваня смотрел в иллюминатор и выбирал удобное место для посадки. На одной стороне кометы стояла жара – плюс пятьдесят градусов. На другой стороне трещал лютый мороз – минус сто семьдесят. Надо было найти гладкую поверхность с умеренной температурой.
Дружок подошел к дяде Ване, тронул его за плечо и сказал:
– Папа Ваня, мы с тобой попали в переплет. Но ведь надежда умирает последней. Я правильно понял?
– Правильно, – ответил космонавт Петров, удивляясь выдержке и спокойствию своего любимца…
«Одиссей» завис над местом посадки и выстрелил в комету тремя специальными якорями. Каждый якорь намертво закрепился в рыхлом грунте. «Одиссей» подобрал якорные тросы и распластался на поверхности кометы. Посадка была завершена.
– Не отправиться ли нам на прогулку? – спросил дядя Ваня так, будто речь шла о походе в загородный парк.
– Пошли, погуляем, – согласился Дружок.
Они надели скафандры и через шлюзовую камеру вышли наружу.
– Дружок, прицепи к скафандру страховочный трос, – с казал дядя Ваня в микрофон, показывая, что и как нужно сделать.
– А зачем? – удивился Дружок. – Я не буду далеко убегать.
– Притяжение кометы ничтожно мало. Если подпрыгнуть, можно улететь в открытый космос и не вернуться. Так что будь осторожен.
– Понял, – удивленно промямлил Дружок.
Выйдя из корабля, дядя Ваня первым делом взглянул на небо. Небо кометы Фокса было удивительным – разноцветным. Подсвеченное Солнцем, газово-пылевое облако переливалось всеми цветами радуги. А от головы кометы к ее хвосту в небе тянулись фиолетовые полосы. Это испарялись нагретые Солнцем газы и пыль.
Горизонт на комете был гораздо ближе, чем на Земле. Казалось, вся поверхность кометы – это огромная театральная сцена, обрывающаяся в пустоту.
Отойдя от «Одиссея» на десять метров, дядя Ваня взял пробы снега и грунта. Он хотел знать, из чего состоит комета.
– Как я и говорил, комета – это безжизненный кусок льда, – сказал он Дружку. – К тому же даже не синего цвета.
– Я тоже говорил, что у каждой кометы должны быть свои Робинзон Крузо и Пятница, – заметил Дружок.
Дядя Ваня улыбнулся. Он был рад, что Дружок не пал духом, а наоборот – способен даже шутить.
– Ну, на первый раз хватит, – сказал он. – Пора на корабль… А то мне уже спать хочется.
– Утро вечера мудренее, – подхватил Дружок.
