Кристине Нёстлингер - Пёс спешит на помощь
— Спасибо вам, сестричка, за уход, — сказал ей Пёс. — И господину доктору передайте мою огромную благодарность за лечение. А ещё будьте так добры, позвоните, пожалуйста, домой вдове Ольге, попросите Медведя принести мне одежду.
— Ну-ну, — отозвалась Сиамка, — куда это мы так спешим? Вот дядя доктор нас посмотрит и скажет, когда нам можно домой.
Она потрепала Пса по щеке и вышла из палаты.
Пёс пил свой чай, жевал сухарики и размышлял, почему же он до сих пор не умер. А поскольку размышлять он умел хорошо, то вскоре пришёл к выводу, что в больницах, очевидно, не только умирают. Видимо, здесь иногда и выздоравливают!
А потом Псу пришла ещё одна мысль. «Больница, — подумал он, — прекрасное укрытие от полиции. Уж точно они не будут искать учителя-самозванца на больничной койке».
— Следовательно, — сказал себе Пёс, — я пока должен оставаться больным!
Пёс стряхнул с морды сухарные крошки, удобно вытянулся на кровати, прикрыл глаза и собрался полистать свой мысленный альбом: ему хотелось посмотреть облака. Но тут Сиамка вкатила в палату кресло на колёсиках.
— А теперь нам нужно подробно обследоваться, — сказала она.
Пёс поднялся с кровати. Он мог бы сделать это одним скачком, но подумал: «Раз я больной, не стоит очень уж бодро прыгать». Он уселся в кресло-каталку, и Сиамка повезла его по бесконечным больничным коридорам. Они останавливались у каждой двери. В одном отделении Псу сделали рентген, в другом прослушали лёгкие, в третьем измерили рост и вес. За одной дверью ему заглядывали в глаза, за другой — в пасть. День уже клонился к вечеру, когда Сиамка прикатила Пса обратно в палату.
Пёс помирал с голоду, но сказал себе: у больной собаки не бывает аппетита. Поэтому он промолчал, когда Сиамка снова принесла ему чашку чаю и два сухарика. Он надеялся на Медведя и Ольгу. Ведь они, конечно, придут его навестить и наверняка принесут целую палку колбасы. (Пёс, когда навещал кого-нибудь в больнице, всегда приносил больному палку колбасы.)
Медведь и Ольга действительно пришли. Ольга принесла Псу большой красивый букет цветов.
— Чтоб у вас тут было поуютнее, — сказала она.
Медведь принёс толстую книгу со смешными историями.
— Чтобы ты тут не скучал, — сказал он.
Пёс был страшно разочарован. Но виду не подал. Благовоспитанный Пёс никогда не скажет, что подарки ему не понравились и он ждал совсем другого. Но, когда посетители собрались уходить и спросили на прощание, что ему принести завтра, Пёс сказал:
— Принесите, пожалуйста, большую палку колбасы.
— Колбасы?! — Ольга пришла в ужас. — Многоуважаемый Пёс, вы же на строгой диете! Колбаса для вас сейчас — отрава!
Медведь с ней согласился.
— Колбасу мы тебе принесём, когда врач разрешит, — сказал он.
Вечером Сиамка снова принесла чай, два сухарика и блюдечко яблочного пюре.
— Будут у нас ещё пожелания? — спросила она.
— Сестричка, у меня в животе урчит… — смущённо пробормотал Пёс.
— Раз в животе урчит, значит, мы идём на поправку! Значит, скоро можно и домой!
— Ах, простите, — поспешно сказал Пёс, — это я оговорился. В голове у меня урчит, а не в животе!
— В голове урчит? — Сиамка удивлённо поглядела на него.
— За ушами, — пояснил Пёс. — Где-то там глубоко.
Сиамка достала из кармана фартука карандаш и что-то быстро нацарапала на температурном листе, висевшем в ногах кровати. Потом пожелала Псу спокойной ночи и вышла из палаты. Пёс бросился смотреть, что она написала. «Болезненное урчание в верхней части головы» — было написано на листке.
Пёс уже хотел лечь обратно, но тут из коридора послышалось тихое дребезжание и позвякивание. И запах мяса! «Сиамка раздаёт ужин», — подумал Пёс. У него потекли слюнки. Пёс подкрался к двери, тихонько приоткрыл её и осторожно выглянул в коридор. Прямо перед его дверью стояла тележка со стопкой тарелок и огромной кастрюлей гуляша.
Запах мяса ударил Псу прямо в ноздри, так что слюна закапала изо рта. Пёс приоткрыл дверь пошире и высунул голову — в коридоре не было ни души. Из соседней палаты доносился голос Сиамки:
— Ну, ну, надо покушать! Открываем ротик и кушаем!
Тут Пёс распахнул дверь, одним прыжком подскочил к тележке, схватил тарелку, до краёв наполнил её мясом, в одно мгновение это мясо проглотил, вылизал тарелку дочиста и поставил её обратно на тележку. Урчание в животе прекратилось. Пёс проскользнул обратно в палату, лёг в постель и блаженно уснул.
На следующий день, после утреннего чая с сухариками, в палату к Псу пришли сразу три врача. Один был очень толстый, другой — тощий как щепка, третий — нормального сложения.
Врач нормального сложения сказал:
— И пожалуйста, всегда вдох через нос, выдох через рот — во избежание инфекций дыхательных путей.
Толстый врач сказал:
— И что касается желудка, я бы посоветовал ещё четыре недели придерживаться щадящей диеты.
Тощий врач сказал:
— Ну что ж, всего вам хорошего, не болейте больше!
— Минуточку, а это что такое?! — воскликнул врач нормального сложения, глядя на температурный лист.
— «Болезненное урчание в верхней части головы», — прочёл он вслух коллегам.
— В каком точно месте? — спросил толстый врач.
— Вот здесь! — Пёс показал на впадинку между ушами, где его обычно почёсывала жена — Псу это очень нравилось.
— И давно? — спросил тощий врач.
— Уже несколько недель, — ответил Пёс.
— Перманентно или приступами? — спросил врач нормального сложения.
— Приступами, — сказал Пёс, потому что не знал, что такое «перманентно».
— Тогда, господин Пёс, нам придётся, к сожалению, задержать вас тут ещё немного, — сказал толстый врач.
— Нужна консультация невропатолога, — пояснил тощий врач.
— Но он, к сожалению, в отпуске, выйдет только на следующей неделе, — сказал врач нормального сложения.
Пёс изобразил глубокое огорчение от того, что ему придётся провести ещё какое-то время в больнице.
— Не вешайте носа! — сказал толстый врач и потрепал Пса по животу.
— Всё займёт не больше недели! — сказал тощий врач и ободряюще подёргал Пса за хвост.
А врач нормального сложения взял температурный лист и написал на нём большими буквами: «С сегодняшнего дня общий стол».
Тут Пёс не мог удержать радостной улыбки. Довольные врачи стали хвалить его за мужество.
— Вот разумный Пёс, умеющий принимать необходимость, — сказали они. — Побольше бы таких пациентов!
Отныне больничная жизнь стала для Пса сплошным удовольствием. Сиамка давала ему мяса сколько душе угодно. И каждое утро перестилала ему постель. А вечером приходили Медведь и вдова Ольга, приносили колбасу или окорок, а вдобавок шоколадку или карамель.
В субботу утром, когда Пёс как раз доедал чудесную телячью колбасу, принесённую Медведем накануне, дверь распахнулась, и Сиамка с Конём-санитаром вкатили в палату вторую кровать. В кровати лежал Кот — большущий и чёрный как уголь.
— Вы уж, наверное, соскучились одни лежать, — сказала Сиамка. — Вдвоём-то веселее будет!
Веселее Псу не стало, поскольку Кот не шевелился и громко храпел. Он ещё не отошёл от наркоза. А когда отошёл, начал безостановочно причитать:
— Господи, Господи, что же мне делать, Господи, Господи, что же теперь будет, Господи, Господи, что же мне делать?!
До обеда Пёс терпеливо слушал, потом нагнулся к Коту и сказал:
— Делать вам ничего не надо, а вот причитать перестаньте, пожалуйста!
— Хорошо вам говорить, — простонал Кот. — Ах, знали бы вы, если б вы только знали!
— Так расскажите, — сказал Пёс.
— Страшное дело, — начал Кот. — У меня больная печень. Поэтому мне нельзя жирного мяса. Но постное мясо стоит дорого. Поэтому я покупаю жирное. И от него у меня регулярно бывают печёночные колики. Обычно я спасаюсь отваром ромашки, отлёживаюсь, и всё проходит. Но сегодня с утра меня прихватило прямо в супермаркете — я грохнулся в обморок у полки с рыбными консервами. Народ вызвал «скорую» — и меня привезли сюда!
— Не волнуйтесь, здесь не всегда умирают! — сказал Пёс. Он решил, что Кота мучает тот же страх, что его самого вначале.
— В этом я не сомневался, — простонал Кот.
— А в чём тогда проблема? — спросил Пёс.
— Проблема дома! — ответил Кот. — У меня там детки дома одни, без папы! — Кот смахнул слезу. — Понимаете, — продолжал он, — коты обычно воспитанием детей не занимаются. Кот не живёт с одной какой-нибудь кошкой. У кота бывает много кошек. А кошки потом рожают котят и воспитывают их.
— Это я знаю, — сказал Пёс.
— Но с прошлого года, — жалобно проговорил Кот, — началось это движение за эмансипацию кошек. Кошки сердиты на котов. Они хотят иметь равные с котами права. Равные права и равные обязанности, как они говорят.
