Роальд Даль - Джеймс и Персик-великан
Волшебная мелодия лилась и лилась, наполняя воздух чарующими звуками.
Первая часть закончилась. Все хлопали как сумасшедшие, а мисс Паучиха даже вскочила на ноги с криком:
— Браво! Бис! Сыграйте нам еще!
— Тебе понравилось, Джеймс? — с улыбкой спросил у мальчика Старый Зеленый Кузнечик.
— О, это было прекрасно! — ответил Джеймс. — Это звучало, как самая настоящая скрипка!
— Настоящая скрипка? — воскликнул Старый Зеленый Кузнечик. — Силы небесные! Только послушать! Мой милый мальчик, я и есть настоящая скрипка. Верней, она — часть моего собственного тела.
— А что, неужели все кузнечики умеют играть так же, как вы? — спросил Джеймс.
— Ни в коем случае, — ответил Кузнечик. — Если ты хочешь знать, я имею честь быть так называемым «короткорогим» кузнечиком. Видишь, у меня на голове два коротких щупальца? Вот они. Как ты можешь заметить, они действительно довольно короткие. Поэтому я и называюсь «короткорогим». Так вот, только мы, «короткорогие», исполняем свою музыку, используя в качестве смычка заднюю ногу. Тогда как мои «длиннорогие» собратья, у которых от головы отходят длинные, загнутые щупальца, музицируют, приводя в соприкосновение два своих верхних крыла. Они не скрипачи и могут производить только гораздо более низкие по тембру звуки. Я бы сказал, что это больше похоже на банджо, чем на скрипку.
— Как все это интересно! — воскликнул Джеймс. — Подумать только, ведь до сегодняшнего дня я даже не задумывался, каким образом кузнечики издают звуки!
— Мой юный друг, — мягко сказал Старый Зеленый Кузнечик, — в этом мире есть очень много вещей, о которых ты еще не задумывался. Вот, например, как ты считаешь, где у меня расположены уши?
— Уши? Ну, конечно, на голове! Все вокруг расхохотались.
— Так ты даже этого не знаешь! — воскликнул Сороконожка.
— Не угадал, попробуй еще разок, — с улыбкой сказал Старый Зеленый Кузнечик.
— Но им негде больше быть!
— Ты так думаешь?
— Ладно. Я сдаюсь. Так где же у вас уши?
— Вот здесь, — сказал Старый Зеленый Кузнечик, — по одному на каждой стороне моего брюшка.
— Это неправда!
— Нет, это чистая правда. Впрочем, я не вижу здесь ничего странного. А где, по-твоему, находятся уши у моих кузенов — сверчков и углокрылых кузнечиков?
— И где же?
— На ногах. По одному под коленкой каждой передней ноги.
— Ты хочешь сказать, что ты и этого не знал? — презрительно проговорил Сороконожка.
— Вы, наверно, шутите, — сказал Джеймс. — Уши не могут находиться на ногах.
— Почему же?
— Потому что… потому что это смешно — вот почему!
— А по-моему, смешно совсем не это, — заявил Сороконожка со своей обычной ухмылкой. — Я не хочу никого обидеть, но мне кажется, что по-настоящему смешно, когда уши растут у кого-нибудь с обеих сторон головы. Вот это действительно смешно. Как-нибудь на досуге посмотри в зеркало и сам убедишься.
— Вот язва! — воскликнул Дождевой Червь. — Ну почему ты такой несносный грубиян и задира? Ты должен немедленно попросить прощения у Джеймса!
25
Джеймсу совсем не хотелось, чтобы Дождевой Червь и Сороконожка снова вступили в пререкания, и он быстро спросил у Дождевого Червя:
— А ты умеешь на чем-нибудь играть?
— Нет. Но зато я умею делать многие другие вещи, причем некоторые из них весьма и весьма необычны, — сияя произнес Дождевой Червь.
— Например?
— Ну, — начал Дождевой Червь, — например, вот что. Когда в следующий раз ты окажешься в поле или в саду, посмотри вокруг и подумай о том, что каждая крупица почвы на поверхности земли, каждый самый крохотный ее кусочек за последние несколько лет обязательно прошел через тело Дождевого Червя. Разве это не чудесно?
— Но этого не может быть!
— Мой мальчик, это факт!
— Ты хочешь сказать, что дождевые черви на самом деле едят землю?
— Без передышки! — гордо сказал Дождевой Червь. — С одного конца входит, с другого — выходит!
— А какой в этом смысл?
— Что значит, «какой смысл»?
— Ну, для чего вы это делаете?
— Мы помогаем фермерам. Пройдя через нас, земля становится мельче и мягче, что весьма повышает ее урожайность. Если хочешь знать, фермеры просто не могут без нас обходиться. Мы — насущная и жизненно важная часть сельскохозяйственного процесса. Неудивительно, что фермеры в нас души не чают. Я думаю, они любят нас даже больше, чем божьих коровок.
— А они любят и божьих коровок? — спросил Джеймс, оглянувшись на Божью Коровку.
— Так мне говорили, — скромно покраснев, сказала она. — И вправду, бывает, что фермеры ездят за тридевять земель покупать живых божьих коровок целыми мешками, чтобы выпустить их на свои поля. Фермерам очень нравится, когда на их полях много божьих коровок.
— Но почему? — спросил Джеймс.
— Потому что мы уничтожаем всех вредных мелких насекомых, которые поедают урожай. Это огромное подспорье фермерам, тем более что мы не требуем с них ни пенни за свои услуги.
— Вы просто молодцы! — сказал Джеймс. — А можно мне задать тебе один нескромный вопрос?
— Сделай одолжение.
— Правда ли, что по количеству пятнышек на спинке божьей коровки можно определить, сколько ей лет?
— Разумеется, нет. Это детские выдумки, — ответила Божья Коровка, — Количество пятнышек у божьих коровок с возрастом не меняется. Конечно, некоторые из нас рождаются с большим количеством пятнышек, чем другие, но это говорит лишь о том, к какому семейству принадлежит та или иная божья коровка. Я, например, как ты можешь заметить, принадлежу к семейству, имеющему девять пятнышек, и, на мой взгляд, это большая удача. Девять пятнышек — это так красиво.
— Да, очень красиво, — проговорил Джеймс, глядя на ее ярко-красную спинку с девятью черными точками.
— Но с другой стороны, — продолжала Божья Коровка, — те из моих сородичей, которым меньше повезло в жизни, имеют всего-навсего по два пятнышка на спине. Ты можешь себе такое представить? А между прочим, они довольно часто встречаются. Хотя должна с прискорбием заметить, что их манеры оставляют желать много лучшего. Есть еще и божьи коровки с пятью пятнышками на спине. Они, конечно, держатся поприличней, но, на мой вкус, все-таки немного развязны.
— Но ведь фермеры любят и их тоже? — спросил Джеймс.
— Безусловно, — ответила Божья Коровка, — фермеры любят нас всех.
— Здорово! — сказал Джеймс. — Выходит, каждого из вас любят и ценят!
— Только не меня! — радостно закричал Сороконожка, — Я — вредитель и горжусь этим! Да, я — закоренелый, злостный и нераскаянный вредитель!
— Это уж точно, — сказал Дождевой Червь.
— А вы, мисс Паучиха, — спросил Джеймс, — любят ли вас люди?
— К сожалению, нет, — ответила мисс Паучиха с долгим и печальным вздохом. — Ни капельки не любят, хотя я приношу им только пользу. Целыми днями я ловлю в мою паутину комаров и мух. Я — очень трудолюбивое и благопристойное существо.
— Я знаю это, — сказал Джеймс.
— Вообще к нам, паукам, относятся крайне несправедливо, — продолжала мисс Паучиха. — Зачем далеко ходить — только на прошлой неделе твоя мерзкая тетка Квашня смыла в ванную моего несчастного старика-отца.
— Какой ужас! — воскликнул Джеймс.
— Я наблюдала за этой жуткой сценой с потолка, — пробормотала мисс Паучиха. — Это был просто кошмар. С тех пор мы уже больше никогда его не видели.
Большая слеза скатилась по ее щеке и с всплеском упала на пол.
— Но говорят, убить паука — это неплохая примета, — сказал Джеймс, оглядываясь по сторонам.
— Убить паука — это очень плохая примета! — воскликнул Сороконожка. — Это, может быть, худшая из всех примет на свете. Вспомни, что случилось с теткой Квашней, после того как она это сделала. Бамп! — и готово дело! Мы ведь все слышали это «бамп!», когда наш персик проехался по ней. О таком будет всегда приятно вспомнить. Это была месть за вас, мисс Паучиха.
— Да, меня это вполне удовлетворило, — сказала она. — Но может быть, вы могли бы спеть нам об этом какую-нибудь песню?
Сороконожка не заставил себя долго упрашивать.
— У тетки Квашни был живот
Огромный, как будто комод.
А то, чем сидят
(Или попросту — зад)
Было вдвое огромней. И вот
Однажды решила она:
«Я следить за фигурой должна.
Назло всему свету
Сажусь на диету
И буду, как серна, стройна».
Но под персик попала
И сразу же стала
Прозрачней и тоньше блина!
— Это было прелестно, — сказала мисс Паучиха. — А теперь про тетку Шпильку, пожалуйста.
— С удовольствием, — ухмыляясь ответил Сороконожка.
— Тетка Шпилька на старости лет
Тощей сделалась точно скелет.
Ее можно было
Воткнуть, словно шило,
В любой подходящий предмет.
Тут вздумалось ей возроптать:
«Хочу я толстушкою стать!
Поправиться чтобы,
Зефиры и сдобы
Я сотнями буду глотать!
И, верно, уж завтра к утру
Я фунта два-три наберу!»
Но персик наш ловкий
С похвальной сноровкой
Размазал ее по двору!
Все долго аплодировали и упрашивали Сороконожку спеть еще, и тогда он затянул свою любимую:
