Галина Красовская - Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц)
Хвойка начал старательно сажать орешки. Коренек выкапывал ему лопаткой ямки, клал в ямку орешек, присыпал каждый, как учил Гранат, щепоткой землицы из мешочка и поливал родниковой водой, настоенной на цветочных лепестках. Глядя на них, так же сажали орешки другие лесные сторожа. Они любили доброго Хвойку и охотно помогали ему, пока не были высажены все тридцать три орешка.
Настала зима. В голубом домике Граната, под красной его крышей, происходило что-то непонятное. Из трубы домика вдруг повалил жёлтый дым. Он не улетал вверх, а стал растекаться по улицам. Это оттого, что воздух над Свирелией, даже зимой насыщенный запахом цветов, был такой густой, что хоть режь его ножом. Он лежал над лесом голубыми и зелёными слоями. Струя едкого дыма не могла пробить отверстия в этом воздушном потолке, и дым растекался по улицам, заползал в дома, лез в глаза, в нос. Свирельцы лили слёзы и безостановочно чихали.
— Что — а-а-апчхи!.. — затевает наш Гранат? — с любопытством спрашивали женщины-свирельки. — Зелье, что ли, варит? Может, он и вправ-ду-у-у — а-апчхи!.. — добрый волшебник, колдун?
— Сами вы колдуньи-и-и — апчхи!.. На то он и мудрец! Не нашего это ума дело! — отзывались мужчины-свирельцы, хоть и сами изнывали от нетерпения узнать, что творилось в голубом домике Граната.
Они по очереди подходили к двери и деликатно стучали:
— Пусти нас, Гранат, мы тебе поможем. Но в ответ доносилось:
— Не надо... Благодарю вас... Вдруг разольёте что-нибудь...
Ещё недавно Гранат каждое утро любовался своими находками, что приносил из Ближнего леса. Он разглядывал засохших бабочек и стрекоз, за которых другой не дал бы и ломаного гроша, сухие веточки и разные камешки; он бормотал непонятные слова по-латыни и от радости шумно потирал ладонь о ладонь. А теперь все букашки, камешки и сухие ветки вместе с микроскопом были оттеснены в самый дальний угол комнаты.
Печку, где раньше старушка Ватрушка пекла Гранату пироги с ягодами, мудрец приспособил для других целей. Над огнём был укреплён котёл, который одолжила Гранату та же Ватрушка, над котлом подвешены пробирки и колбочки, в них клокотали разноцветные жидкости. В самом котле тоже что-то булькало, и с шипением лопались пузыри, когда Гранат выливал содержимое пробирок в котёл. Под потолком было приделано вытяжное устройство конструкции Фитилька. Через это устройство вытягивались наружу едкие газы — от них-то свирельцы и чихали, а некоторые граждане, по предписанию Гематогена, вынуждены были надеть противогазы.
Здесь, за голубыми стенками своей лаборатории, Гранат день и ночь изготовлял какие-то порошки и жидкости. А чего только не делал мудрец со сто первым орешком! Он выносил его на мороз и клал у жаркой печки, мочил в воде и высушивал, держал над едкими парами из котла, обрызгивал жидкостями и посыпал порошками.
Едва стаял снег, дом Граната перестал куриться дымом, и из дверей показался сам мудрец с лопатой в руках. Кое-кто из свирельцев, увидев, как он начал копать землю под окном, бросились ему помогать.
Гранат опылил землю порошками, полил жидкостями и посадил орешек, присыпав его материнской землёй. Потом, поручив свирельцам поливать орешек цветочной водой, Гранат опять заперся и стал читать толстые книги.
Он читал, как всегда, сидя верхом на стуле и запустив руку в бороду. Лоб мудреца собирался в складки — мудрец размышлял. В эти дни Гранат всё делал невпопад: выпив чай, он клал стакан под подушку, а сняв походные сапоги, ставил их не за шкаф, а на шкаф.
Сильней пригрело солнце, и Чинарий, Хвойка и другие лесники начали высаживать последние тридцать три орешка. Гранат наконец оторвался от своих книг и поспешил на лесную поляну. Вместе с лесниками ползал он на коленях, взрыхляя землю, аккуратно присыпал орешки материнской землёй, поливал их цветочной водой. Иногда Гранату казалось, что ямки для орешков то слишком глубоки, то, наоборот, совсем мелки, и тогда все начинали выкапывать орешки и сажать их в новые ямки.
Многие свирельцы тоже пришли сюда помочь сажать Серебряную рощу. Работали они так старательно, что земля согревалась под их руками, а пот впитывался в землю вместе с цветочной водой. Трудиться свирельцам всегда бывало приятно, и они пели песни, а оркестр ребят-свирельчат под управлением маэстро Тромбуса играл весёлые плясовые.
Усевшись после работы отдохнуть на зелёной травке, свирельцы говорили друг другу:
— Вот так орешки — возни-то с ними сколько!
— На то они и волшебные...
— Ух, давно так хорошо не работалось!
— Теперь только бы дождаться, когда орешки прорастут, — подержав себя за бороду, говорил свирельцам Гранат. — Но прорастут ли?
Настала пора взойти орешкам Чинария. Лесничий ходил, заложив руки за спину, и поглядывал на всех так, как может смотреть только тот, у кого бывает всё в порядке. Даже когда первые долгожданные всходы оказались прозрачными и хиленькими, Чинарий не подавал виду, что смущён, а изо всех сил старался казаться беззаботным.
— Ясно, ростки долго не продержатся! — нервничал Гранат.
Так и случилось. Не успев подняться, растеньица падали и умирали — от заморозков, от солнечных ожогов, от каждого дуновения ветерка.
— Какое несчастье! — восклицал Гранат, ещё сильнее дёргая себя за бороду. Он суетился и в волнении наскакивал на деревья. — Чинарий, ты; конечно, сделал всё как надо. Но чего-то орешкам не хватило. Чего?!
— Я сам сажал орешки, по всем правилам науки... — горестно сказал Чинарий.
— Мы хотели помочь, а он прогнал нас... И ещё нагрубил, — заговорили лесники. — Один захотел прославиться — вот и прославился...
Чинарий понурил голову и пошёл прочь. Он ушёл в самую глухую чащу, залез на самое высокое дерево и решил так и умереть там от горя и стыда.
Свирельцам не терпелось дождаться, что же будет с Хвойкиными орешками, и от нетерпения они стали играть в игру «будут — не будут» и спорить на тянучки.
— Серьёзная опасность, а вам — игрушки! Стыдно! — сердито сказал Гарпун и пронзительно просвистел ноту фа.
Спорщики покраснели, шепнули друг другу: «Я не играю», и съели каждый свои тянучки.
Семь дней и семь ночей все ждали, когда же покажутся всходы Хвойкиных орешков, но всходы не появлялись.
— Вас-солибас! — не находил себе места Гранат. — Всё ли ты, Хвойка, сделал, как было велено?
Хвойка похлопал глазами, посмотрел на свой сапог и стал думать, что же ему ответить. Он опять почесал затылок, а потом поплёлся в сторожку, принёс мешочек и вытряхнул на ладони мудреца остатки земли.
Гранат взглянул на неё через лупу, пощупал. Земля была черна и жестка.
— Вас-солибас! — удивился он. — Что ты мне показываешь? И слепой бы увидел, что это не материнская земля!
Бедный Хвойка со страхом ждал этих слов. Он растерянно посмотрел налево, потом направо и заикаясь рассказал о том, как заподозрил неладное с мешочком, но не решился никому об этом сказать.
— Вот беда, вот беда... — пригорюнившись, повторял старик.
А Гранат так разволновался, что Ампулка решила дать ему тройную порцию цветочных капель. Но и после этого мудрец не мог успокоиться.
С замиранием сердца все ждали, когда взойдут последние тридцать три орешка, посаженные на поляне весной.
Ещё через семь дней и ночей они показались и полезли из земли дружно и весело.
Но не успели мудрец и все свирельцы порадоваться, как приключилась новая беда. Страшный ливень обрушился на Свирелию, и тридцать три росточка пали на землю.
Свирельцы, мокрые до нитки, почерневшие от усталости, спасали каждое растеньице. Они не отходили от них ни на минуту, ставили подпорки, а когда гроза кончилась, заботливо лечили им ранки.
Вместе со всеми трудился и Чинарий. Просидев на дереве три дня и три ночи и поняв, что умереть от стыда ему так и не удастся, он печально поплёлся к свирельцам. От его важности не осталось и следа, зато работать он старался лучше всех.
От трудов и забот свирельцев ростки серебряных деревьев оправились и весело потянулись вверх. Роща серебряных деревьев вставала на ноги.
— Вас-солибас! — ликовал Гранат.
Много дней и ночей прошло с тех пор, как мудрец последний раз был в своём голубом домике. И только теперь, когда Серебряной роще уже ничто не угрожало, он поспешил узнать, вырос ли под его окном сто первый орешек.
— Наверно, погиб! Никто его не защитил!.. Бедный орешек! — горевал Гранат.
Но, подъехав на Аргамаке к дому, он так и застыл в изумлении: перед его окном стояло деревце с серебряной листвой.
— Вас-солибас! — придя в себя, закричал Гранат так громко, что все свирельцы услыхали его и сбежались к домику.
Увидев серебряное деревце, они, как по команде, достали свирели и начали плясать вокруг мудреца. А деревце от звуков песен и вихря пляски стало чуть заметно покачиваться и тихо позванивать. Даже Гранат не выдержал и немного подудел в свою свирель.
