StEll Ir - Планета Эстей
Все удивлённо переглянулись и на всякий случай посмотрели на Саманта Руса, сообща считая его, видимо, самой подходящей кандидатурой на подобную роль.
– Он, наверное, вышел ненадолго перед самым нашим приходом, ваше величество!.. – сказал Самант Рус. – И пока не возвращался. Мы, во всяком случае, его здесь застать не сумели!..
– Перестаньте валять дурака, молодой человек, к сожалению не имею чести знать вашего титула! Моя дочь, судя по вашим жутким манерам, влюбилась именно в вас! И вы, соответственно, являетесь покорителем Красного Рыцаря и Большого Дракона. В перспективе, конечно. Но уже в скором и скором будущем!
– Да, – подтвердил, появляющийся вслед за королём, магистр Марлаграм. – Вышеозначенные персонажи уже готовятся. Красный Рыцарь, в частности, вызвал уже на турнир всех способных держать оружие в королевстве и на данный момент угрожает всей нашей обороноспособности, выказывая невиданные чудеса ловкости и неуязвимости. Вам надлежит повергнуть и укротить его крутой нрав, дабы снискать расположение принцессы!
– Принцессы? – Самант радостно вздрогнул всей кожей, тут же забыв о всех возможных осложнениях со стороны невыясненного Красного Рыцаря.
– Да. Похищенной им и вероломно заточённой! – добавил уже излишек масла в огонь Марлаграм. «Для точности!», как он любил пошутить над всеми известными ему науками.
– Спешу представить! Мой верный оруженосец и друг – Музыкант! Моя леди-сталь – обворожительная Нинет! Они будут сопровождать меня до места сражения!
Сам обвёл рукой полукруг, представляя своё насовсем обнажённое окружение.
– Не будем терять времени! – предложил король Мелиот.
– Не будем терять ни минуты! – воскликнул Самант Рус. – В бой!
***Палатка-шатёр, разбитая перед местом ристалища, внутренним убранством показалась Саманту Русу хорошо приготовленным к осаде винным погребом. Кругом были навалены груды всевозможных видов холодного оружия и пеше-конной бронетехники, а у стен возвышались целые батареи всевозможных форм широчайшего алкогольного ассортимента. И если Нинет и Лэмисон довольно скоро оказались облачёнными в соответствовавшие их вкусам железяки, то Самант долго бродил среди клинков, железных перчаток и винных бочонков. Наконец, он обзавёлся какой-то лёгкой холстиновой рубашкой, оказавшейся не лёгким боевым одеянием, как подумал Сам, а исподним подкольчужником в комплекте со столь же свободными ветхими штанами. Из всего окружающего металлолома ему приглянулся только пояс-булат, который он приме́рял и не пожелал с ним расстаться, не обращая внимания на ехидное хихиканье Нинет по поводу его стилевых пристрастий. Сама она щеголяла в полной упряжи амазонки и умоляла Сама «совершить над ней извращение», по её выражению. Нинет умопомрачительно при этом потупляла свои сверкающие бесстыжие глазки и добавляла чуть тише: «на дорожку». Сам не воспринимал её серьёзно и тогда она объявила, что согласна на «прощальный рыцарский поцелуй перед боем». Самант встал на одно колено и поцеловал хрупкую руку Нинет. Изгиб локтя. Подмышку. Плечо…
– Нинет, Вы притягательны и пагубны, как орхидея в цвету! – оторвался Самант, едва не дойдя до уже вздрогнувших губ.
– Несносный! Ваш возглас на прощанье перед сраженьем, прошу! – Нинет вспомнила любимого учителя.
– Возглас на прощанье? Ну что ж, примите! Изысканное очарование от столь дикого сочетания обнажённого лобка и первозданных подмышек никогда не покинет меня. Прощайте, изумрудоглазый тайфун! – произнёс Сам. И обратился уже к Лэмисону: – Руку, мой друг!
Нинет хихикнула и уже через несколько секунд, после того как за Самантом рухнул тяжёлый полог палатки, сидела на коленях у Лэмисона, произнося:
– Милый Лэмисон, не могли бы мне вы проиграть композицию «Ты забыл мою любовь»?
Лэмисон тряхнул гривой и рыкнул, аки лев. Нинет вскочила, хихикнула и тут же умостилась ещё поудобней под животом потянувшегося за своей лютней Лэмисона.
***И тут я увидел его… Красного Рыцаря. До этого он как-то занимал не столь значительное место в моих мыслях, а теперь стремился слегка прикрыть собой небо. Огромного роста, со взвившимися во все стороны красными волосами, с источаемой почти животной свирепостью – он находился ещё на дальнем конце этого королевского стадиона, но мне показался уже находящимся рядом и дышащим мне в лицо.
«Пора!», подумал я, что пришла пора умереть, и решил это сделать достойно. Я опустился в асану непримиримой гордости на зелёную траву и, поджидая направившегося ко мне противника, стал вспоминать принцессу. Грядущая встреча с ней не вызывала во мне сомнения ни малейшего – на небе ли, на земле, было всё равно – и на душе было легко и безветренно. Подвела несерьёзность.
Что-то захотело пошалить во мне и я взглянул на свои руки. Они показались мне до боли знакомыми. Родными. Я вспомнил детство. Юность. Дальнейшую жизнь, похожую на опереточный фарс гастролирующего приюта для душевнобольных. С тенью печали я посмотрел на всё моё, ставшее таким привычным и узнаваемым, тело. Я до отчаяния становился влюблён в этот немало уже мной покорёженный скин. Я питал жалость к нему…
А вот этот вот дяденька, златокудрый, нас идёт убивать! Тоже мне сиятельный Феб, союз-аполлон! Я поднял взгляд и увидел лишь ненависть. Окутавшую меня. Приближавшуюся ко мне и вздымавшуюся навстречу себе самой из моих глубин. Я почувствовал щёкот и увидел, как рубашка берсеркьера распускает средин-ниточку у меня на груди… Что-что, а уж это я мог…
Красный Рыцарь?.. Он стал непередаваемо мал… Словно по детскому игрушечному полю передвигался один из солдатиков, чтобы в который уж раз умереть за любовь… Один из многих и многих солдатиков…
Мне больше не нужны были Красные Рыцари!..
***…Три рыцаря, сидевшие за круглым столом в палатке-шатре, по очереди привлекали внимание Нинет. Это были: отдувающийся Гарри Смит с рыжей шевелюрой и огненной бородой; с трудом приходящий в себя Самант Рус в своих рваных холщовых доспехах; и, конечно же, бередящий душу своим свирепым инструментом Лэмисон в шипастых напульсниках и готической набедренной повязке.
– В свете сложившихся обстоятельств, джентльмены, – произнёс Гарри Смит, – предлагаю каждому изложить свою точку зрения на здесь затеянный цирк. И по пиву! Лично я…
– Секундочку, шари! – прервала его Нинет, закрывая его губы поцелуем. И, оторвавшись, провозгласила: – В процессе оказать честь присутствующей даме! Поцелуй Трёх Королей!
– Простите, пупсик, но я не вижу тут и одного короля, а вы ведёте речь сразу о трёх! Вы ждёте их прибытия? – недоумевая, спросил Гарри Смит.
– Мне нравитесь, сорванец! – Нинет сощурила уничтожающую улыбку, боднула Гарри в висок и соскользнула узкой змейкой к его ногам. – Но вы больше мне не нужны! Вы, трое! Наверху там, отвернитесь и займитесь своей пустой болтовнёй! Была счастлива с вами никогда не знакомиться! У меня же королевский раут (Нинет чуть потянулась своим тонким станом) и я буду принимать лишь Королей!
Лапкой она уже находила своего первого визитёра под поясом Гарри Смита.
– Тогда пиво чуть позже… – пробормотал слегка ошалевший Гарри Смит, наблюдая во все глаза за тем, как Нинет принимает его Короля в тесных апартаментах своего очаровательного ротика.
– Вам выколют ваши глаза! – разъярённо заметила ему Нинет снизу. – Если вы не уберёте их вон от нашей интимной встречи… Ах, милый!
Последние слова Нинет были адресованы уже не Гарри Смиту. Он с трудом, но всё же отвёл глаза под дружный смех Саманта и Лэмисона.
– Итак, – собрался с духом и нашёл в себе всё-таки силы продолжить Гарри Смит. – Излагаем по очереди и по порядку. Лично я был в спешном порядке доставлен сюда неким господином, очень похожим на профессионального фокусника.
Неожиданно обнаружив в себе незаурядные способности к фехтованию, я выхватил первый попавшийся меч, благо их здесь по стенам вешают, видимо, вместо цветочных горшков! После чего я тут же приступил к доселе неизвестным мне упражнениям.
Во-первых, я слегка подравнял декорации, мешавшие моему прямому выходу на оперативный простор. Далее, оказавшись во дворе, в присутствии довольно оживившейся при моём выходе публики, я нанёс урон нескольким близлежащим строениям. Похоже, войдя в творческий раж, я собирался сравнять с землёй всю местную архитектуру, но слава Богу тут я встретил Сама и пыл мой был приостановлен заботой о состоянии его здоровья.
Сам сидел на земле и был не в себе настолько, что я не мог остаться безучастным. Пупсик, вы само очарование! Ого!.. Ага…
Я не стал разбираться, откуда Сам взялся здесь – вид у него, прямо скажем, был критический. С такими глазами он мог с одинаковым успехом разнести в клочки мою, свою или сразу обе наши головы. В таком положении, сами понимаете, не спрашивают, что случилось или что испортило настроение несчастному сегодня утром. Киска!.. Киска!.. Ох!..
