Владимир Колин - Сказки
Вез его гребец с птичьими ногами и лошадиной головой целый месяц. И Ваня за месяц не видел ничего, кроме неба да воды. Но вот показался, наконец, вдали и долгожданный остров. На острове гора, а на вершине горы Черный Всадник верхом на вороном коне.
Выскочил из лодки Ваня на берег, и как только нога его коснулась земли, и лодка, и перевозчик исчезли без следа.
Осмотрелся Ваня кругом и пошел искать дорогу к вершине горы. Искал, искал и увидел, что все подступы к той горе густо поросли колючками и репейником в рост человека и стоят они стеной перед ним. Нечего и думать пробиться сквозь эту чащу. Тогда решил Ваня поджечь кустарник. Черный дым поднялся столбом над островом, а за ним взметнулись к небу огненные языки, и на берег потянуло таким жаром, что Ване брови опалило. Пришлось ему в воду лезть — пережидать, покуда огонь потухнет. Не успела остыть зола, как Ванюша начал подыматься на гору. Долго ли — коротко ли, добрался он до вершины и очутился перед Черным Всадником. Глянул тут парень ему в лицо. А лицо у Черного Всадника хмурое, угрюмое!
— Что ж, добрался до меня себе на горе! — крикнул Черный Всадник, грозно поглядел на Ваню, и вдруг рванул за удила и замахнулся мечом. Взвился вороной на дыбы, вот-вот парня растопчет, раздавит, как муху, тяжкими копытами.
Отскочил Ваня в сторону, крикнул:
— Хватит! Довольно ты над людьми властвовал! Истомились они без песен, без радости!
Ринулся Черный Всадник на парня, и закипел на вершине горы страшный бой. Только недолго тот бой длился — выбрал Ванюша минутку, поднял тугой лук, натянул тетиву и пустил стрелу в Черного Всадника.
Запела волшебная стрела, прямо в сердце ему угодила, черную броню насквозь пробила. Упал Черный Всадник с кручи прямо в реку. Трижды жалобно проржал вороной и бросился в реку за своим мрачным хозяином.
А на пустынный остров легла глубокая тишина. Но не надолго. Откуда-то широкой волной полилась — зазвенела песня, и песня эта показалась Ванюше еще прекрасней той, что впервые слышал он в саду Черепахи. Это пели небо и земля, и все земные твари, освобожденные от мрачной власти Черного Всадника. Не слышно было только голосов людей. Они еще не умели петь.
Спустился Ванюша с горы, подошел к реке, и какова была его радость, когда увидел он, что Русалка его дожидается. Увела она его на дно. Там, рядом со своим вороным, лежал мертвый Черный Всадник. Дала Русалка Ванюше лопату и приказала копать, где она покажет. Скоро лопата ударилась о черный кованый сундук, зарытый в речном песке. Откопал парень сундук, открыл, а там какие-то неведомые вещи лежат. Он таких никогда не видал.
— Ты их возьми, — сказала Русалка. — Недаром прятал их здесь Черный Всадник, чтобы они людям в руки не попали! Он-то думал, что здесь их никто никогда не найдет. Отнеси это Хозяйке Подземного Сада, а уж она тебя научит, что с ними делать.
— Эх! — вздохнул парень. — Как подумаю, какая у меня долгая дорога впереди, тоска берет!
— Только бы печали и было! — засмеялась Русалка. Повела она Ванюшу к себе во дворец, открыла кованый сундук и выпустила оттуда золотую рыбку.
— Садись к ней на спину, — сказала она Ванюше. — И я рядом. Вот так! А теперь скажи, куда мне тебя везти?
— Сперва к черепахиному дядьке, я ему должен лук и стрелу вернуть, — молвил Ванюша.
Зашевелила плавниками золотая рыбка, тихонько махнула хвостиком, выплыла из окна дворца, поднялась на поверхность реки, взвилась в воздух и полетела прямо к старому дубу. Там она медленно опустилась на лазоревый луг.
Дядюшка Черепахи, как всегда, спал в холодке под дубом. Ваня не знал, какой глаз он сперва откроет и, так как ему не хотелось снова попадать в передряги, не стал его будить, а просто положил возле него Лук-Силу-Земли и Стрелу-Что-Все-Пробивает, а потом сел опять золотой рыбке на спину, и она мигом домчала Ванюшу и Русалку до Хозяйки Подземного Сада.
— Ну, Ванюша, какие вести привез? — спросила его Черепаха. Рассказал он все, как было. Рассказал, что полюбила его Русалка, как она ему помогла и показал Черепахе диковинные вещи, найденные им в черном кованом сундуке на две речном.
Глядит на них Черепаха, перебирает по одной и приговаривает:
— Вот это кобза, Ванюша… А это свирель, а это флейта… — И так называла она одну за другой еще много, много невиданных вещей. — Они помогут тебе сделать жизнь людей светлей и радостнее. Тебе дано подарить людям песню.
Схватил Ванюша свирель, подул в нее, но вместо желанных песен, свирель в его руках издала только резкие, пронзительные звуки. Русалка даже уши пальцами заткнула.
— Что это с ней? — удивился Ванюша. — Может, испорчена?
— Нет, Ванюша! Но тебе сперва поучиться надо…
И стал Ванюша учиться песням в Подземном Саду у Черепахи. Учили его песням деревья с лазоревой листвой, золотые и серебряные цветы и вечно журчащие воды Подземного Сада. Прошел долгий год, пока, наконец, научился Ванюша петь и играть на разных инструментах. А еще через год с ним уж никто в этом мастерстве сравниться не мог. Стоило ему заиграть, как учителя его умолкали, заслушавшись его. Теперь уж Русалка не затыкала ушей, а смеялась и плакала вместе с Ванюшиными песнями.
И пришел день, когда Хозяйка сказала ему:
— Ну, Ванюша, больше тебе здесь у нас учиться нечему! Пора тебе вернуться к людям. Ступай, подари им песню. Только смотри, — не говори никому, где ты был, и что с тобой приключилось за эти годы. Да не забывай нас — заходи проведать, рассказать, как у тебя дела идут.
Поклонился Ваня до земли Хозяйке Подземного Сада, распрощался со своими учителями и с дивным садом, и со слезами на глазах поднялись они с Русалкой по замшелым ступенькам, унося с собой бесценное сокровище песен, кобзу, флейту, свирель и другие инструменты. Крепко держась за руки, вышли они из дупла, где по-прежнему мерцали светлячки и пахло гнилушкой и грибами, и пошли в село…
Старик отец сидел на завалинке и, когда они подошли к нему, сразу даже не узнал сына. За эти годы у старика, видно, ослабли от слез глаза. А как узнал, только тихонько вскрикнул: — Ванюша! — и из потухших глаз его покатились слезы счастья. Ну, а как разглядел старик, какую красавицу сноху привел ему сын, совсем растерялся — то плачет, то смеется.
На селе-то давно решили, что Ванюша погиб еще в ту грозу. Как узнали, что он жив и невредим, валом повалили соседи на двор к старику — поглядеть на Ваню и на его невесту, да послушать его рассказов. А потом, когда все уселись, кто где мог, и немного поутихли, запел Ваня свою первую песню. Пел он о безрадостной жизни старика пахаря, который не знал до старости светлого денька. Люди молчали и слушали, а когда Ваня кончил, не один утирал глаза. По лицу отца Вани текли крупные слезы, — так ясно вспомнилась старику вся его горькая жизнь.
Увидел Ванюша, что народ плачет и запел иную песню: в тот вечер у них на селе впервые раздалась плясовая, и под ее лихие звуки люди невольно хлопали в ладоши и притоптывали в такт, а парни и девушки пустились в пляс и плясали, плясали до упаду. Да что там! Даже Ванюшин старик, позабыв свои горести, пошел вприсядку, будто и старости не знал.
— Вот за это спасибо! Уважили меня, старика! Первая ведь это радость у меня. Первая, Ванюша!
С того дня разнеслась песня по всему свету. А Ванюша складывал все новые и новые песни, и к каждой песне слова. И слова те доходили до сердца девчат, и парней, и стариков.
В летнюю страду Ванюша был теперь всегда впереди косарей, впереди жнецов. Под песню легче вязались снопы, легче укладывались в копны, легче росли на гумне высокие стога золотой соломы. Широкой рекой лилась песня над полями, наполняя все кругом задорным весельем молодости.
Научились люди песням, и по всему белу свету жизнь стала светлее и радостнее.
Когда же настали смутные времена, когда враг пытался вторгнуться на родную землю, народились иные песни, те, которые были нужны людям, чтобы защищать отчизну, — песни храбрых!
А какую свадьбу справили Ванюша с Русалкой! Сколько народу сошлось на ту свадьбу! А как на ней плясали, этого, я думаю, и по сей день не забыли.
Ганс и его четыре замка
Жила-была бедная-бедная вдова. Мужа ее на войне убили. Жила вдова в землянке на опушке леса, добра у нее только и было, что белая коза, которую купил муж незадолго до того, как ему на войну идти. Трудно бы пришлось бедняжке без этой козы!
Не вскормить бы ей без нее сына, — я и забыл сказать, что не одна она осталась, а с маленьким сыном.
Подрос немного мальчонка и стал ходить — пасти белую козу. Уходил с нею из дому рано утром, и только к вечеру возвращался, Тогда мать доила козу. Вот так-то и кормились они. Скромно и дружно жили мать с сыном, пока мальчик не вырос в красивого, здорового парня.
Мать в сыне души не чаяла. Взглянет на него и загорится гордостью материнское сердце. Не было кругом парня, который бы мог с ее Гансом сравниться. А сын нежно любил мать и всячески старался облегчить и скрасить ей жизнь.
