Сакариус Топелиус - Подарок тролля
Теперь каждый мог сам по-своему представить себе ее мордашку, а это иногда способствует более близкому знакомству.
В один прекрасный день все семейство отправилось на пляж, чтобы вытащить на берег лодку: приближалась зима. Пока шли лесом, колокольчик Нинни, как всегда, звенел за ними, но, когда семейство спустилось к морю, она внезапно остановилась. Потом легла навзничь в песок и захныкала.
— Что это с Нинни? Она чего-нибудь боится? — спросил папа.
— Может, она никогда раньше не видела моря? — сказала мама.
Нагнувшись, она о чем-то пошепталась с Нинни. Потом, снова выпрямившись, сказала:
— Да, она видит море впервые и думает, что оно слишком большое.
— Из всех идиотских детенышей… — начала было Малышка Мю, но мама, строго глянув на нее, сказала:
— На себя оборотись… А теперь вытащим лодку на берег.
Они вышли на мостик купальни, где жила Туу-тикки, и постучались.
— Привет! — поздоровалась Туу-тикки. — Как поживает дитя-невидимка?
— Не хватает только мордочки, — ответил папа. — Сейчас она как раз немного не в себе, но это, наверное, пройдет. Ты не можешь подсобить капельку с лодкой?
Когда лодку вытащили на берег и перевернули килем кверху, Нинни тихонько подкралась к кромке воды и неподвижно застыла на мокром песке. Ее оставили в покое.
Усевшись на мостки, мама стала глядеть вниз, в воду.
— Ух, какой холодной кажется вода, — сказала она. И, чуть зевнув, добавила, что у них давненько не случалось ничего интересного.
Подмигнув Муми-троллю, папа скорчил жуткую гримасу и начал медленно подкрадываться к маме за ее спиной. Конечно, он вовсе не собирался бросить ее в море, как частенько делал, когда была молода. Может, он даже не собирался ее пугать, а хотел лишь чуточку позабавить малышей.
По прежде чем папа успел подкрасться к маме, послышался страшный вой, пунцовая молния метнулась на мостки, папа дико закричал и уронил в море шляпу. Нинни вонзила свои крохотные зубки-невидимки в папин хвост, а зубки у нее были острые.
— Браво, браво! — закричала Мю. — Я сама и то бы лучше не сделала!
Нинни, с маленьким, курносым, злым личиком под рыжей челкой, стояла на мостках и шипела на папу, словно кошка.
— Не смей толкать ее в это огромное, жуткое море! — крикнула она.
— Она больше не невидимка! Она больше не невидимка! — закричал Муми-тролль. — А ведь она миленькая!
— Довольно миленькая, — сказал Муми-папа, оглядывая свой укушенный хвост. — Из всех малявок, которых мне довелось видеть в жизни — с головой или без головы, — эта самая глупая, самая дурашливая, самая дурно воспитанная!
Улегшись на мостки, он попытался выловить палкой свою шляпу. И как уж это случилось, никто так и не понял, но папа поскользнулся и полетел вверх тормашками. Он тут же вынырнул и твердо встал на дно, подняв морду над водой; в ушах у него было полно тины.
— О! — вскричала Нинни. — О, до чего же весело! Нет, как чудесно! — И она захохотала так, что все мостки затряслись.
— Должно быть, она никогда раньше не смеялась, — смущенно произнесла Туу-тикки. — Сдается, малютка так у вас переменилась, что стала куда хуже Малышки Мю. Но главное — она перестала быть невидимкой.
— Это всецело заслуга моей бабушки, — сказала Муми-мама.
Туве Янссон
Повесть о последнем в мире драконе
Жаркая пора лета подходила к концу, и в четверг на дне большой ямы с бурой водой, что справа от папиного гамака, Муми-тролль поймал маленького дракона.
Ясное дело, он вовсе не собирался ловить дракона. Он только пытался схватить несколько мелких насекомых, сновавших на илистом дне, чтобы посмотреть, как они шевелят ножками, когда плавают, и правда ли, что они плавают задом наперед. Но, быстро приподняв стеклянную банку, он увидел там что-то совсем другое.
— Клянусь своим хвостом! — восторженно прошептал Муми-тролль.
Держа банку обеими лапками, он смотрел во все глаза и не мог насмотреться. Дракончик был не больше спичечного коробка. Очаровательно двигая прозрачными крылышками, такими же красивыми, как плавники золотой рыбки, он плавал, описывая круги на воде.
Но ни одна золотая рыбка на свете не была так роскошно позолочена, как этот крохотный дракончик. Он весь сверкал, он блестел на солнце, его маленькая головка была ярко-изумрудная, а глаза желтые, как лимончики. Каждая из шести позолоченных лапок дракончика завершалась крошечными пальчиками, а кончик позолоченного хвостика тоже был зеленый.
Дракончик был просто изумительный.
Муми-тролль завинтил крышку с отверстиями для воздуха и осторожно сунул банку в мох. Затем лег на живот и стал рассматривать дракончика вблизи.
Тот подплывал прямо к стеклянной стенке банки и раскрывал свою маленькую пасть, усаженную крохотными-прекрохотными белыми зубками.
«Он злой, — подумал Муми-тролль, — злой, хоть и ужасно малюсенький. Как сделать, чтобы он меня полюбил?.. И что он ест? Что вообще ест дракон?..»
Взволнованный и озабоченный, Муми-тролль поднял банку и пошел домой, осторожно-преосторожно ступая, чтобы дракончик не разбился о стеклянные стенки банки. Он ведь был такой ужасающе малюсенький и хрупкий.
— Я буду о тебе заботиться и любить тебя, — шептал Муми-тролль. — Ночью ты будешь спать на моей подушке. А когда вырастешь и полюбишь меня, мы вместе будем плавать в море…
Муми-папа трудился на своей табачной плантации. Ясное дело, можно было бы показать дракончика ему. «А может, все-таки не показывать?! Пока не показывать. Может, еще несколько дней держать дракончика только для себя, чтоб он привык ко мне?! И доверить эту тайну (а пока жить в ожидании той будущей счастливейшей минуты) Снусмумрику?!»
Муми-тролль, крепко прижав банку к груди и напустив на себя самый равнодушный вид, прошел к черной лестнице.
Все остальные обитатели Долины муми-троллей копошились где-то возле веранды. Но в тот самый миг, когда Муми-тролль, крадучись, шмыгнул в дом, из-за бочки с водой высунулась Малышка Мю и с любопытством крикнула:
— Что у тебя там?
— Ничего, — ответил Муми-тролль.
— Это банка, — сказала, вытянув шейку, Мю. — А что в банке? Почему ты ее прячешь?
Муми-тролль ринулся на лестницу и вбежал в свою комнату. Он поставил банку на стол. Вода громко булькала, а дракончик, обхватив головку крылышками, свернулся, точно мячик. Медленно выпрямившись, он оскалил зубки.
— Такое больше не повторится, — обещал Муми-тролль. — Прости меня, славный мой!
Сдвинув крышку, чтобы дракончик мог как следует оглядеться, Муми-тролль подошел к двери и запер ее на защелку. Никогда ведь не знаешь, что еще выкинет Мю!
Когда он вернулся обратно к дракончику, тот уже выполз из воды и сидел на краю банки. Муми-тролль осторожно протянул лапку, чтобы приласкать его. Тогда дракончик, разинув пасть, выпустил небольшое облачко дыма. Красный язычок, словно пламя, вырвался из его маленькой пасти и так же быстро спрятался.
— Ай! — воскликнул Муми-тролль, потому что обжегся. Не очень сильно, но все-таки обжегся.
Он все больше и больше восхищался драконом.
— Ты злой? — тихонько спросил он. — Ты ужасно плохой, страшный, кровожадный, беспощадный, да? О, ты славный, дорогой, маленький мой, мой, мой!
Дракончик фыркнул.
Муми-тролль залез под кровать и вытащил коробку, в которой хранил запасы на ночь. Там лежало несколько слегка засохших блинчиков, полбутерброда и яблоко. Муми-тролль разрезал все на маленькие кусочки и разложил их на столе вокруг дракона. Тот слегка все обнюхал, презрительно посмотрел на Муми-тролля и, с поразительной быстротой кинувшись к подоконнику, напал на большую, жирную августовскую муху.
Муха, перестав жужжать, стала вместо этого тихонько постанывать. Дракон, ухватив ее своими маленькими зелеными лапками, пустил ей в глаза облачко дыма. Потом хрустнул своими белыми зубами — книпс, кнапс, — пасть его раскрылась и закрылась, проглотив августовскую муху. Дракон облизал мордочку, почесал себя за ушком, уничтожающе поглядывая одним глазком на тролля.
— Чего только ты не умеешь! — воскликнул Муми-тролль. — О моя маленькая козявка, букашка, таракашка!
В тот же миг внизу мама ударила в гонг. Бум-бом! Настало время завтрака.
— А теперь, будь добренький, подожди меня, — попросил Муми-тролль. — Я вернусь как можно скорее.
Постояв, он еще с минуту мечтательно смотрел на дракона, который ничуть не желал, чтобы его ласкали, и, прошептав: «Дружочек», быстро сбежал по лестнице и выскочил на веранду.
Мю, не успев зачерпнуть ложкой кашу, принялась за свое:
— А некоторые хранят тайны в известных мне банках.
