Хью Лофтинг - Зоопарк Доктора Дулиттла
— Крякки, — спросил доктор утку, — ты не видела мой портрет?
— Еще вчера он стоял на камине, — ответила Крякки. — Я смахивала пыль с камина и видела его.
Так мы и не узнали, кому и зачем понадобился портрет доктора.
Полли, Чи-Чи, Бу-Бу и О’Скалли перерыли весь дом. Портрет исчез бесследно. А вскоре и доктор позабыл о нем, так как хлопот у него было выше головы и времени на поиски не оставалось.
Как-то вечером, недели через две после торжественного открытия мышиной библиотеки, белая мышь пришла навестить доктора. Джон Дулиттл и я сидели за столом И приводили в порядок его записки о морских глубинах: доктор собирался взяться за новую ученую книгу.
Белая мышь вскарабкалась на стол, уселась перед нами, важно подкрутила ус и сказала:
— Я к вам по делу, господин доктор, вернее, сразу по двум делам. Первое. Не могли бы вы написать для нас, мышей, книгу о мышеловках?
— Ха-ха-ха! — расхохоталась Полли. — Вам захотелось пощекотать нервы и почитать об ужасах!
— Ну уж нет, — возразила мышь. — Нам необходимо описание всех-всех мышеловок, которые только существуют. Дело в том, что наши дети покидают родительский кров, как только немного повзрослеют. Они такие доверчивые и неопытные, что попадают в первую же мышеловку с приманкой из плесневелого сыра или шкурки от сала. Поэтому нам нужен учебник о мышеловках и руководство, как их избежать.
— Хорошо, — согласился доктор, — такой учебник я напишу, если только Стаббинс сумеет сделать рисунки в ваших крохотных книжечках.
Крякки сидела у очага и прислушивалась к нашему разговору.
— Боже упаси! — воскликнула она. — Если ты, Стаббинс, нарисуешь мышеловки, весь мир заполонят мыши. От них и так житья нет. Мне уже запретили ставить мышеловки в кладовой с продуктами. Как же мы будем жить дальше?
Белая мышь обиделась. Ее усы встали торчком от негодования. Она оглянулась на утку и пропищала:
— А что бы ты сказала, если бы люди придумали утколовки и ставили их где ни попадя?
— Да разве можно нас сравнивать? — разгорячилась Крякки. — Мы же не грызуны! Мы — существа благородные.
— Ну-ну, не ссорьтесь, — вмешался доктор. — А второе дело, из-за которого ты пришла ко мне? В чем его суть?
— А второе дело не менее важное, чем первое. Я пришла к вам как председатель клуба мышей и имею честь пригласить вас, доктор, вместе с Томом Стаббинсом на праздник Нового месяца.
— Праздник Нового месяца? А что это такое?
— Сейчас попробую объяснить, — ответила белая мышь. — У людей есть праздники, а у нас, у животных, нет. И вот вчера на собрании клуба взяла слово железнодорожная крыса — она очень умная и порядочная, только, к сожалению, ужасно пахнет керосином, — так вот эта крыса предложила учредить праздники, чтобы и у нас все было как у людей.
— Вам бы только праздников побольше, — язвительно проворчала Крякки.
Но белая мышь пропустила ее замечание мимо ушей и продолжала:
— После железнодорожной крысы взяла слово извозчичья мышь. Она всю жизнь жила в наемной карете и знает наш город вдоль и поперек. Так вот она сказала: «Люди празднуют Новый год, и у них это самый веселый праздник. Давайте и мы праздновать Новый год».
Мы все согласились с извозчичьей мышью. Но затем поднялась с места церковная крыса и сказала: «Я не раз видела, как в церкви отпевают покойников, и мне ли не знать, как коротка человеческая жизнь. А наша жизнь, жизнь крыс и мышей, еще короче, поэтому давайте праздновать не новый год, а Новый месяц. Тогда у нас будет двенадцать праздников в году. И дни рождения мы тоже будем отмечать не раз в год, а раз в месяц».
Весь наш клуб согласился с церковной крысой, уж больно она красиво говорила, наверное, не одну проповедь выслушала. А еще мы решили приглашать на праздники Нового месяца доктора Джона Дулиттла вместе с необычным мальчиком Томом Стаббинсом. Праздник состоится завтра вечером. Фрак и галстук необязательны, можете прийти даже а домашней одежде.
— Ну конечно же, — любезно согласился доктор, — я приду.
Глава 11. Клуб крыс и мышей
Нигде, ни в одном городе нет такого здания, которое бы хоть чем-то походило на клуб крыс и мышей. Поначалу в нем было всего четыре этажа и оно доставало мне до колена. Затем число членов клуба выросло от пятидесяти до трех сотен, потом до пяти тысяч, и вместе с числом живших там грызунов росло и само здание.
Снаружи клуб крыс и мышей походил на огромный улей с множеством маленьких дверей на всех пятнадцати этажах. Вдоль наружной стены вилась лестница с перилами, и каждый жилец мог войти в свою комнату с улицы. В середине здания был огромный зал общих собраний, а вдоль стен зала также вилась лестница с перилами, так что каждая крыса и мышь могли попасть в зал прямо из своей комнаты. Там же были столовые, гостиные и зал заседаний правления клуба.
Конечно, все двери были очень маленькие, такие, что пройти через них могла только крыса. Но по случаю праздника Нового месяца белая мышь попросила Барсука вырыть подземный тоннель, по которому доктор и я могли пробраться в зал заседаний.
Когда мы с доктором подошли к черной дыре в земле, нас там уже ожидали белая мышь и все члены правления клуба. Из всех дверей выглядывали мыши и крысы, все хотели принять участие в торжественной встрече с великим человеком, все хотели приветствовать его.
Уж не знаю, каким образом мыши переняли у людей их дурные привычки. Вместо того чтобы сказать нам «добрый вечер», белая мышь разразилась приветственной речью минут на десять. Когда она наконец закончила, нам предложили спуститься в тоннель, чтобы пройти в дом.
Я храбро нырнул в черную дырку и предупредил доктора:
— Будьте внимательны, смотрите, куда ставите ногу, и не коснитесь случайно потолка, не то все здание рухнет.
К счастью, все обошлось и мы попали в зал общих заседаний. Места хватило ровно в обрез, чтобы мы с доктором могли стоять, тесно прижавшись друг к другу. Белая мышь спросила:
— Не хотите ли осмотреть весь клуб? Ведь мы считаем вас основателями нашего общества.
Но ни в одну из комнат войти мы не могли, поэтому доктор ограничился тем, что поочередно заглянул в маленькие распахнутые дверцы. Я последовал примеру доктора.
Вы себе и представить не можете, до чего горазды на выдумки мелкие грызуны. Их комнаты были похожи на человеческие, в них стояли столы, стулья, кровати с одеялами и подушками.
— А вот здесь у нас, — вдруг гордо сказала белая мышь, — зал заседаний правления клуба.
Доктор заглянул в раскрытую дверцу, и вдруг лицо его удивленно вытянулось. Он повернулся ко мне и взволнованно сказал:
— Стаббинс, а ну-ка взгляни. Может быть, мне все это мерещится? Мне кажется, что на меня оттуда смотрит человек.
Я тоже взглянул в зал заседаний правления и рассмеялся.
— Конечно, на вас оттуда смотрит человек, — сказал я. — К тому ^се удивительно похожий на вас. Это ваш пропавший портрет.
Тут я услышал, как белая мышь за нашими спинами бранила большую серую крысу.
— Разве я не говорила тебе, — визжала она от злости, — чтобы ты убрала портрет со стены, а теперь мы из-за тебя потеряем нашу единственную картину.
Доктор еще раз прильнул глазом к дверце и воскликнул:
— Действительно! Мой портрет!
Затем он повернулся к белой мыши и строго спросил:
— Как он к вам попал? Я с ног сбился, разыскивая его. С каких это пор вы занялись воровством?!
Мышь, хоть и была белой, покраснела от стыда.
— Если рассудить по чести, — начала она оправдываться, — это была вовсе не кража. У нас живет очень много мышей, которые переняли от людей их привычки. Так вот, одна из наших подруг всю жизнь прожила в ратуше и видела, что над креслом бургомистра висит портрет короля. Она-то и предложила нам повесить над креслом председателя ваш портрет. Но где же нам было взять его? И тогда к нам на помощь пришла тюремная мышь. Она родилась и выросла в тюрьме, и от этого совесть у нее не очень чувствительная. Зато она веселая, смелая и знает уйму всяких историй о кражах, убийствах и похищениях. По вечерам мы слушаем ее затаив дыхание. Именно она, — продолжала белая мышь, — нас и выручила. «Я знаю, где достать портрет доктора Дулиттла. Он стоит на камине в его же доме». Нам понравилось ее предложение, и в тот же вечер, когда вы улеглись спать, тюремная мышь отправилась к вам домой, потихоньку и взяла ваш портрет и принесла его сюда. Господин доктор, давайте не будем называть это кражей, давайте скажем, что вы одолжили нам портрет. Ведь вы его у нас не отнимете?
Джон Дулиттл улыбнулся в ответ.
— Нет, не отниму, здесь он совсем неплохо смотрится. А кроме того, я очень польщен тем, что вы пожелали поносить в клубе мой портрет. Будем считать, что я вам его подарил. Но только берегите его хорошенько, чтобы он не испортился. И не говорите ни слова Крякки, иначе она задаст вам взбучку, ее вы, пожалуй, не сможете уломать.
