Анатолий Дубровный - Листик. Как всё начиналось
— Единый — это не один бог, а много, каждый в своём мире или мирах. Самый вредный, поэтому с ним связываться не надо. С верующими в него тоже.
— В целом правильно, — усмехнулась бронзовая дракона, а изумрудно–золотистая драконочка задала пепельной вопрос:
— А куда же остальные боги делись, ну те, которые на самом деле силы, а те, которые не силы, они тоже куда… Ну, когда тот Единый всех убедил, что он единственный…
— Те, которые силы, так и остались, им поклонение не нужно, даже иногда докучает. А те, кому надо, или были уничтожены, или стали младшими у того, кто стал Единым, — усмехнулась Тайша и, обратившись к бронзовой драконе, спросила: — Рамана, куда они делись? Объясни этому чуду, а то я уже устала.
— Святыми стали, — усмехнулась Рамана, — никакой бог не может сам всё сделать, ему нужны помощники. Ну вот, просят бога о чём‑нибудь, причём в разных местах, а он хоть и всемогущий, по меркам тех же хуманов, но везде успеть не может, вот и поручает это своим помощникам. Тем тоже молятся, им этого хватает, вот так и живут.
Тайша кивнула и посмотрела на о чём‑то напряжённо думающую Листика, может, о богах и их неисповедимых путях, а может, о том, как улизнуть от своих наставниц и отправиться в соседнюю рощу лакомиться сладкими плодами.
Листик вспомнила, о чём говорила ей Тайша, и постаралась исправить свою оплошность, ведь она только что назвала Единого самозванцем, не зная кому здесь поклоняются под этим именем. Ещё раз обведя взглядом притихший зал, она спросила:
— Или вы думаете, что хранительницы вашего мира хуже знают волю Единого, чем этот…
Поднявшийся верховный служитель снова упал. А Листик, замолчав, вопросительно смотрела на хранительниц. Те одновременно улыбнулись и вместе произнесли:
— Благословляем вас, Световид и Карэхита! Да будет счастлив ваш союз!
Сверкнувшая за окнами молния и прогремевший гром были ответом мира своим хранительницам. Листик удовлетворённо кивнула и заулыбалась.
Глава девятнадцатая
Грустные события
За окном снова сверкнула молния и раскатисто загрохотало. Листик всхлипнула, она вспомнила, как точно также — молнией и громом другой мир в другое время подтверждал решение своих хранительниц. Но тогда это было радостное событие, а сейчас… Да и Листик не была хранительницей этого мира, кто она тут? Маленький, растерянный дракончик, у которого боги или сама судьба отнимают… Листик снова всхлипнула, а большая и по–прежнему сильная рука, чуть заметно сжала её маленькую ладошку. Девочка подняла глаза, Лэри де Гривз, барон Дрэгис, чуть заметно ей улыбнулся. Он сидел в своём любимом кресле, облачённый не в свою повседневную одежду, а в кольчужную рубашку с блестящим нагрудником, на котором был изображён родовой герб де Гривзов. Барон отказался ложиться в постель, сказав — негоже воину поддаваться слабости, и коли за ним пришла Морана, то он встретит ее, как подобает воину. Одобрительные кивки его лейтенантов и капитана были подтверждением правильности его решения. А присутствующая мать Русилина ничего не сказала, хоть Морана была богиней смерти у норвеев, языческой богиней. Хлопотавшая у кресла барона Марта тоже не вызывала протестов у матери–настоятельницы монастыря святой Урсулы, а травница сейчас пыталась лечить барона совсем не травами, воздух аж звенел от магии, хоть и лечебной, но совсем неизвестной матери Русилине.
— Оставь, — тихо произнёс барон, обращаясь к травнице, — я её уже вижу, или ты думаешь, что я её не узнаю? Мы давние знакомцы, я много раз смотрел ей в глаза. Много раз мне удавалось её обмануть или победить, но сейчас победила она. Но пока я не сделаю, что задумал, она меня не возьмёт!
Листик уже не всхлипывала, у неё из глаз ручьями текли слёзы, девочка умоляюще посмотрела на Марту, травница развела руками:
— Я ничего не могу сделать, лекарства против старости не существует. И когда приходит час… Я сделала всё, что смогла, магия тут бессильна!
Дверь в зал осторожно приоткрылась и, тихо ступая, со скорбными минами на лицах вошли инквизиторы в сопровождении лейтенантов Варека и Карека.
— Очень печально, но вы правильно сделали, что позвали нас. Надо совершить положенные таинства… — начал брат Торнув. Но барон его прервал, произнеся слабым, но твёрдым голосом:
— Я хочу просить вас, как носителя камня истины, подтвердить моё завещание. Фрими.
Вперёд выступил главный старшина Фримуандидор, он, как и все гномы, был не только очень хозяйственным, но ещё и законником–крючкотвором. Завещанию барона, составленному этим гномом, позавидовал бы любой юрист королевства. Собственно, всё завещание, написанное на пятнадцати листах, и которое торжественно и размеренно зачитал главный старшина дрэгисской дружины, сводилась к тому, что наследницей барона Дрэгиса объявлялась его дочь, Листикалинариона, баронесса Дрэгис. Сам барон, пока Фримуандидор читал, прикрыл глаза, а Листик, уже не сдерживаясь, плакала, прижавшись щекой к руке отца. Казалось, что суровые капитан и лейтенанты норвеи сейчас тоже заплачут. Ирэн, которая раньше помогала Марте, обняла Листика за плечи.
— Всё верно, — слабо произнёс барон и тихо добавил: — Свидетели.
Под завещанием поставили свои подписи капитан Норек, мать Урсулина, Марта. Барон перевёл взгляд на инквизиторов, те судорожно закивали и тоже подписали. Затем брат Торнув приложил к завещанию знак Единого с камнем истины. Камень и весь документ засветились голубым светом, когда свечение погасло, то бумага так и осталась голубоватой с замысловатым оттиском. Брат Торнув торжественно провозгласил:
— Истинность подтверждена!
Наступившую торжественную паузу прервал брат Визаньяк:
— Господин барон, вам надо подготовиться, произвести необходимые таинства…
Но де Гривз, не слушая монаха, смотрел на свою дочь:
— Листик, девочка моя, я хочу огненное… Там на перевале… Как Тэррик… Рядом.
Речь барона становилась всё тише и прерывистей. Он сжал руку Листика и перевёл взгляд куда‑то вверх:
— Веточка! Я иду к теб…
Наступившую тишину нарушал только тоненький голосок Листика, девочка, уже не сдерживаясь, плакала. Гуго подошёл к своему командиру и закрыл ему глаза, затем срывающимся голосом начал:
— Барон Дрэгис умер. — На мгновение замолчал и громким голосом, словно командовал атаку, закончил: — Да здравствует баронесса Дрэгис!
Норвеи выхватили мечи, и их боевой клич разнёсся под сводами зала, инквизиторы присели от неожиданности, а брат Визаньяк не просто присел, а ещё и закрыл руками голову, словно боялся, что его по ней и ударят.
На следующий день длинная процессия шла к Ларнийскому перевалу. Впереди в окружении своих капитана и лейтенантов ехал на коне барон Дрэгис. По норвейскому обычаю он ехал в седле. В полном боевом облачении, а не так как предписывали похоронные правила служителей Единого. Затем шла вся дрэгисская дружина, в замке осталась только необходимая стража. Среди дружинников ехали Марта с Ирэн и Русилина с Оливой. Замыкали колонну братья инквизиторы. Самим возвращаться в «Перекрёсток» им было страшно, провожающих им никто не выделил. В замке они тоже оставаться не захотели. Вот и тащились с воинами на перевал. Ехали и Фримуандидор с Гердой, только Листика нигде не было видно.
— Смотрите! Дракон! — привлёк внимание своих товарищей один из инквизиторов, взглянувший вверх. Там, высоко в небе, над траурной процессией плыл изумрудно–золотистый дракон.
— Дракон, — спокойно заметил брат Торнув и, взглянув на камень истины, так же спокойно добавил: — А может быть, мираж. Камень не отреагировал, и посмотрите — этот дракон не машет крыльями.
— Но он же летит! — возмущённо выкрикнул брат Визаньяк. — Его надо допросить!
— Твоё служебное рвение очень похвально, — кивнул Торнув, — если надо допросить — допрашивай, я поручаю это тебе, брат. У тебя есть возможность отличиться, твои героические действия будут особо отмечены в рапорте.
— Какие действия? И, брат Торнув, что ты мне поручаешь? — растерянно спросил толстый инквизитор.
— Как, что? Допросить дракона! Поймать и допросить! — Демонстрируя твёрдость в исполнении служебного долга, сдвинул брови старший инквизитор и, чуть заметно усмехнувшись, добавил: — Можешь не ловить, брат Визаньяк, можешь только догнать, но допросить — обязательно!
Толстый инквизитор замолчал, на его лице отразилась усиленная работа мысли, он нахмурил брови и наморщил лоб. Но видно решив, что его коллега над ним смеётся, а не говорит серьёзно, сам перешёл к обвинениям:
— Но ты, брат Торнув, как ты мог скрепить знаком истины завещание барона?! Ведь теперь эта девчонка становится полновластным хозяином баронства! Она и всё её потомство! Разве ты не знаешь, что…
— Успокойся, брат Визаньяк, я прекрасно помню королевский эдикт «О наследовании» и отлично помню, что земли и титул, пожалованные королём за службу, переходят в вечное владение рода пожалованного, если тот передаст их своему законному наследнику. В данном случае так и произошло, есть документ о признании этой рыжей девочки дочерью барона, он же завещание о передаче ей земель и титула. Но должен тебе заметить, любезный брат мой, что моей подписи на этом документе нет. Я только скрепил свидетельством камня истины твою, брат Визаньяк.
