Каникулы в Чернолесье - Егоров Александр Альбертович

Но этот чертов Вик оказался прав. Стоило мне остановиться, чтобы глотнуть воздуха, как я услышал веселый смех. Беззвучный: волки не смеются вслух. Я старался не обращать внимания на девчонок, но знал, что они смотрят на меня, и щелкают белыми зубками, и машут серыми красивыми хвостами, и показывают длинные розовые языки. А вон там кто-то даже повалился от смеха на траву и катается по ней, размахивая в воздухе всеми четырьмя лапами. Да еще и рослый черный Феликс стоит там, вдалеке, и тоже ухмыляется.

– Ну а чего случилось-то, – спросил я смущенно как бы у всех сразу.

Одна молодая волчица выступила вперед из темного круга, и я узнал в ней Майю – даже не спрашивайте, как. Я узнал ее по глазам, по голосу в моей голове, а главное – по запаху. Да, по запаху. Ничто на свете не пахло так приятно и так тревожно.

– Малыш, – сказала она. – Ты еще не умеешь петь. И врать ты не умеешь…

Здесь я бы покраснел, наверно, если бы оставался человеком. Потому что я уже знал, что она скажет. Я начинал понимать, как они говорят друг с другом. Ну, то есть как мы говорим.

– Ты поешь о том, что ты еще совсем мальчишка, – продолжала она. – Что у тебя еще не было ни одной подружки… хотя очень хотелось… и все это слышат. И все понимают. Это люди умеют притворяться… обманывать… верить в обман… но мы-то не люди.

Хоть она и говорила негромко и ласково, шерсть на моей спине вдруг встала дыбом.

– Но кто же мы? – спросил я.

– Раньше люди про нас говорили – вервольфы, оборотни. Сейчас никак не говорят. Мы сделали так, что они замолчали… это сделали мы, сверхволки…

– Не болтай лишнего, Майя, – прервал ее Феликс.

Как я уже говорил, он стал крупным черным волком с необычно длинной шерстью на загривке. Его глаза светились в темноте, а взгляд был тяжелым и недобрым. Я знал, что он мне не друг. Но он был вожак этой стаи.

Он подошел ближе. Майя посторонилась. Только один Вик по-прежнему стоял за моей спиной, и я чувствовал его тревогу.

– Ну что же, с днем рождения, темнейджер, – сказал Феликс. Да, он использовал это странное слово, и потом оно стало означать для меня очень много. Но тогда я услышал его в первый раз.

– Почему темнейджер? – спросил я.

– Оборотни – порождение тьмы. Во всяком случае, так принято думать. Поэтому ты и темнейджер. Этим словом называют наш молодняк. У взрослых другая история, – тут он горделиво приосанился, давая понять, что он-то уже взрослый. – Но ты должен знать: нас уже много, и нас все больше. Здесь ты видишь только младший отряд, «Эдельвейс». Таких отрядов, как у нас, десятки по всему миру. Где-то мы притворяемся экологами, где-то поисковиками, где-то – реконструкторами истории… вот и здесь мы кое-что реконструируем…

– Мне кажется, теперь ты болтаешь лишнее, Феликс, – заметила Майя.

– Отчего же. Пусть знает. Давным-давно, когда была мировая война, оборотни из разных стран тоже сражались между собой… а кое-кто говорит, что мы и до сих пор продолжаем бороться, только в другом пространстве и времени…

– Никогда не слышал ни о чем подобном, – сказал я.

– Конечно. Ты же был человеком. Такие тайны – не для людей. Было бы странно, если бы мы болтали об этом в открытом интернете.

– Но… – я на секунду смутился. – Я никогда не думал, что я… стану волком.

– Никогда не думал? – Феликс усмехнулся. – Брось. Это у тебя в крови. И ты всегда это знал. Ну-ка, вспомни: какую игру ты скачал сегодня вечером? «Темный век»? Вот тебе и ответ. Ты всегда мечтал быть с нами.

Я промолчал. Он был прав. Я всегда знал, кто я. Нет: я знал, кем я должен быть. Именно поэтому я ни на секунду не скучал по своему прежнему облику. Я больше не был дурацким неуклюжим замкнутым подростком с гигантскими амбициями. Сейчас я был смелым и сильным волком-оборотнем, и мои мечты нечаянно обернулись реальностью.

Наверное, вы слышали басню про волка в овечьей шкуре? Ерунда. Это не работает. Это просто глупо. Вот когда баран примеряет волчью – совсем другое дело. Его статус резко меняется… на противоположный.

И пусть надо мной только что посмеялись волчицы-девчонки – я уже знал, что только так они выражают свой интерес. Я всегда мечтал быть с ними? Да. Я только об этом и мечтал.

– Я теперь всегда буду волком? – спросил я, хотя и знал, что звучит по-детски глупо.

– Не забегай вперед, – ответил Феликс. – Иные новички не доживали и до рассвета.

– Это почему?

– Не выдерживали испытаний.

– И что же это за испытания?

– Разные. Ну, допустим, это может быть поединок. Ты должен показать свою силу. Слабаки нам тут не нужны. Слабаков находят потом в долине, у ручья. Иногда по частям. Кстати… тебя ведь тоже там нашли, если я не ошибаюсь? Пожалели, вытащили из лужи?

Вик, который стоял рядом, напрягся. Покосился на меня. Я знал, о чем он думает. Но он продолжал быть на моей стороне, и это я тоже знал.

Поэтому мне было плевать на намеки Феликса.

– Значит, поединок, – сказал я. – И с кем же?

Вик чуть заметно задрожал, и это не укрылось от глаз Феликса.

– Да уж, конечно, не с твоим светленьким приятелем, – отвечал он, усмехаясь. – Будто я не знаю, что он тебе подыграет, чтобы ты остался. Ему, видите ли, здесь скучно. Не-ет. Ты будешь сражаться с самым сильным волком в стае. Даже не буду объяснять, кто это, но далеко ходить тебе не придется. Твоя задача – выстоять хотя бы минуту. А Майя… да, Майя будет следить, чтобы все было честно.

– То есть, ты уверен, что Майя мне не подыграет? – спросил я с усмешкой. В этой волчьей шкуре я стал необыкновенно смелым и даже безрассудным. Это было непривычно.

Вот и Феликс тихонько зарычал. Я понимал, что он хочет сказать, что таких наглых пионеров в «Эдельвейсе» давно не видели. Но мне было все равно. Я просто стоял и смотрел ему в глаза. И знаете, почему? Потому что на меня смотрела Майя.

И она посмотрела на меня еще раз, будто оценивала. Вот это и есть настоящее испытание, подумал я вдруг.

– А ты не трус, – сказала она негромко.

– Проверим, – проворчал Феликс. Прикрыл глаза, будто устал от разговора со мной. Расслабленно переступил с лапы на лапу. И вдруг прыгнул.

Не понимаю, как это произошло, но я увернулся. Его зубы лязгнули в воздухе рядом с моим горлом, и тяжелая туша медленно, очень медленно налетела на то место, где я только что стоял, потому что я с молниеносной быстротой подскочил и развернулся в воздухе. Я никогда не владел своим телом в таком совершенстве. Спустя мгновение я стоял на всех четырех лапах и наблюдал, как черный волк не очень-то ловко приземляется боком ко мне. Еще одну долю мгновения я думал о том, что могу его убить: для этого всего лишь нужно метнуться вперед и вцепиться ему в шею сзади, пока он не опомнился. Но я стоял неподвижно. Вик глядел на меня с восторгом. Девчонки стояли в стороне, боязливо сбившись в кучу, но их глаза светились любопытством. Я посмотрел на Майю: она улыбалась. Кажется, она даже не удивилась, что я выиграл.

А ведь этот Феликс тоже мог победить, подумал я. Если бы он не промазал, я валялся бы сейчас на земле с разорванным горлом, истекая кровью и в последний раз пытаясь вздохнуть.

Мгновение кончилось. Феликс смотрел на меня, и глаза у него были бешеные. Он не привык проигрывать. Он кое-как сдерживался, чтобы не кинуться на меня снова. И сдержался.

– Ну, погоди, – процедил он беззвучно, показав передние зубы. – Допрыгаешься.

Когда-то дед показывал мне старый советский мульт. Там тоже был волк, только нестрашный и глупый. Он гонялся за мелким подлым зайцем и все повторял: «Ну, погоди!», потому что больше ничего говорить не умел.

– Надо же, какой талантливый парень, – сказала тут Майя, слегка растягивая слова. – Дедушка Герман мог бы тобой гордиться. Не так ли?

– Причем тут Герман? – спросил я.

– Ну а как же. Разве не он тебя учил таким приемам?

– Он? Меня?

– Тебя. Он ведь хочет, чтобы ты стал Смотрителем?

Я даже не знал, что ей ответить. А Майя теперь она смотрела на Феликса, и я больше не понимал, о чем она говорит. Я мог понимать мысли, когда они были обращены ко мне, но здесь она переговаривалась о чем-то с ним. Мне это не понравилось.