Валерий Гусев - Три кило веселья
– И чего? - спросил Алешка. - Кузнецов его потерял?
– Нет, не потерял, он его сохранил и даже, когда воевал во Второй мировой войне против нас, на стороне немцев, то носил его на груди рядом с фашистскими наградами.
– Очень мило, - возмутилась мама. - Сначала воевал против немцев и получил за это орден. А потом воевал против русских и за это тоже орден получил - от немцев.
– Такие времена были, - вздохнул папа. - Потом этот орден перешел к его внуку. Внук приехал навестить свою родную Россию, соскучился.
– А у него россияне этот орден сперли! - догадался Алешка.
– А ты чужие ордена не цепляй, - воскликнула мама. - Ты свои заслужи.
– …Но вот по Интернету прошла информация, - продолжил папа, - что этот редчайший орден обнаружился в Москве, у одного из коллекционеров.
– И этот внук сюда приперся! - догадался Алешка. - Кузнецов этот.
– Не внук, а правнук, - поправил папа. - И не Кузнецов, а мистер Смит. Он живет сейчас в Англии и переделал свою родовую фамилию на английский лад.
– Я тоже был в Англии, - напомнил Алешка. - Там одни джентльмены живут, с зонтиками. А фамилию он плохо переделал - ни капельки не похоже.
– Очень даже похоже, - возразил папа. - Ты хоть и был в Англии, но не знаешь, что Смит в переводе - это кузнец.
– Фиг с ним, - отмахнулся Алешка. - А дальше?
– Дальше все просто. Посетил он эту выставку, стал договариваться о цене ордена…
– И сколько?
Папа сказал, а мы все ахнули.
– Богатенький Буратино, - покачал головой Алешка. - Ну и что?
– А то, что в первую же ночь после этого торга на выставку пробрались воры и похитили несколько коллекций. Мы практически все разыскали, похитителей задержали, а орден Корниловский бесследно исчез.
– Подумаешь, - небрежно сказал Алешка, - этот самый Смит его и спер. Чтобы большие бабки за него не платить.
Папа не рассердился, не улыбнулся, а просто кивнул:
– Мы и эту версию проверяем. И его алиби тоже.
– Это собака такая? - спросила мама в шутку. - Редкой английской породы?
– Не обязательно английской, - усмехнулся папа. - Алиби - это когда в момент совершения преступления подозреваемый находится в другом месте.
– Спасибо, очень доходчиво, - хмыкнула мама.
– Интересно, - завизжал Алешка. - А если так: в момент - он там, а по месту совсем в другом?
Папа вытаращил глаза и попросил жалобно:
– Переведи…
– Потом, - сказал Алешка. - Мне сейчас некогда. Я сейчас нашему Михалычу должен алиби испортить. - И он отправился к телефону.
Наш директор никогда не возражал, чтобы ему звонили домой. Но только не в девятнадцать часов по московскому времени. В это время, в конкретном месте, он пьет свой конкретный чай. С конкретным кроссвордом. Алиби у него такое.
Алешка - вредина - дождался, когда на часах пикнуло «семь», и набрал номер домашнего телефона директора.
Семен Михалыч жил один, и деваться ему было некуда. Тем не менее снял трубку и сказал голосом автоответчика:
«Меня нет дома. Оставьте ваше сообщение после сигнала».
Алешка «оставил»:
– Я вам нашел адмирала третьего ранга, Героя Советского Союза с золотой саблей на боку. У него сто наград на груди. Желаю приятного чаепития. Алекс.
«Автоответчик» тут же отозвался:
– Какой адмирал? В форме? Настоящий? Как зовут?
– Я вам отвечу после сигнала, - холодно проговорил Алешка.
Я думал, что Семен Михайлович сейчас пикнет, изображая сигнал, но он этого не сделал. Он кашлянул и сказал:
– Завтра утром - ко мне в кабинет!
– С родителями?
– Они тебе не помогут! - И Семен Михайлович «отключил автоответчик».
– Вот это алиби! - похвалился Алешка.
– Вообще-то, - сказала мама, - это хамство.
– Да ну… мам, - затянул Алешка, - Михалыч очень добрый человек. Воспитанный офицер. Он в учительской всегда встает, когда дамы входят. И чьи-нибудь мамы.
– Я не про него, - сердито сказала мама, - я про тебя. Маленького нахала.
Алешка немного смутился и чуть слышно пробормотал:
– Маленький нахал лучше большого. В нем нахальства меньше.
– Завтра вежливо поздороваешься и извинишься. - Это было сказано мамой таким ледяным тоном, растопить который даже Алешке не удается. - А сейчас - спать! До утра.
В школу мы, конечно, опять опоздали. Не по своей, конечно, вине. Опять из-за гимназии. Конкретно.
У гимназических ворот стоит знакомый джип. Возле него - чем-то рассерженный охранник-водитель Степик и хмурый и злой Шаштарыч.
Мы, конечно, идем мимо - ничего не видим, ничего не знаем, но все слышим.
– Если я тебя еще раз увижу рядом с Томасом, - напористо грозит Степик, - доложу отцу.
– А ты кто такой? - Шаштарыч вскинул голову. - Знай свое место, холуй!
У Степика дернулась рука, но он сдержался, достал этой рукой мобильник.
А мы очень не спеша идем и идем мимо. Будто на месте топчемся.
– Лев Ефимович? Это Степик. Я увольняюсь. Да. Прямо сейчас. Пришлите водителя к гимназии. Пусть он заберет джип и вашего сопляка. Конец связи.
Степик сунул мобильник в карман, запер машину и сунул ключи Шаштарычу в нагрудный карман.
– Ты что! - испуганно заорал тот. - Я пошутил!
– А я - нет. - Степик повернулся и пошел к метро.
Алешка вдруг сорвался на бег, обогнал Степика и, глядя в лицо, весело поздоровался:
– Доброе утро, дядя Степик. Привет вам от папы. Заходите на чай. У нас теперь свой адмирал есть. Мы вам его покажем.
– Зайду, - хмуро улыбнулся Степик. - Прямо сегодня. Я люблю чай с адмиралами пить.
В учительскую мы вошли вдвоем. Она была пуста, все учителя - на уроках. Только в уголке скучала над кроссвордом секретарша Жанна.
– Товарищ полковник у себя? - деловито спросил ее Алешка.
Жанна улыбнулась, она почему-то любила Алешку.
– Для вас, корнет Оболенский, - всегда! Заходите.
– Здравия желаю, товарищ полковник! - вежливо поздоровался с директором Алешка. Тот поднял голову от кроссворда, это он Жанну кроссвордами заразил. - Извините, что помешал вам заниматься важным делом.
(Мамин наказ выполнен по полной программе: и поздоровался вежливо, и извинился не поймешь за что.)
– Ничего, я привык. - Семен Михайлович сложил газету, опустил на нее очки. - А где он?
– Кто?
– Адмирал. С саблей.
– Он еще спит.
– Хороший адмирал? Бравый?
– Во! - Алешка поднял большой палец. - Первого ранга. Да еще и капитан. Третьего ранга. Служил юнгой на Балтийском флоте. Лично сбил восемнадцать вражеских самолетов. Прямо в море. Только пыль столбом.
Какая там в море пыль столбом?
– Надо познакомиться. Пригласи его ко мне… - директор взглянул на листок календаря, - на семнадцать ноль-ноль.
– Есть! Только пусть Жанна чай приготовит. С конфетами. Он очень конфеты любит.
– Да? - Директор смерил Алешку подозрительным взглядом. - А я думал, адмиралы ром пьют.
– Наш не пьет. У него рома нет.
– Ну, это мы поправим, - пробормотал еле слышно директор. - Все, свободны. Опоздание вам все равно засчитываю.
– Адмирал сегодня не сможет прийти, - «вспомнил» вдруг я. - У него военно-морская конференция в Кремле.
– Вы - шантажисты! - вспылил директор. - Вымогатели! Главное в школе - что? Успеваемость? А вот и нет! Дисциплина! Без нее никакая не бывает успеваемость. Кроме плохой. Даже самый дисциплинированный разгильдяй…
Одной рукой он грозно стучал по столу, а другой писал для нас оправдательные записки.
– В последний раз, Оболенские. Иначе я вас в гимназию переведу.
– Нас не возьмут, - охладил его гневный пыл Алешка. - Не тот контингент. У нас всего один джип, да и то папин, служебный.
Глава V
В ОТКРЫТОМ МОРЕ
Встреча отставного полковника и адмирала состоялась. Мы на ней не присутствовали, и что они там пили - чай с ромом или ром без чая, - нам неизвестно. Как не известно и содержание их разговора.
Мы всего лишь привели адмирала в школу и проводили его домой, очень довольного. Он шел немного враскачку - морской походкой, напевая про широкое море и бушующие вдали волны, и чуточку подскакивал на каждом шагу. От чего его награды дружно позвякивали на груди.
Без чая адмирал нас, конечно, не отпустил. Лешке, конечно, дал подержать свой кортик, а мне разрешил посмотреть в окно в великолепный морской бинокль.
Вот это было здорово. Сначала даже непривычно от того, как самое далекое в одно мгновенье становилось самым близким. Я даже отшатнулся невольно, когда стрела башенного крана на стройке века (ее так называют, потому что она строится уже бог знает сколько) повернулась и пошла прямо на меня. Норовя влепить мне в лоб громадную бетонную плиту.
Адмирал пил чай с конфетами, Лешка млел над кортиком, а я не мог оторваться от бинокля. Здорово! Но вот когда в его окуляры попали окна дома напротив, мне стало неудобно. На верхних этажах, как правило, плотных штор не бывает, и поэтому видно все, что происходит в квартирах. Вот это было неприятно, даже стыдно. Люди не знали, что за ними наблюдают, и вели себя очень непринужденно. Поэтому я сразу же перевел бинокль в сторону… и вдруг… Как бы сказать? Вдруг столкнулся с другим биноклем. Направленным прямо на адмиральское окно. Кто-то пристально и внимательно наблюдал за квартирой адмирала. Я шагнул немного в сторону и укрылся вместе с биноклем за краем шторки.
