Мария Крюгер - Привет, Каролинка !
-- Так ведь я ж дала тебе денег, чтоб ты купила себе целую коробку новых хороших мелков!
-- Да, -- отвечает Каролинка, а сама умоляюще смотрит на мать. -- Но этот мелок самый красивый. Я люблю его больше других.
Мама только покачала головой.
-- Какая ты упрямица, Каролинка. -- И мама подходит к своему шкафчику, снимает с полки сумочку, а из сумочки вынимает... мелок!
-- Этот и есть твой любимый? -- спрашивает она, протягивая мелок Каролинке.
-- Этот, мамуся! Этот!
И Каролинка -- сама не своя от счастья оттого, что держит в руке голубой мелок. Если б не мама, она бы его поцеловала!
-- Вот и все горе? -- спрашивает мама и добавляет: -- Ах, Каролинка, если б ты только знала, какое горе у тех детей, которые тут лежат!
Каролинка хочет сказать маме, что этот мелок не простой, что из-за него стоило и поволноваться, но ведь нельзя ж говорить об этом. А детям, которые тут лежат, Каролинка с удовольствием поможет. Пусть сразу поправятся!
"Будь у меня голубая бусинка, я могла б попросить ее об этом, -вздохнула Каролинка. -- Но у меня всего лишь мелок... Мелком можно только рисовать. А ведь здоровья не нарисуешь".
-- Раз пропажа нашлась, возвращайся, дочка, домой, -- говорит мама и целует Каролинку на прощанье. -- Сама съедешь вниз, ладно? Я сегодня, наверно, немножко задержусь, у нас много работы.
-- Спасибо, мамочка! Ты ужасно добрая, -- говорит Каролинка. И направляется по коридору к выходу. Вдруг она слышит, кто-то ее зовет. Каролинка сперва подумала, что это ей показалось, но вот она вновь слышит свое имя: "Каролинка! Каролинка! Поди сюда!"
Каролинка остановилась в нерешительности, не понимая, откуда доносится голос, и лишь через некоторое время заметила, что дверь в одну из палат приоткрыта. Сквозь щелку она увидела стоящие в ряд кровати, на которых лежат дети. Один из них, маленький мальчик, не лежал, он сидел на своей кровати и, не переставая, махал рукой Каролинке.
-- Каролинка, -- повторил он, -- зайди, не бойся.
Каролинка заглянула в приоткрытую дверь и лишь теперь узнала мальчика. Разумеется, это был Адам из крайнего корпуса. И Каролинка припомнила, как неделю назад Дудкова рассказала, что Адама сбил велосипедист.
-- Забрали мальчонку в больницу, -- закончила она тогда свой рассказ, -- нога у него сломана.
Каролинка стоит уже на пороге и спрашивает:
-- Тебе больно, Адам, да? Когда ты будешь ходить?
-- У меня уже не болит, может, дней через десять я вернусь домой, -говорит Адам. -- Иди сюда, Каролинка. Расскажи что-нибудь, мне очень скучно.
-- Сюда, наверно, нельзя, -- шепотом отвечает Каролинка. И оглядывается, не следит ли за ней кто-нибудь из коридора. Вдруг начнут кричать, что она забралась в палату! Но в коридоре -- никого.
-- Заходи, -- повторяет Адам. -- Ну, пожалуйста! Зайди на минутку! Ведь ты в белом халате, а в халатах к больным можно.
Каролинка не так уж уверена, что можно: сегодня впуска в больницу нет, но как отказать человеку, у которого нога в гипсе? И Каролинка торопливо на цыпочках входит в палату.
-- Скажи, что у нас во дворе? -- Адаму во что бы то ни стало надо знать, что делается на Цветочной улице.
-- Почти все разъехались, -- говорит Каролинка. -- Только Дорота и Агася еще не уехали, ждут, когда их папе дадут отпуск. И Петрик тоже пока дома. Он с мамой поедет в горы, а когда у моего папы будет отпуск и у мамы тоже, то мы поедем к морю. Лешек и Яня поедут скоро в детский лагерь. А ты, когда поправишься, тоже куда-нибудь поедешь?
-- К бабушке и дедушке в лесничество! Знаешь, там, где дедушка, есть косули. И кабаны тоже. А зимой воют по ночам волки. А я волков нисколько не боюсь!
-- А я боюсь! -- говорит Каролинка. -- Волки бросаются на людей и рвут их на части. Мне нравятся белки!
-- Мне тоже нравятся белки! Знаешь, у моего дедушки есть одна такая белочка, которая приходит сама и берет из рук орешки. Вот бы сюда такую белку! -- И Адась тяжело вздохнул. -- Только этого все равно не будет: белки в больницу не приходят...
И тут Адась заметил, что Каролинка держит в руке голубой мелок.
-- Дай мне мелок! -- воскликнул он, просияв от счастья. -- Я буду рисовать! У меня даже тетрадка есть, а вот мелков нету! Мама обещала, что в воскресенье принесет целую коробку, знаешь, большую такую коробку? Дай мне пока этот мелок!
-- Я не могу! -- И Каролинка спрятала руку с мелком за спину.
-- Дай! Я очень тебя прошу! -- Адась готов был расплакаться.
Как тут быть? Бедный Адась, он так болен, лежит целые дни в постели, скучает... И в то же время Каролинке страшно было дать ему мелок. Во-первых, Адась может его сломать, во-вторых, неизвестно, что еще он нарисует и что из этого получится, а в-третьих, нельзя же дать ему мелок, а потом его отобрать, тогда все ребятишки из окрестных домов будут бегать за ней и дразнить: "Жадина-говядина, жадина-говядина".
Что делать? Лучше всего выйти поскорей из палаты, и делу конец.
-- Мне так хочется, чтоб у меня была белка, пусть даже на рисунке, -- и Адась вздохнул.
-- Что ты тут делаешь, Каролинка? -- послышался знакомый голос. Каролинка поспешно обернулась -- в дверях стояла пани Люцинка.
-- Тетенька-сестричка, -- закричал Адась (к сестрам в больнице так и обращаются: "тетенька-сестричка"). -- Тетенька-сестричка, вы не сердитесь на Каролинку, это я ее позвал. Она живет в соседнем доме. Мне так скучно! Разрешите, пожалуйста, чтоб она немножко со мной поиграла! Я все время так хорошо себя веду! Никогда еще в жизни я так хорошо себя не вел, как в больнице. Я не плачу, когда мне делают уколы! И не капризничаю, когда дают лекарства! И витамины тоже глотаю. Позвольте, а?
Слыша все это, пани Люцинка не выдержала и расхохоталась.
-- Наверно, ты, Адам, адвокатом станешь. Так ты умеешь за себя постоять. Ну, ладно. Раз уже Каролинка в халате, можно остаться ей на минуту, но только на одну минуту! Помни об этом, Каролинка!
-- Хорошо, -- сказала Каролинка, -- мне все равно надо идти.
-- Но когда будешь уходить, отдашь мне мелок, да?
Адась смотрел на нее такими глазами, что Каролинка не могла ему отказать. Она сказала:
-- Хорошо, я дам тебе мелок, но только на время. Не навсегда, понимаешь? Навсегда не могу. Если хочешь, завтра моя мама принесет тебе в больницу новые мелки. Это будет мой тебе подарок. Ладно?
-- Ладно, -- согласился Адась. -- Только смотри не забудь. А теперь я нарисую белку.
И не дождавшись ответа, Адась схватил мелок и принялся рисовать.
"Что теперь будет? Что будет?" -- думала с тревогой Каролинка, наблюдая за тем, как Адась водит мелком по бумаге. Откровенно сказать, рисовал он не очень здорово. И зверек слабо напоминал белку. Но хвост Адась пририсовал ему большой и пушистый. Стоило Адасю сделать последнюю черточку, как странное животное соскочило с бумаги и превратилось в живую белку. Но это была не обыкновенная белка, совсем даже нет! Это была голубая белка, больше похожая на кенгуру, чем на белку. Но главное было то, что ребятам в палате она очень понравилась. Сперва она уселась у Адама на подушке, потом устроилась на спинке его кровати, потом перескочила на блок, к которому привязана была нога Адама.
-- Какая красивая! -- хором воскликнули ребята. -- Еще нарисуй! Еще! Я хочу, чтоб у меня была собака!
-- А я хочу тигра!
-- А я кролика!
Счастье еще, что Адась засмотрелся на белку, и Каролинке удалось вынуть у него из пальцев мелок. Она собралась уже выскользнуть из палаты, но вдруг какой-то малыш, совсем еще маленький мальчик, может, лет трех, закричал, что ему надо кролика. Разве можно уйти спокойно домой, если знаешь, что у тебя мелок, которым ты нарисуешь кролика? Нет. Не таким была человеком Каролинка, чтоб не доставить удовольствие карапузу. Она взяла у Адася тетрадку, и, раз-два, нарисовала кролика. Пожалуй, уши у кролика были длинноваты, но важно ли это, если он тут же принялся скакать по одеялу, а малыш запищал от восторга.
Кролик был голубой и выглядел совсем как плюшевый, зато резвился, как настоящий. Каролинка покатывалась со смеху, глядя, как он скачет, встает на задние лапки, как шевелит своими непомерно длинными ушами.
Теперь дети знали: если Каролинка рисует какого-нибудь зверька, тот оживает. И все закричали, чтоб она рисовала еще и еще.
И Каролинка принялась рисовать. Может, не каждый рисунок был удачный, но главное было то, что это всем очень нравилось. Разве мог не нравиться, например, ушастый ослик, очутившийся возле кровати мальчика с забинтованной головой? Что из того, что ослик был голубой, хотя ослики бывают серые? Это неважно, совсем неважно. Или забавная лохматая собачонка -- голубая, с белыми пятнами! Какая она славная! Как преданно сидит у кроватки Богуся!
Как весело стало вокруг! Все веселились напропалую, забыв про болезнь. Но веселились при этом молча, потому что шуметь в больнице строго запрещается!
И хотя мальчики не шумели, об их затеях проведали каким-то образом девочки. Одна из них, ходившая уже на костылях, пришла попросить Каролинку, чтоб та и к ним заглянула.
