Борис Карлов - Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе
………………………………………………………………….
………………………………………………………………….
………………………………………………………………….
………………………………………………………………….
Г о л о с п е р в о г о в р а ч а. Похоже, приближается кризис.
Г о л о с в т о р о г о в р а ч а. Боюсь, что дело обстоит еще хуже.
Г о л о с т р е т ь е г о в р а ч а. Увы, я согласен с коллегой: кризис позади, он умирает.
Г о л о с ч е т в е р т о г о в р а ч а. Приборы показывают, что его мозг на восемьдесят пять процентов прекратил жизнедеятельность; если в ближайшие часы не произойдет изменений, все кончено.
Г о л о с п е р в о г о в р а ч а. Изменении наступят, но ненадолго. Я ожидаю еще один, последний, более тяжелый кризис. Скорее всего, он закончится клинической смертью.
Г о л о с а в ра ч е й (тише и тише). Бу-бу-бу-бу-бу…
………………………………………………………………….
………………………………………………………………….
………………………………………………………………….
………………………………………………………………….
4
Лейтенант Яблочкин и курсант Мушкина развезли детей по домам, а затем сами, выполняя приказ генерала Потапова, отправились отсыпаться. После случившегося за последние дни и хвалить, и награждать их было бы мало. Потом, после, время расставит все на свои места.
Родители Славика и Маринки, которым под утро звонил сам губернатор, ни о чем не спрашивали, а только смотрели на них не то с растерянностью, не то с уважением. Только бабушка Маринки Корзинкиной шепнула ей на ухо: «Звонили, чтоб вас не расспрашивали, но ты мне потом расскажи, чего было-то…» Маринка важно подняла глаза на бабушку и ничего не ответила. А папа Славика, который торопился в издательство со своими рукописями, только и бросил ему перед уходом: «Далеко пойдешь».
Потом Маринке позвонил Фриц Диц.
— А вы разве не улетели? — удивилась девочка.
— Я улетел, а теперь снова вернулся. Вы этому не рады?
Маринка вспомнила о поручении быть рядом с немцем и о том, что это поручение никто не отменял.
— Да, пожалуй, я рада, — сказала она не очень уверенно.
— Знаете, фройлен, я сейчас листал туристический справочник, и меня заинтересовала одна поездка.
— Да? Какая же? — Маринка невольно зевнула прямо в трубку.
— Простите, я звоню вам не слишком рано?
— Нет, пожалуй, слишком поздно: я недавно легла.
— О, простите, я понимаю: белые ночи, мосты, гуляния с молодыми людьми…
— Вроде того.
— Но до вечера вы успеете отдохнуть?
— До вечера да, конечно.
— Теплоход «Пушкин» отходит в восемь часов от Тучкова моста. Вас это устроит? Разумеется, что мое приглашение касается и вашего друга Славы Подберезовикова.
— А куда, вы говорите, мы поедем?..
— Экскурсия на остров Валаам с остановкой для осмотра крепости «Орешек».*
* Орешек, Шлиссельбургская крепость. На Ореховом о-ве, у истока Невы. Основана новгородцами в 1223 году. С начала 18 в. политическая тюрьма с крайне суровым режимом. Разрушена во время Вел. Отеч. войны. (БЭС).
— Но ведь это почти двое суток! — испугалась Маринка.
— Да, это можно, но вы знаете, что я придумал? По пути туда мы высадимся в Орешке, а затем дождемся теплохода «Лермонтов», который идет обратно с Валаама и будем дома еще до полуночи.
— Но если вы хотите только посмотреть крепость, разве нельзя съездить туда завтра морским трамвайчиком?
— Возможно, завтра утром я снова улечу по делам, а с этим местом связаны некоторые памятные для моей семьи эпизоды…
— Так это ваша семья разбомбила крепость?
— Не совсем так, фройлян, но очень остроумно. Так мы договорились?
— Ладно, покупайте билеты, если вам очень хочется смотреть на развалины.
— Благодарю. В шесть и заеду за вами и за вашим другом.
— А если этот друг не захочет ехать?
— Не сомневаюсь, вы сумеете его уговорить… если это не получится у меня. Ауфвидерзеен.
— Гудбай… — Маринка подала плечами и повесила трубку.
Фриц Диц залпом допил остатки шнапса, затушил в переполненной пепельнице окурок и откинулся на подушку. Повернулся на бок и остался лежать с открытыми глазами. Он хотел напиться, но оставался трезвым; хотел ни о чем не думать, но мысли обжигали и не давали покоя.
* * *Мракобесов вышел из метро и свернул на Фурштатскую. В крытой оранжерее Таврического сада, в кочегарке, работал его человек, которого он когда-то прикрыл в деле о хищении редких кактусов. И там находился один из его тайников, предусмотрительно рассредоточенных по территории города. Мракобесов понимал, что когда-нибудь, в конце концов, ему придется бежать, меняя внешность и документы, отсиживаясь в подвалах. Он понимал и то, что его человек тот час сорвется с крючка, и донесет на него, как только поймет, что его покровитель сам оказался вне закона.
— Здравствуй, Агриппар, — глухо произнес Мракобесов, и человек, валявшийся на лежанке с газетой в руках, подскочил на ноги.
— Товарищ майор? Почему вы… что с вами?
— Ты все-таки узнал меня?
— Так ведь это только вы меня этой… Агрипой зовете. Вообще-то меня Григорий зовут, Гриша.
— А иначе… не смог бы узнать?
— Так ведь темновато здесь, — смутился Гриша, и Мракобесов понял, что лик его ужасен и неузнаваем.
— А ты меня не бойся, Гриша. Маскировка это все, понимаешь, грим. Я ведь на работе, выполняю секретное задание Москвы. Такая, понимаешь, работа, — Мракобесов начал задыхаться и терять силы. — Тайник в сохранности?
— Не вопрос, товарищ майор, конечно.
— Открой.
Кочегар шагнул от света лампы, и внимательно всмотрелся в этого странного к страшного человека. Тот заметно пошатывался, тяжело дышал и одной рукой держался за стену. Лицо его сочилось язвами, совсем не похожими на бутафорские, оно было бледно и одутловато, словно у выловленного весной утопленника.
— Открывай… — с трудом выдохнул Мракобесов и достал из-за пояса пистолет.
Кочегар спохватился, взял лом с приваренным внизу топором и поддел одну из бетонных плит, устилавших пол котельной. Освободив проход в подпол, он посторонился.
Мракобесов спустился в тайник, включил свет и огляделся. Брошенный на пол матрас, электрический обогреватель, ящик с консервами, одежда, зеркало и косметика. В кейсе — таблетки, деньги, документы и мобильный компьютер.
— Закрывай.
Григорий заворочал ломом, плита сдвинулась и легла в свою ячейку. Теперь все надо делать быстро. Мракобесов высыпал на ладонь горсть таблеток, забросил в пасть, разжевал и запил водой. Несколько минут неподвижно лежал на матрасе, затем на его обезображенном лице промелькнуло подобие улыбки, он потянулся, хрустнул суставами и сел перед зеркалом. Аккуратно расставил перед собой коробочки с гримом и косметикой и, словно художник перед палитрой, начал наносить на лицо мирные мазки.
* * *В то время, пока генерал Потапов и губернатор дожидались известия о местонахождении Мракобесова и наводили порядок в Управлении, пока Маринка и Славик отсыпались, Петя летел в Петрозаводск, а Фриц Диц пытался напиться у себя в номере — в это время Карл Ангелриппер и Шульц появились в Петербурге.
Они имели в своем багаже смертоносную ампулу, которая должна заразить городской водопровод, а затем и весь мир бубонной чумой.
Взяв такси, они отправились в гостиницу; номер Карла, так же как и номер Дица, был оплачен вперед и свободен.
После обеда, разрешив Шульцу выпить стаканчик шнапса для успокоения нервов, Карл развернул на кровати карту Петербурга с пригородами и принялся внимательно изучать ее с карандашом в руке. Он проследил течение Невы выше предполагаемых водозаборов, и карандаш его уперся в крошечный островок, расположенный в истоке Невы. На островке находилась старинная полуразрушенная крепость; попасть туда можно было, купив билет на экскурсию. Карл раскрыл стандартный, имевшийся в каждом номере, туристический справочник.
Вскоре в дверь постучал посыльный, вручил билеты на теплоход «Пушкин» и удалился, ошарашенный невиданными чаевыми (Карл совершенно не ориентировался в расчетах деньгами). Затем посыльный поднялся этажом выше и вручил три билета на тот же рейс другому немцу, который отсчитал ему не пятьсот, а положенных десять процентов чаевых.
Ближе к вечеру, когда все было готово к отъезду, а Шульц более или менее успокоил свои нервы, в номере раздался телефонный звонок.
— Да, — равнодушно произнес Карл, полагая, что его беспокоит кто-нибудь из обслуживавшего персонала.
— Гутен абенд, майне кляйне ангел, — послышался в трубке низкий, развратный женский голос, и по всему организму Ангелриппера прокатилась волна сладостной истомы.
