Майкл Бонд - Медвежонок Паддингтон находит выход
Нужно было разобрать двигатель и собрать его снова; отскоблить все детали кузова, подготовить их к окраске и покрытию лаком, отполировать котёл и поменять кожаную обивку на сиденьях. Время летело как на крыльях, и срок между днём, когда мистер Крубер объявил о своей находке, и днём парада стремительно сокращался.
Под конец все так или иначе включились в работу; почти каждый вечер Паддингтон расстилал газеты на полу своей комнаты, чтобы перед сном отполировать несколько мелких деталей.
А сам рынок за это время буквально преобразился. Витрины, которые годами стояли неизменными, вдруг переменились; недавно открытые магазины, где продавали старую военную форму и другие яркие напоминания о былых временах, приукрасились по-праздничному. Из окон жилых комнат свисали флаги и флажки, а по узкой улице протянулась гирлянда цветных фонариков – всё это очень напоминало сцену превращения в рождественской пантомиме[6].
И вот настал вечер, когда Паддингтон вернулся домой позже обычного и сообщил, что «старая развалюха» мистера Крубера наконец-то готова; это вызвало радостное волнение в доме Браунов.
– Одно я знаю точно, – заявила миссис Бёрд, когда шум поутих, – если ты завтра собираешься участвовать в Большом параде, тебе не помешает принять ванну и как следует отмыться от масла и грязи. В противном случае не видать тебе приза как своих ушей.
– Можешь по такому случаю взять пенку для ванны мистера Брауна, – предложила миссис Браун, игнорируя мрачные взгляды мужа.
Паддингтон, вообще-то, не очень любил мыться, но при этих словах явно повеселел.
На бутылочку пенки, которую купил себе мистер Браун, он поглядывал уже давно. Этикетка гласила, что стоит добавить в ванну один колпачок, и секретные ингредиенты волшебным образом изменят вашу внешность до неузнаваемости. Правда, хотя мистер Браун уже использовал почти половину бутылочки, он вроде бы особо не изменился, но Паддингтон решил, что попробовать стоит, – тем более если это поможет мистеру Круберу получить приз.
Вечером, убедившись, что никто не смотрит, медвежонок добавил в ванну несколько лишних колпачков пенки – очень уж ему хотелось, чтобы волшебный эффект сохранился до следующего дня.
Когда по утру он спустился к завтраку, все сразу признали, что такой шелковистой шёрстка его не была уже давно.
– Даже жалко прятать её под одеждой, – посетовала миссис Браун, помогая ему надеть синее пальтишко. – Если бы у вас был конкурс на самый блестящий мех, ты бы точно победил.
Внешний вид Паддингтона произвёл впечатление не только на Браунов. Когда через некоторое время «старая развалюха» мистера Крубера с пыхтением выдвинулась на стартовую линию, блестя на утреннем солнце свежей краской и начищенной медью, многие зрители встретили её появление особенно громкими аплодисментами.
Большой пустырь рядом с рынком Портобелло приспособили под праздничные мероприятия, и на нём уже кипела жизнь. Центральную часть огородили канатами – там в начале дня должны были проходить разные состязания, – а один конец был полностью занят временной ярмаркой. К пустырю постепенно стягивались всевозможные автомобили, они занимали свои места среди участников Большого парада, и картина с каждой секундой делалась всё оживлённее.
Когда они вышли из машины, мистер Крубер тактично кашлянул.
– Может, похо́дите по ярмарке, посмо́трите, мистер Браун? – предложил он. – Мне придётся снять переднее колесо, кое-что там подправить, но я уверен, что справлюсь один.
Паддингтон поколебался: с одной стороны, ему хотелось помочь своему другу, с другой – разобраться, что за интересные дела происходят вокруг. Мистер Крубер разрешил его сомнения, когда помог ему снять пальто.
– Ступайте повеселитесь, мистер Браун, – сказал он. – Когда ещё такой случай представится.
Дважды медвежонка упрашивать не пришлось: через несколько секунд он уже смешался с толпой зрителей.
Поскольку ему хотелось знать заранее, получит ли мистер Крубер приз, прежде всего он направился в шатёр к гадалке. Впрочем, сидевшая там тётенька бо́льшую часть времени громко сморкалась в большой цветастый платок, а когда медвежонок поинтересовался, что его ждёт в будущем, она ответила, что, скорее всего, сильный насморк. Тогда Паддингтон отправился выяснять ещё одну важную вещь: какие в ближайшее время начнутся состязания. Многие местные магазины предоставили призы для победителей, и Паддингтон с большим интересом принялся изучать программку. У него не было уверенности, что он блестяще выступит в прыжках в длину – да и в высоту тоже, – однако его заинтересовали некоторые другие конкурсы, например ТОЛКАНИЕ ШЕСТА. В качестве приза предлагался месячный абонемент на свежие булочки из местной пекарни.
Приз был отличный, и, хотя Паддингтон не очень чётко представлял себе, что такое «шеста», он был уверен, что толкнёт его запросто, была бы возможность.
Поэтому он подошёл к дяденьке, одетому в килт[7], и с важным видом постучал его по плечу.
– Простите, пожалуйста, – сказал он вежливо, – нельзя ли мне толкнуть ваш шест?
Дяденька смерил Паддингтона взглядом.
– Ты хоть сам-то понял, на чего замахиваешься? – осведомился он угрюмо. – Оно задачка не по плечу всяким там косолапым сассенахам[8].
– Косолапым сассенахам? – повторил Паддингтон, вперив в дяденьку очень суровый взгляд. – Я никакой не косолапый сассенах. Я медведь из Дремучего Перу. А кроме того, миссис Бёрд иногда позволяет мне толкнуть противень с булочками в духовку.
– С булочками? – Дяденька уставился на Паддингтона, явно не веря своим ушам. – А, да ладно, – сдался он наконец. – Пущай вина падёт на твою голову. Ежели не на мою, так я согласный, – добавил он. – Ставь лапы рядом, сгибай колени, жмурь глаза и не трепыхайся. Негоже нам день начинать с убивства малого медведя.
Паддингтон, в душе всё сильнее удивляясь, сделал, как просили. Некоторое время до него доносились только кряхтенье и пыхтение, и он уже собирался вставать, но тут в лапы ему обрушился груз не меньше чем в тонну.
Открыв глаза – хотелось всё-таки понять, что происходит, – он чуть не шлёпнулся на землю от изумления. Вернее, он бы наверняка шлёпнулся, но лапы его пригвоздила к земле штуковина, очень похожая на огромный телеграфный столб.
Выглядела она устрашающе, но сделалась ещё страшнее несколько секунд спустя, когда медвежонок приподнял её над землёй, чтобы высвободиться.
В первый момент всё складывалось недурно, зрители даже неуверенно зааплодировали; а потом всё пошло наперекосяк.
Столб начал заваливаться, и, услышав испуганные вопли, Паддингтон со всех лап припустил вдогонку; столб немедленно стал валиться в обратном направлении.
Дяденька в килте отскочил в сторону.
– Ух, ах! – кричал он. – Милости прошу! Дарю на память!
– Спасибо, пожалуй, мне он больше не нужен, – пропыхтел Паддингтон, оборачиваясь к говорившему.
Вот только было уже поздно. Дяденька куда-то исчез, зато на Паддингтона со всех сторон посыпались советы и ободрения.
– Берегись!
– Держи крепче!
– Левую лапу пониже!
Советов было столько, что половину медвежонок попросту не запомнил, а уж о том, какой пустить в дело первым, и вовсе думать не мог.
Он бы с удовольствием отдал этот столб кому угодно, однако, стоило ему побежать в какую-то сторону, зрители бросались оттуда врассыпную.
Всё это сильно напоминало страшный сон, а точнее, все когда-либо снившиеся ему страшные сны разом. Окружающее пролетало мимо взад-вперёд, будто на экране огромного телевизора, в котором что-то безнадёжно сломалось.
А потом – Паддингтон уже подумал, что его никогда не спасут, – из гула голосов вырвался один, знакомый.
– Сюда, мистер Браун! – кричал мистер Крубер. – Сюда!
Будто утопающий, который хватается за соломинку, Паддингтон закрыл глаза, поднял шест, насколько получилось, а потом отпустил.
Что было дальше, он так до конца и не понял. Мир внезапно почернел, потом перевернулся вверх тормашками; после этого что-то громко бухнуло, брякнуло, и наконец наступила тишина.
– Ах ты господи, мистер Браун, – раздался тот же голос, и две твёрдые руки помогли ему встать на лапы. – Боюсь, это я во всём виноват. Если бы я не крикнул, ничего бы такого не случилось.
Паддингтон открыл глаза и начал тревожно озираться; к его огромному облегчению, выяснилось, что автомобиль мистера Крубера не пострадал.
– Хорошо, что столб попал в колесо, а не в саму машину, – сказал мистер Крубер, поднимая с земли какую-то перекорёженную железку. – В противном случае получили бы мы настоящую «старую развалюху». Вот только, боюсь, в Большом параде нам поучаствовать всё-таки не удастся, – добавил он печально.
