Алексей Пантелеев - Часы
- Как? - говорит Петька. - Как воровал? Не воровал я!.. Иди ты!..
- А что же ты?.. В бирюльки играл?
Не знает Петька, что и сказать. Не расскажешь ведь про часики.
- Я, - говорит, - это просто так разворотил. От злости.
Усмехнулся чернявенький.
- Ну, - говорит, - это как хочешь. Тем для тебя лучше. Но сознаться ты все-таки должен.
- Спасибочки! - говорит Петька. - Что я - дурак сознаваться?.. Не дурак я...
Говорит чернявенький:
- Это, - говорит, - совершенно верно. Просто так - глупо сознаваться. Но если из-за тебя товарищ гибнет... Неужели ты можешь товарища предать?
- Нет! - говорит Петька. Покраснел, обидно Петьке. - Нет, - говорит, это ты брось. Меня на Кордоне вся братва знает. Я не легавый. Я за товарища всегда постоять могу, я не гад какой-нибудь...
- Ну, так вот, - говорит чернявенький, - иди к Федору Ивановичу и чистосердечно признайся. Так, мол, и так, - дрова я разворотил. Тебе за это ничего не будет, - выговор разве, а Пятакова спасешь. Гибнет Пятаков в реформатории. Ладно?
Мотнул Петька головой.
- Ладно, - говорит, - схожу. Мне, - говорит, - плевать в высшей степени. Мне хоть в тюрьму отправляй... Не боюсь.
Соврал Петька. Как ушел чернявенький, лежит Петька и думает:
"А что, если и вправду за такую вещь в тюрьму отправят? Ведь это что же? Это значит - кончено! Это - прощай, часики..."
Расстроился Петька от таких мыслей. И не знает Петька - идти или не идти к Федору Иванычу.
Думал, думал - надумал:
"Пойду. Потому что нехорошо, если человек гибнет. Хоть он и паразит, а нехорошо. Свой все-таки парень".
Оделся Петька не спеша и стал ждать Рудольфа Карлыча.
Пришел Рудольф Карлыч. Петька и говорит:
- Разрешите, - говорит, - повидать заведующего. Разрешите мне отлучиться.
- Зачем? - спрашивает Рудольф Карлыч. - Какие у тебя дела? Может быть, тебя кто обидел? Может быть, я тебя обидел? Может быть, я тебе кушать мало даю?
- Нет, - говорит Петька, - кормите вы меня, спасибо, на убой. И никто меня не обидел. А только нужно мне заведующего по очень важному делу.
- Ладно, - говорит немец. - Если очень нужно, то иди. Но ненадолго... Тебе еще нужно выдерживать карантин.
Вздохнул Петька.
- Приду, - говорит, - не знаю когда. Может быть, совсем не приду. Прощайте.
Вздохнул Петька и пошел к Федору Иванычу.
Приходит в его квартирку, а его нет. Он в экономии по хозяйству.
В квартирке мужчина какой-то сидит. С портфелем. В ботинках "джим". Тоже Федора Иваныча ждет. Ногти покусывает.
Стал Петька у дверей - ждет. А мужчина с портфелем ногти кусает.
"Что за дядька? - думает Петька. - По какой надобности пришел? Из кооперации, наверное, деньги за продукты получать. Или, может быть, монтер..."
А тут Федор Иваныч входит.
Петька к нему:
- Здрасти.
- А, - говорит Федор Иваныч. - Выздоровел? Так... Молодец.
А сам к другому, который в "Джимах":
- Здравствуйте. В чем дело?
Встает этот, который в "Джимах", и медленно говорит:
- Здравствуйте. Я к вам из детского реформатория. По поводу Георгия Пятакова. Представьте, - говорит, - вчера ночью Пятаков бежал из реформатория.
Задрожало у Петьки сердце. И мысли в голове заволновались. Не слышит Петька, что дальше говорят; одно думает: "Сознаваться или не сознаваться?".
А Федор Иваныч уж руку обкусанную пожимает и говорит:
- Бумаги вы получите в канцелярии. Так. До свидания.
И сразу к Петьке.
- Ну, - говорит, - какое у тебя дело? Зачем пришел? Выкладывай...
Покраснел Петька.
- Я, - говорит, - к вам. Не найдется ли у вас книжечки какой-нибудь почитать?
- Что? - говорит Федор Иваныч. - Книжечки? Так. Найдется. Есть у меня для тебя много разных книг.
Открыл Федор Иваныч шкаф.
- Выбирай, - говорит, - сколько хочешь.
Стал Петька в шкафу рыться и набрал целую охапку книг. И маленьких и больших. И с картинками и без картинок. Снес в лазарет и целую неделю от нечего делать читал.
Так и не сознался Петька в своей вине. Не было потому что смысла сознаваться. Но когда чернявенький у него спросил:
- Был ты у Федора Иваныча?
- Был, - ответил Петька. И покраснел.
- Молодец, - сказал чернявенький, - ты парень что надо. Выздоравливай скорей.
И похлопал Петьку по плечу.
А Петьке совестно стало, и отвернулся Петька к окну.
И вот, наконец, выписался Петька из лазарета.
А тут как раз занятия начались. Уроки. Устроили Петьке небольшой экзамен и определили его в класс "Б". К самым малышам.
Обидно, конечно, и неприятно.
Чернявенький и другие всякие там дроби проходят, а Петька с малышами:
"Саша у Маши, а Маша у Саши".
Обидно ужасно.
Вот раз подходит Петька к чернявенькому, - а ему фамилия Миронов, - и говорит:
- Нельзя ли мне перейти в ваш класс?
- Нет, - говорит Миронов. - Это, брат, нельзя. Знания твои хромают. Но если ты очень хочешь, можешь догнать наш класс по всем предметам. Тогда и перейдешь.
- Вот еще! - говорит Петька. - Очень мне надо... Очень мне сдались ваши предметы. К черту! Не буду!
И стал Петька дальше с малышами твердить:
"Саша у Маши, а Маша у Саши..."
Но тут неприятность вышла.
У которых ребят родные имеются - по субботам большой праздник. По субботам в приюте Клары Цеткин отпуска и свидания. И приходят к ребятам разные мамаши и папаши с кулечками и узелками. А в кулечках - известно гостинец: пирога кусок, булочка какая-нибудь, котлетка, яблоко...
К Петьке, конечно, никто не ходил. К Миронову, к тому тетка два раза из Новочеркасска приезжала. По рублю оба раза дала. А у Петьки даже самой задрипанной, неродной тетки не было.
А в эту субботу вдруг прибегает дежурный и выкликает Петьку по фамилии.
- Пришли, - говорит, - к тебе на свидание.
Засмеялся Петька и говорит:
- Брось, - говорит, - пушку заливать. Меня не обманешь.
- Честное слово! - говорит дежурный. Френкель был дежурный, из первого класса. - Не вру, - говорит. - Пришли к тебе. Посмотри сам.
Вскочил Петька, побежал.
"Что, - думает, - за чушь? Кто ко мне мог прийти?"
Вбегает в зал, а там уж много народу - папаши, мамаши разные. И их родные дети. Смеются, разговаривают.
Стал Петька в дверях и смотрит, глазами ищет. Шею вытягивает.
А навстречу ему идет, качаясь и мотая головой, - гражданин Кудеяр.
Побледнел Петька и попятился к дверям. А Кудеяр на Петьку наступает, и разит от него за три версты.
- Здравствуй, - говорит, - голубь! Здравствуй, душечка... Пришел я... Нашел я... Проведать тебя пришел!..
И лезет обниматься. А сам качается. И разит, разит от него... Даже публика морщится. Даже отодвигаются все.
Побледнел Петька и говорит негромко:
- Что, - говорит, - вам нужно?
- Проведать пришел, - говорит Кудеяр басом. - Проведать пришел! Гостинцев принес... Ирисок.
Полез гражданин Кудеяр в карман и вытаскивает оттуда грязный комок ириски. Все смялись, все в пыльной трухе перевалялись... Сует Петьке.
- На, - говорит, - возьми гостинчика!
А Петька рукой отстраняет.
- Не надо мне, - говорит. - Уйдите, пожалуйста.
И легонько рукой Кудеяра в грудь. А Кудеяр в амбицию.
- Что? - говорит. - Уйдите? Это я - уйдите? А часики ты мне отдашь?.. Вор несчастный!
Вдруг как заголосит:
- Мамочки! Люди добрые! Ратуйте! Ограбил меня малолетний подлец! Часы украл! Мам-мочки!
И ирисками в Петьку. В глаз.
Схватился Петька за глаз. И вон из зала. А навстречу Федор Иваныч.
- Что такое? - спрашивает. - Что такое случилось?
А уж вся публика повскакала, Кудеяра стеной окружила.
Бузит Кудеяр, толкается, орет благим матом:
- Мамочки! - орет. - Ограбил! Ограбил!
Заспешил Федор Иваныч.
- Что такое? - спрашивает. - К кому это такой?
- Ко мне, - отвечает Петька. И глаза опустил. - Ко мне это. Дядя мой. Из сумасшедшего дома. Не пускайте его больше, пожалуйста.
Вывели гражданина Кудеяра. Кричал он, ругался, толкался, но вывели все-таки...
А Петька с тех пор загрустил. О часиках стал думать. Так и забыл уж о них с ученьем-то, а тут снова...
Часто во двор стал выходить, дрова оглядывал. Много еще дров, далеко еще до места, где часики спрятаны.
Грустил Петька. Вздыхал. Однако утешал себя.
Бывало, подумает:
"Это еще ничего, что дрова. Дрова - пустяки. Могли на этом месте дом четырехэтажный построить..."
И от таких мыслей легче становилось.
А на дворе уже холодно было - осень.
И вот снег выпал. Сразу густой такой снег - по колено. Весь двор завалило, без лопаты пройти невозможно.
За обедом вошел в столовую Федор Иваныч и сказал:
- Зима, ребятки!..
И все в ладоши захлопали и закричали:
- Зима! Зима!
А Федор Иваныч походил по столовой, остановился и говорит:
- Так, - говорит. - Зима наступила... А у нас ведь, ребятки, дрова на дворе. Как вы думаете? Погибнут ведь дрова без покрышки. Недурно бы, говорит, - их в сарай перетаскать. Как вы думаете? Не устроить ли нам субботник?
- Субботник! Урра! - закричали ребята и снова в ладоши захлопали.
