Федор Кандыба - Бетонщик Марусин
Еще громче загудела бетономешалка, еще быстрей полилась бетонная река в опалубку. Тяжелый бетон казался легче пены и подвижней воды в ловких руках бетонщиков. Они укладывали, разравнивали, трамбовали его и шли навстречу новым и новым вагонеткам, катившимся от неутомимой бетономешалки. Едва барабан ее успевал выбросить бетонную массу и снова выпрямиться, как в него ссыпалась новая порция материалов. Ковш опускался, еще когда барабан вертелся, а когда он останавливался, короб с материалами был уже полон. Раньше это делали все по очереди, а теперь все одновременно.
За первый час бетономешалки уложили шестьдесят замесов, за второй — семьдесят. Задержек никаких нет, но Марусин поднимает руку и останавливает работу. Десять минут отдыха, и бетонщики, поменявшись местами, снова берутся за дело. Они улыбаются, будто не чувствуют тяжести своей напряженной работы, перекликаются, смеются и, кажется, совсем не спешат, хотя Марусин сдерживает их пыл и время от времени приговаривает:
— Спокойнее, ребята! Не суетиться!
Бледнеет и розовеет небо на северо-востоке. Наступает утро, гаснут звезды, и поднимается солнце. Все так же бушует бетонная река, все так же шумят бетонные водопады. Уже сделано втрое больше, чем за целую осеннюю штурмовую ночь, больше, чем в день недавнего торжества комсомольцев. Уже позади рекорды бетонщиков Москвы и Кузнецка, позади и последний рекорд ученика Марусина, Гужвы, уложившего накануне четыреста два замеса.
— Ура, бойцы, — кричит Марусин, — слава за нами! Мировой рекорд уже наш.
— Ура! — нестройно отвечают бетонщики, и всё новые вагонетки с бетоном катятся по рельсам и возвращаются пустыми к бетономешалке, барабан которой каждую минуту бьет челом бетонщикам и их бригадиру, выбрасывая все новые и новые порции бетонной массы.
К семи часам утра было уложено уже четыреста двадцать замесов. Бригада Марусина превратила в бетон больше ста пятидесяти грузовиков цемента, песка и щебня. Щебня оказалось мало. Запаса, сложенного на участке, нехватило, и в последний час работы бетонщики брали щебень прямо с подвод, которыми его подвозили. Подводы не были приспособлены к рекордам и не могли подвезти столько щебня, сколько было нужно.
Работа пошла вдвое медленнее, но все же к концу смены было уложено четыреста пятьдесят два замеса.
Марусин свое слово сдержал и поставил новый мировой рекорд. Но с лесов ушел он хмурый. По всему было видно, что в этот раз можно было сделать четыреста восемьдесят, а то и все пятьсот замесов, и Марусин был недоволен собой. Не совсем были удовлетворены и бетонщики — они тоже ожидали большего.
На следующий день газеты разнесли по всей стране весть о новой победе в Харькове, а бетонщики всех других бригад, кроме отличившейся, прямо потеряли покой. Всем хотелось отбить первенство у бригады Коробкина.
Так было не только на Тракторострое и не только в Харькове. Точно ночной рапорт Тимоши Литвиненко с вышки лесов электрической станции услышала вся Советская страна. Соревнование бетонщиков началось на сотнях строек. Шла всесоюзная перекличка бетонщиков.
Тысячи людей, разворачивая свежие газеты, прежде всего искали сообщений о новых рекордах бетонщиков, имена лучших мастеров бетона повторяли всюду. Их портреты печатались в журналах и газетах, о них говорили и в трамваях столицы и на далеких пограничных заставах.
В Харьков приезжали делегации бетонщиков и инженеры-строители, чтобы поучиться настоящей работе. И дружные, хорошо тренированные бетонщики Тракторостроя ставили новые рекорды один за другим. Строительство тракторного завода подходило к концу: нужно было торопиться сделать все, что было в их силах.
Марусина скоро обогнал молодой бригадир Зозуля, уложивший в литейном цехе пятьсот один замес со сводной бригадой комсомольского батальона бетонщиков.
Марусин не остался в долгу. Он собрал другую сводную бригаду, из того же комсомольского батальона, и уложил с ней пятьсот сорок три замеса у себя на электрической станции.
Комсомольцы стройки литейного цеха несколько дней отбирали лучших бетонщиков и не спали несколько ночей, думая, как отвоевать первенство. Они устроили бункер — большую воронку, в которую ссыпался готовый бетон из бетономешалки. Теперь не нужно было ждать, пока подойдет вагонетка. А вагонетки из этого бункера загружались бетоном скорей, чем из бетономешалки. Потом вышли на леса и уложили шестьсот двадцать один замес — в десять раз больше, чем делали еще два месяца назад, но все же на сорок замесов меньше, чем было уложено накануне на постройке завода «Шарикоподшипник» московскими бетонщиками.
На следующий день лучшие силы литейного цеха и электрической станции были объединены в новую сборную бригаду. Бетонщики до хрипоты спорили, как действовать дальше, чтобы сохранить первенство Тракторостроя. Спорили, пока кто-то не погасил света в бараке, обругав при этом спорщиков:
— Да спите же вы, оглашенные! Какой же вы рекорд поставите, если не будете спать три ночи подряд?
Затем командир комсомольского батальона Сидоренко и его помощник Литвиненко повели эту отборную бригаду на работу и неожиданно для себя уложили восемьсот один замес — небывалое, невозможное количество бетона, о котором они и мечтать не смели в своем обществе «Даешь 250 замесов!»
7. Австрийский профессор
Строительные работы уже заканчивались. Новый огромный завод был почти готов. В пахнувших краской цехах начинали гудеть первые станки. Казалось, негде уже показать себя бетонщикам Тракторостроя и рекорды их закончились.
Но оказалось, что это не так. Известия о рекордах харьковских бетонщиков распространились уже по всему свету. Фотографии Марусина, Мисягина и комсомольцев-бетонщиков появились в американских и других иностранных газетах. «Это величайшее достижение в строительстве», писали газеты, удивляясь, как удалось безусым юношам добиться таких успехов, и недоумевали, в чем здесь секрет.
На Тракторострой съехались на Всесоюзный слет бетонщиков лучшие советские мастера бетона: бригадиры, техники и инженеры. Они приехали как ученики. Они хотели продолжить у себя на стройках то, что было начато здесь.
Из-за границы приехал австрийский профессор Залигер, ученый с мировым именем, выдающийся знаток бетона. По учебникам, написанным этим старым профессором, обучались студенты строительных институтов всего мира, и со всех концов земли строители обращались к нему за помощью, когда речь шла о самых трудных и сложных бетонных работах.
Вместе с другими делегатами профессор осматривал стройку, испытывал бетон и проверял его качество. Все было в порядке. Стройные огромные корпуса, аккуратно уложенный крепкий бетон — будто все это строилось не год, а два или три, спокойно, без напряжения и без всяких рекордов.
Строительство завода было почти закончено. Только в литейном цехе еще остались незабетонированными полы, и здесь решили показать свой последний рекорд комсомольцы.
В последний раз собрали лучших бетонщиков из лучших бригад Сидоренко и Литвиненко и повели прощаться с работой, сделавшей их мастерами и художниками бетонного дела.
Гости бетонщиков сидели в огромном, еще пустом цехе, как в небывалом театре. В последний раз гудела, ревела и выла бетономешалка, в последний раз мчались здесь ковши с бетоном, плавно и быстро двигались бетонщики.
В этот последний раз они уложили девятьсот тридцать семь замесов. Гости смотрели, дивились и завидовали хозяевам. Профессор Залигер задумчиво смотрел на загорелых худощавых юношей в полувоенной простой одежде, слушал их громкие голоса и вглядывался в их энергичные лица и в движения, точные и четкие.
Нет, профессор никак не мог понять этих юношей: кто они, зачем так стараются?
— Скажите, профессор, чем объяснить, что этим молодым людям удалось намного превысить предельную производительность бетономешалки, установленную теорией бетонного дела? — спросил главный инженер стройки.
Профессор замялся и так и не ответил прямо.
— Видите ли, у нас нет таких больших строительств, чтобы делать опыты в таком масштабе. Ваша работа — факт, значит надо ее изучить и внести поправки в теорию. Ведь теории приходится учиться у фактов, — сказал он с улыбкой.
Успехи молодых бетонщиков противоречили его учебникам. Но профессор был добросовестным человеком и признал, что харьковские бетонщики вписали новые страницы во все будущие учебники бетонного дела.
— Разве дело только в размере строительства? Ведь за границей нет и таких строителей! — сказал Марусин.
— Конечно, нет, — согласился профессор.
8. Через десять лет
С тех пор прошло десять лет. Много славных дел видала страна, много тысяч заводов, городов и плотин выросло во всех ее уголках. Железобетон, с которым только учились работать тогда, вытянулся вдоль каналов Москва — Волга, Беломорско-Балтийского и других, зарылся в землю с тоннелями и подземными дворцами московского метро, тянется вверх с величественным корпусом самого замечательного здания нашей эпохи — московского Дворца Советов — и прочно ложится в мощные сооружения Волгостроя.
