Татьяна Рик - Черепаший дом
Утром проснусь, а коровки на прогулку выползли. Весело мне становится, будто за окном не промозглая осень, а зелёная весна!
Но это ещё не всё. Вскоре после коровок у меня в комнате вывелись бабочки! Случилось это в ноябре, на улице было уже совсем холодно и дожди! И никаких бабочек! Они уже, наверное, спать легли на зиму. Сложили свои хрупкие крылышки и дремлют где-нибудь под корягами, или где там бабочки зимуют?
А тут дома, в квартире, среди бела дня вылупляется откуда-то беленькая капустница и начинает по комнате порхать! А на следующий день - ещё одна. Так они и кружат вдвоём! А вечером, когда свет зажгли, эти дурочки к люстре устремились. Решили, что это солнце. Сядет бабочка на горячую лампочку. Обожжёт, бедняжка, лапки да крылышки и - вниз. Сядет на пол, отдышится, остудит лапки и снова - к люстре! Вот глупая! Обжигается, но опять летит!
А я думала, думала, откуда она взялись, да и надумала! Мне моя подружка Люда с дачи фиолетовую капусту привезла! Её не едят, она - для красоты, как цветок, в горшке растёт. Люда сказала, что она до самой зимы достоит, ну а потом уже завянет. Так вот, в этой капусте, наверное, и жили будущие бабочки, куколки капустницы. Они из гусениц получаются, эти куколки. А потом уже в бабочек превращаются.
Я решила, что это хороший знак: две белые бабочки по комнате летают, как два маленьких ангелочка. Я на них смотрю и радуюсь. А на окне - божьи коровки пасутся.
Так что я теперь крупный скотовладелец!
Кто там орёт?
Ну вот что бы вы делали на моём месте, если бы рядом с вами под диваном кто-то заорал? Точнее, запищал, но так отчаянно, что просто беги и спасай. Я сразу Олю позвала, сестру мою. - У нас тут, - говорю, - кто-то пищит. - Всё ты врёшь, - сестра говорит, - нарочно меня пугаешь.
И тут под колонкой кто-то опять как запищит! Оля аж подпрыгнула. И сама запищала тоже. А этот кто-то снова пронзительно пискнул!
Я говорю: - Посмотри под колонкой, может, ты его увидишь? - Фигу! говорит сестра. - Я боюсь! Сама посмотри!. - Я смотрю, - отвечаю. - Только я не вижу ничего.
Олька поёжилась, но под колонку заглянула. - И я не вижу. - Может, там палкой поворошить? - предлагаю я. - Мне на работу давно пора, - сестра отвечает.
Сразу опаздывать начала! А раньше еле-еле копалась! - Ага! - говорю я, - ты сейчас на работу уйдёшь, а я тут останусь. А этот неизвестно кто меня за ногу тяпнуть может! Вот у Ленкиной подруги под ванной крыса завелась, так она подругу эту за палец на ноге укусила! До крови, между прочим! Добрая ты какая! - сестра говорит. - Что же ты хочешь, чтобы этот, который пищит, нас обеих покусал?! Я тоже боюсь!
И ушла на работу.
А я осталась. А неизвестно кто опять заорал. Уже из-под телевизора. Тогда я дяде Толе позвонила. Он раньше дома ручную крысу держал. - Привет, - говорю, - скажи, крысы пищат? - Нет, - отвечает, - не пищат. Я, во всяком случае, не слышал. - А мыши? - Мыши пищат. Это и в книжках во всех написано. - В книжках, - говорю, - и я читала. А в жизни я только молчаливых мышей встречала. Сидят себе тихонечко в уголочке, шуршат только. - А тебе зачем? - дядя спрашивает. - У меня под телевизором кто-то пищит. Слышишь? Вот, опять пискнул, тебе слышно? - Не слышно, - сказал дядя Толя. - Ты кошку позови. На что у вас кошка?
Я позвала кошку. И собаку позвала. Я даже дверь закрыла, чтобы они в коридор не убежали. Собака отвернулась, будто это не к ней. Кошка головой повертела, писк послушала, а потом лапой брезгливо тряхнула и отошла в сторонку. - Ну вы поганки! - возмутилась я. - Хозяйку от какого-то писклявого защитить не можете! Лентяйки! Нахлебницы! Бандитки!
Но лентяйки, нахлебницы и бандитки легли себе посреди комнаты с абсолютно равнодушными лицами, то есть мордами. А этот кто-то, который, наверное, мышь, всё пищит. Так громко, так жалобно! Мне его даже жалко стало! Я с ним стала разговаривать: - Ну что ты? - спрашиваю. - Что там с тобой? Может, тебе помочь чем? Ну выйди, покажись! Может, тебе дать чего? Пи! - отвечает.
Но не выходит.
Так он пищал до вечера. А потом затих. - Ну что у меня за дом! думала я. - То божьи коровки завелись, то бабочки, то вот неизвестно кто орать начал!
А вечером ко мне зашла моя бывшая учительница. - Это, наверное, мышь, - сказала она. - Мыши всегда тихо сидят, а эта орёт почему-то. - Знаешь, когда мышей травят, они орут потом. Его, наверное, где-то отравили, и он к тебе пришёл. Жаловаться. - Бедный, бедный! - огорчилась я. - Что же с ним стало?
Больше он не кричал. И мы его не нашли, хотя и искали. Я думаю, он вылечился и убежал. А может, он просто искал кого-то? Бегал и звал, громко-громко. А я-то, дурочка, его боялась!
Цветочки для счастья
А было так. Я себе спокойненько сидела и рисовала. И чай прихлёбывала. А на столе у меня огромный букет сирени стоял. В вазе. И запах от сирени был головокружительный. Вот беру я чашку, делаю глоток. А там, в чашке, цветочки сиреневые плавают, малюсенькие такие. Это они с букета нападали.
Я цветочки эти съела! Знаете, почему? Потому что от цветочков сирени может счастья прибавиться! Правда-правда! На этих цветочках обычно бывает четыре лепестка, но иногда, если повезёт, бывает пять! И как увидишь пять лепестков, надо сразу-сразу съесть! Пока счастье не улетучилось! Или пока кто-то другой не перехватил и не сжевал по-быстрому!
Те цветочки, что в мой чай свалились, я разглядывать не стала. Съела и всё тут. Вдруг сразу счастье привалит? Поставила чашку и стала дальше рисовать. Смотрю, а цветочки с букета всё падают и падают. И все почему-то прямиком в мою чашку! Посмотрела я на букет и ахнула. Над моей чашкой на веточке зелёная гусеница сидит, толстая такая! Сидит и радостно так цветочки кушает. Шейку вытянула, головку запрокинула и тщательно жуёт! Подгрызает основание цветочка, он и падает. В мою чашку!
"Фу! - поморщилась я. - Так это я вместе с гусеницей цветочки ела?!" Потом вздохнула и подумала: "Ну и ладно! Всё-таки она - будущая бабочка! Надо её завтра на улицу выпустить".
Наверное, очень счастливая бабочка получится. Не всем же гусеницам-бабочкам доводится с писательницами пополам цветочки лопать!
