Евгений Наумов - Коралловый город или приключения Смешинки
- Давно мы так не смеялись,- сказал Бычок-цуцик. Храбрый Ерш при этих словах помрачнел.
- Не печальтесь! - объявила Смешинка.- Скоро все жинтели города будут смеяться и радоваться.
- С чего бы это? - насторожился Храбрый Ерш.
- Я научу их.
Барабулька пришла в восторг:
- Вот здорово, честное слово! Мы будем смеяться! Но Храбрый Ерш насупился и так посмотрел, что Баранбулька забулькала от испуга.
- Ах вот как...- процедил он, поворачиваясь к Смешиннке.- Ты научишь жителей смеяться? А кто тебя об этом просил?
- Царевич,- девочка недоумевающе смотрела на него.- Он и пригласил меня в Коралловый город, чтобы я научила жителей смеяться. А то они какие-то унылые.
- Ага! - Храбрый Ерш даже подскочил от ярости.- Так вот зачем ты приехала сюда! Теперь все понятно!
- Что тебе понятно?
- Я ошибся. Ты не такая, как царевич или Лупибей. Нет, - голос бунтаря выражал презрение: - Ты хуже! Ты во сто раз хуже, чем Лупибей, чем все эти Спруты, чем Дракончики-шпиончики, чем Прилипалы и Прихвостни, чем Пузанки, Ротаны, Горлачи, хуже, чем самый гадкий Слизень!
Сначала Смешинка добродушно улыбалась, потом побледннела, улыбка исчезла с ее лица...
- За что? За что ты так меня оскорбляешь? - спросила она дрожащим от возмущения голосом.
Но Храбрый Ерш молча отвернулся от нее.
- Поясни мне. Храбрый Ерш, - вмешался Мичман-в-отнставке,- почему милая девочка Смешинка кажется тебе такой плохой?
- Потому что она будет учить всех смеяться в то время, как жители стонут и плачут от горя и страданий. Зачем нам ее смех? Он будет только на руку этим восьмируким и десятируким, которые захватили власть в Коралловом городе! Да знаешь ли ты, какую клятву дал я себе в тот день, когда Спрунты и Каракатицы наводнили наш прекрасный город?
- Какую же?
- Не смеяться нигде и никогда до тех пор, пока хоть одно их щупальце находится в городе. Вот! А она заставила меня нарушить клятву.
- И ты думаешь, что если все время будешь мрачным, то этим поможешь жителям города? - задумчиво опросил Мичнман-в-отставке.
- Я не должен забывать, как страдают морские жители,- упрямо твердил Храбрый Ерш.- И всегда должен воевать, чтобы плохо было всем тем, кто заставляет их постоянно страндать. А если я буду весело посмеиваться, то мне и воевать раснхочется!
- Че-пу-ха! - отрезала Смешинка.- Когда я научу житенлей смеяться, то им легче будет переносить страдания, легче жить. И они с веселой улыбкой будут...
- ... гнуть свои спины на поработителей? - с возмущеннием крикнул Храбрый Ерш. - Нет, не бывать этому! Мы занставим тебя убраться из нашего города!
В тот же миг из-за развалин взметнулось длинное черное щупальце и обвило его поперек туловища.
- Преда...- захрипел было Храбрый Ерш, но другое щунпальце приставило к его носу пистолет.
Бекасик, Барабулька и Бычок-цуцик тоже были скручены. Не избежал этой участи и Мичман-в-отставке - он трепыхался в объятиях здоровенного стражника.
- Так-так-так! - Из-за камней показался Лупибей, опинраясь на дубинку.- Попались наконец! Всю шайку накрыли в полном сборе! И как раз в тот момент, когда они угрожали нашей драгоценной гостье Смешинке!
Храбрый Ерш отчаянно барахтался, пытаясь вырваться из цепких объятий Спрута.
- А это кто такой? - Лупибей остановился возле Мичма-на-в-отставке.
- Его отпустите! - рванулась к нему девочка.- Он защинщал меня! Он со мной!
- Тогда совсем другое дело,- Лупибей дал знак стражнинку, и тот освободил изрядно помятого пленника.- Кто же ты все-таки?
- Мичман-в-отставке, - просипел тот, с трудом расправнляя плавники.
- Гм... в отставке, - начальник стражи с сомнением рас сматривал его. - А почему, собственно, отставили? За какой проступок?
- За старость... кхе-кхе! Этот проступок совершает кажндый в своей жизни... рано или поздно.
- Оставьте его здесь. Он будет напоминать мне о старом аисте, Смешинка погладила Мичмана-в-отставке, - который исчез, спасаясь от бандитов.
- И из-за которого пострадал наш славный Крадимигом.- Начальник остановился над оглушенным Спрутом и велел его унести.- Ничего, бандиты за все ответят!
- Но они не виноваты в гибели старого аиста и ранении стражника, возразила Смешинка. - То были другие... банндиты.
- Бандиты есть бандиты, дорогая девочка, - веско сказал Лупибей. Они не могут быть одними, а потом другими. Они всегда бандиты и будут отвечать за свои преступления.
- Но они не совершали никаких преступлений! - воскликннула девочка. - Клянусь вам! Наоборот, они спасли меня!
- Когда мы подкрадывались сюда, я хорошо слышал, как бунтарь Ерш угрожал тебе! - настаивал начальник стражи,
Вдали показались Крылатки, взмахивающие алыми плавнниками.
- Сюда спешит царевич! - воскликнул Лупибей. Действительно, то была карета Капельки. Он на ходу соснкочил и торопливо подбежал к Смешинке.
- Моя маленькая девочка! - он порывисто схватил ее за руки.- Ты здорова? Как я рад! Почему ты убежала из дворца, ничего не сказав мне? О, я был в ужасе, когда мне сообщили об этом - ведь в городе столько опасностей!
- Я искала своего друга,- грустно сказала Смешинка.
- И нашла?
- Нет, это мы ее нашли, - почтительно вмешался начальник стражи, прикладывая сразу три щупальца к каске.- И как раз в тот момент, когда шайка грязного Ерша угрожала ей вот этим.
Царевич брезгливым движением оттолкнул от себя гимнотиду, которую совал ему Лупибей.
- Уберите! Какой ужас, какой ужас! - повторял он, не сводя встревоженных глаз со Смешинки.- И где же эти пренступники?
- Взяты под стражу. Вот они, полюбуйтесь,- победоносно заявил Лупибей, указывая на пленников. Но царевич замахал руками:
- Что ты говоришь! Я не хочу смотреть на этих гадких бандитов, а ты предлагаешь еще ими полюбоваться! Лучше позаботься, чтобы в городе не совершалось преступлений.
- Будьте уверены! - рявкнул Лупибей и, обернувшись к подчиненным, приказал: - Посадить их в темницы-одиночнки! Я сам займусь ими!
Царевич Капелька взял девочку под руку:
- Пойдем отсюда скорее.
Смешинка таяла от удовольствия. Она не могла не огляннуться торжествующе на Храброго Ерша: вот, мол, как нужно обращаться с девочками, а не кричать и грозить. Но бунтарь только презрительно отвернулся.
- Пойдем, Мичман-в-отставке! - крикнула она старичку. И объяснила царевичу: - Я хочу, чтобы он был со мной.
Четырехглазка взмахнул длинным бичом, и карета троннулась.
ВЕСЕЛЬЕ НА ПЛОЩАДИ
С утра по городу ходил глашатай Большая Глотка в сопронвождении Крокеров и Барабанщиков и оглушающе орал:
- Собирайтесь, собирайтесь к Голубому дворцу! Сегодня Смешинка научит вас смеяться! Хватит тоски и плача! Теперь вы будете веселиться - везде и всегда! Да, да, да!
И вот на площадь потянулись вереницы морских жителей. Они оделись во все лучшее, как велела Большая Глотка, шли чинно, с детьми. Вокруг площади стояла двойная цепь Спрутов.
- Тише, тише! - время от времени покрикивали они. - Соблюдайте порядок! Смеяться только по команде!
Но никто и так не шумел. Все стояли, хмуро переговаринваясь и уставясь в землю. То и дело проносился приглушеннный шепот:
- А что это такое - смеяться?
- Зачем?
- Наверное, очередная выдумка Спрутов".
- Мало нас притесняют!
А из дворца смотрел на волнующуюся толпу Мичман-в-отнставке и задумчиво качал головой. Он не разделял увереннонсти Смешинки в том, что она научит веселиться этих хмурых, усталых, забитых морских жителей "Нет, даже ее волшебный смех здесь бессилен!" - думал он.
Смешинка торопилась. Она прихорашивалась перед зерканлом, думая: "Храбрый Ерш запретил мне учить жителей смеху! Какой нахал! Вот я ему покажу!"
Она вышла в зал, и царевич Капелька ахнул от изумления. Пышные золотые волосы Смешинки водопадом струились на плечи, щеки ее разрумянились, глаза сияли.
- Один твой вид вызывает радость! - сказал он, невольно склоняясь перед девочкой. - Морской народ будет в восторге!
Действительно при появлении Смешинки на балконе дворца все вокруг оживились. У многих глаза посветлели при виде пренкрасной золотоволосой волшебницы. Смешинка заметила это и сказала, протягивая руки:
- Скажите, почему вы такие грустные? Почему не смеетесь? Забудьте о своей усталости, о своих заботах. Ведь жизнь так хороша! Не нужно думать о плохом, давайте думать и мечтать о самом чудесном, самом лучшем... Давайте смеятьнся, петь и веселиться!
И она залилась своим самым заразительным смехом. Цанревич, стоявший рядом, тоже засмеялся - он не мог не засмеяться!
И так они стояли на балконе, смотрели друг на друга и смеялись. И глядя на них, красивых, молодых и жизнерандостных, морские жители сами стали понемногу улыбаться, глаза их заблестели.
Но тут Лупибею, стоявшему на нижнем балконе и наблюндавшему за порядком, показалось, что все радуются недостанточно, плохо выполняют призыв Смешинки.
- Смеяться! - заорал он. - Хохотать во все горло! Вынполняйте приказание, ну! Вы слышали, что вам говорят: весенлитесь, радуйтесь!
