Анатолий Дубровный - Листик. Как всё начиналось
Глава шестнадцатая
Визит инквизиторов
Лэри де Гривз сидел на своём привычном месте — в кресле у камина. Сидел, закрыв глаза, и гладил Листика по голове, она, как всегда, устроилась на скамеечке у него в ногах. Победный бой у реки Смородинки, а потом поход вглубь владений герцога Вэркуэлла отняли у барона немало сил, и теперь он чувствовал себя хуже, чем обычно. Но это не отменило традиционных вечерних посиделок. Вот и сейчас в каминном зале собрались почти все близкие к барону люди: управительница Герда, главный старшина Фримуандидор, все четыре лейтенанта и капитан Норек. Уже обо всём поговорили, выпили по кружке грога, Листик — большую кружку молока. Теперь сидели и просто молчали, иногда такое молчание близких людей говорит больше чем оживлённая беседа.
А основной разговор был о бое с дружиной герцога Вэркуэлла, теперь каждый вспоминал о тех событиях. Вспоминали те, кто участвовал, и те, кто только по рассказам слышал об этом. Честно говоря, боя как такового и не было, но как сказал барон Дрэгис — была успешно проведенная боевая операция, в результате которой были достигнуты не только изначально поставленные задачи. Листик тоже вспоминала, только о другой боевой операции, в другом мире, о своём первом столкновении с настоящими воинами и их боевыми драконами.
— Господин барон, там к вам посетительница, говорит — срочное дело, — сообщил появившийся на пороге зала воин–норвей. Барон выразил своё удивление, лишь слегка приподняв бровь. Остальные оживились больше.
— Ага, — кивнула Листик, — это Олива, из монастыря урсулинок.
— Интересно, что привело её в столь поздний час? — Гуго Норек удивился не тому, что Листик назвала посетительницу, хотя та ещё и не вошла в зал, а то, что монашка пошла через лес на ночь глядя. Отправляться в дорогу, когда начинает темнеть, и завершать путь в темноте было довольно опасно, хотя Олива, бывшая сестра карротинка, могла за себя постоять. Действительно, вошедшая монахиня монастыря, совсем не воинственной, святой Урсулы–матери, подпоясанная мечом, в лёгком доспехе и с перевязью метательных ножей, больше напоминала не монашку, а воительницу, собравшуюся в поход. При виде так воинственно экипированной монахини лейтенанты заулыбались, а Гуго покачал головой:
— Напрасно ты доспех надела.
— Это почему же? — агрессивно ощетинилась сестра Олива.
— А на дерево взбираться будет трудно, — хихикнула Листик.
— Да, если какой зверь нападёт, то лучше от него попытаться уйти, а не злить. Тем более не драться, это если ты один, — поддержал девочку один из лейтенантов.
— То‑то тебя, Урхо, когда ты первый раз с хоротом повстречался, с дерева снять не могли, — засмеялся лейтенант Варек.
— Ну а ты, Лурело, помнишь, как от дохлой гарымзы шарахнулся? — не остался в долгу лейтенант Тарек.
— Полноте вам, — вмешался Норек, — дайте сестре Оливе сказать, она же не на прогулку на ночь глядя в лес отправилась, значит, была причина. И веская причина!
Бывшая карротинка если и обиделась на подначивания лейтенантов, то виду не показала. Она обратилась прямо к барону:
— В монастырь прибыли братья–инквизиторы, комиссия по расследованию!
— Что же они тут собрались расследовать, в пограничье‑то? Здесь под каждым вторым кустом нечисть или нежить притаилась. Об этом все знают, но что‑то раньше этих ревнителей чистоты не было, — удивился Гуго Норек, лейтенанты поддержали его громким хмыканьем, барон приоткрыл глаза и спросил:
— Дракон?
— Не знаю, скорее всего, — пожала плечами сестра Олива, — но мать–настоятельница велела вас предупредить. Вообще‑то я и сама хотела, но мать Русилина…
— Понятно, — де Гривз снова прикрыл глаза и тихим голосом продолжил: — Листик, девочка моя, эти инквизиторы, скорее всего, прибыли, чтоб расследовать жалобу Вэркуэлла, помнишь, Реджил предупреждал, что герцог напишет жалобу. Судя по тому, как быстро прибыла эта комиссия, так оно и вышло.
— Ага, — кивнула Листик, а барон Дрэгис так же тихо продолжил:
— Кто‑то в палате пэров оказывает покровительство Вэркуэллу, причём этот кто‑то очень влиятельный.
— Лэри, ты думаешь это король? — спросил Гуго Норек, хоть как ни тихо говорил де Гривз, все присутствующие его внимательно слушали.
— Нет, Гуго. Если бы это был король, то тут был бы коронный инспектор с приставами и приказом… Может, даже о лишении меня баронства. Ведь формально пограничье — это земля короны. Мы, местные бароны, как бы только управляющие.
— Но почему тогда Вэркуэлл напал? Как он осмелился посягнуть на королевские земли? — вскинулся Гильемо, он переживал, что тот бой прошёл без его участия. Барон чуть заметно усмехнулся:
— Я же говорю — влиятельный покровитель. Потом владение баронством можно было бы переоформить через палату пэров и дать королю на подпись уже готовое решение. Король Саеш Третий — слабый король, совсем не похожий на своего отца и против герцогов из палаты пэров не пойдёт. Он подпишет передачу баронства или части его Вэркуэллу, узаконив захват. Но захвата не произошло. Если бы я захватил часть вэркуэлловских земель, как ты Гуго предлагал, то его жалобе дали бы полный ход, а так… У него против меня ничего нет, вот он и уцепился за запрещённое колдовство, а это прерогатива инквизиции.
— Ага, — снова кивнула Листик и с очень озабоченным видом спросила: — Что бодаться будут? Попробуют забодать?
— Кто? — удивился капитан Норек.
— Ну, эти, которые не просто рогатые, а прерогатые… Которые из инквизиции.
— Листик, — погладил дочь барон, — прерогатива — так говорят, когда имеют в виду, что подобными делами могут заниматься только братья–инквизиторы. Хотя забодать они очень даже могут.
— Ага, — удовлетворённо кивнула Листик. А де Гривз продолжил:
— Тут главное не упустить инициативу, надо показать им всё, что они захотят увидеть, но показать так, как надо нам. Оказать содействие в поисках запрещённого колдовства. Поэтому завтра к рассвету надо быть в монастыре, чтоб эти безрогие, — барон усмехнулся и погладил Листика по голове, — не проявили излишнюю инициативу, а то, действительно, могут тут всех забодать.
— Но как же? Идти через лес ночью! — удивилась Олива. — Я‑то прошла, пока ещё хоть что‑то видно было, а вы хотите к рассвету! Выходить‑то придётся в самый жуткий час!
— Пойдёт лейтенант Карек с десятком солдат, думаю, этого будет достаточно для демонстрации уважения. Больше слишком жирно для этих инквизиторов будет, целый лейтенант им в сопровождающие выделен! Гильемо, у тебя лучше всего получается вести переговоры и проводить деликатные операции. С тобой пойдёт Листик. Проведёшь их до монастыря, доченька, а с инквизиторами будь очень осторожна. — Видно было, что барону трудно говорить, договорив, он откинулся на спинку кресла.
— Хорошо, отец, — ответила девочка, — может, я Гильемо не только до монастыря доведу? А и сопровождать буду дальше? Баронесса и лейтенант — это ого–го какое уважение! Пусть думают, что мы их очень уважаем, а поводить их, так чтоб они прониклись, мне будет сподручнее.
— Хорошо доченька, — почти прошептал де Гривз, — ты у меня умница!
Хоть в монастырь Урсулы–матери отряд под командой Гильемо прибыл ещё в темноте, инквизиторы были уже на ногах. Поскольку выходить за крепкие стены обители, они посчитали опасным, то принялись инспектировать монастырь. Делали они это весьма активно. Листик с лейтенантом Кареком, Олива и встретившая их мать Русилина вошли в уже почти построенный центральный храм, когда комиссия в полном составе рассматривала статую святой Урсулы. Инквизиторы в своих чёрных одеяниях выглядели довольно зловеще, они были бы похожи на хищных птиц, если бы не их толщина. Хотя один, действительно, напоминал ворона, высматривающего добычу.
— Мне кажется, нет, я в этом просто уверен, что статуя святой сделана со значительными отклонениями от канонических, — громко вещал один из братьев–инквизиторов, самый толстый. Остальные с почтением ему внимали, кроме одного, самого худого. У этого инквизитора, выглядевшего аскетически по сравнению со своими коллегам, на груди висел знак Единого с камнем истины. Гильемо слегка приподнял бровь и взглядом указал Листику на это.
— Брат Визаньяк, почему вы так считаете? — спросила мать Русилина. — Вот каноническое изображение, с которого и была изготовлена эта статуя.
Русилина подошла к нише в стене и указала на статуэтку в пол человеческого роста. Ниша была закрыта плотной шторой, и увидеть изображение святой, не зная, где оно стоит, было очень трудно. Недовольный инквизитор тоже подошёл и с недоверием стал рассматривать святую. Мать–настоятельница обратила его внимание на надпись, нанесённую на основание, на котором стояла скульптура. Она гласила: «Святая Урсула, одобрено святейшим синодом». Русилина, сохраняя торжественную серьёзность, с благоговением произнесла:
