Влас Дорошевич - Сказки и легенды
- Какое унижение для меня! Но я должна быть наказана за то, что заговорила с незнакомым мужчиной. Приходи завтра в дворцовый сад, ровно в полдень. В этот час наша повелительница, султанша Зорайба, купается одна в озере, окруженном кустами роз. Мы бываем свободны. Я Эдме, первая ее служанка, и ты найдешь меня в банановой роще. До завтра, до полдня.
Селим поклонился:
- Слушаю и повинуюсь. Если завтра солнце захочет ровно в полдень быть на своем месте, ему стоит только взглянуть: входит ли поэт Селим в сад султана Азиса.
Она ушла.
А Селим принялся сочинять песню о нечаянной встрече, потому что поэты все превращают в песни.
На следующий день, когда время приблизилось к полдню, Селим с вышитым золотом платком подошел к калитке, около которой стоял страж, вооруженный с головы до ног.
- Да исполнит аллах твои желания так же, как мои! - сказал Селим.
- Да услышит аллах твои слова! - сказал страж. - Друг! обратился к нему Селим. - Вот платок, богато вышитый золотом. Хранитель счастья и чести нашего повелителя султана, его верховный евнух Абдулла, купил этот платок у меня, заплатив восемьдесят цехинов, а двадцать цехинов приказал придти получить сегодня. Будь милостив, отнеси этот платок евнуху и получи двадцать цехинов. Девятнадцать я возьму себе, а один отдам тебе за труды.
Страж подумал:
- Услужу могущественному евнуху. Получу двадцать цехинов и возьму их себе. А этому простолюдину дам по шее, чтоб не шатался во дворец за пустяками.
Взял платок, пошел, а Селима оставил сторожить калитку:
- Смотри, чтоб никто не вошел.
Селим немедля отправился в сад.
Он увидел уже рощу бананов, но по дороге был кустарник из роз, и из-за кустарника слышались всплески воды, кто-то плавал и резвился.
- По дороге к своей милой посмотрю на чужую! - сказал себе Селим и стал пробираться через розовые кусты, чтоб посмотреть на купающуюся султаншу.
Была ли она так красива, как поется в песнях? Увидев ее. Селим подумал:
- Или я до сих пор не видел женщин, или те сотни женщин, которых я видел до сих пор, не были женщинами! Когда появляется луна, меркнут все звезды!
Желая посмотреть поближе, он так укололся о шипы роз, что вскрикнул.
И Зорайба в испуге выскочила на лужайку. Боясь, чтоб она не закричала, Селим кинулся к ее ногам и воскликнул:
- Пощады и прощенья! Я совершил преступленье, увидев тебя такой, какой вижу, случайно. Я пробрался сюда, чтоб видеться с одной из служанок!
Султанша в гневе воскликнула:
- Ты заплатишь за это смертью!
Тогда Селим поднялся и сказал:
- Я думал, что останусь жить, и потому солгал. Но если мне все равно приходится умереть, - я скажу правду. Я пришел сюда для того, чтоб видеть султаншу Зорайбу, одетую только природой. Я слышал, что она в полдень купается в озере, окруженном кустами роз, и пришел, чтоб полюбоваться ее красотой.
Это понравилось султанше больше.
- Но ты знал, несчастный, что за это поплатишься жизнью?
- Что ж! - беспечно сказал Селим. - Если Зорайба красива, как ты, - плата невелика! Султанша улыбнулась.
- Ты говоришь умно, а поступаешь глупо. Мне было бы жаль, если бы мои евнухи тебя убили. Но ты не можешь уйти отсюда без наказания.
- Повелительница! - сказал Селим. - Я и так буду наказан. Ты сейчас оденешься, и я больше не увижу красоты, которой любуюсь. Это все равно, что ослепнуть. А потерять зрение хуже, чем жизнь.
Зорайба схватила свое платье и закрылась.
- Всемогущий! До чего довел меня гнев! Я забыла, в каком я виде!
- Ты видишь, не следует предаваться гневу!
- Ты напомнил мне, что я раздета!
- И доказал этим, что я глуп. Разве можно наказывать людей, лишенных рассудка!
Зорайба улыбнулась:
- Иди! Но больше никогда не смотри на других купающихся женщин!
- Человек, который видел брильянт, уж больше не станет убирать себя стекляшками!
Вернувшись к калитке, Селим увидел разгневанного стража.
- Негодяй и обманщик! - воскликнул страж. - Главный евнух никогда не покупал у тебя никакого платка. Ты обманул меня, чтоб пробраться в сад нашего великого повелителя султана. Я отведу тебя к смотрителю дворца, и тебя повесят.
- Повесят-то, положим, двоих. Тебя и меня! - спокойно сказал Селим. - Молчи, дурак, обо всем, что случилось. Возьми себе платок и благодари аллаха, что я не донесу, как ты за цехин бегаешь с султанской стражи.
Страж только посторонился.
Но Селим был поэт. А Зорайба слишком прекрасна. Он воспел ее красоту в длинной песне. И говорил, между прочим:
- Взяв розовый цветок у роз и белый цвет у мрамора, природа захотела полюбоваться, взяла самой черной туши и капнула маленькую родинку, которую я видел там, где ее видел, и белый цвет стал белее еще, и розовый еще розовее. И природа перестала создавать красивых женщин, потому что красивее Зорайбы ей не создать ничего!
Песня понравилась, ее пел весь город, она дошла до дворца. И султан Азис встревожился.
Он позвал своего великого визиря Диарбекира и сказал:
- Какой-то бездельник-поэт, именем, как мне говорили, Селим, сложил песню про мою Зорайбу. Если бы он только воспевал ее красоту, я приписал бы это просто усердию подданного. Но откуда он мог узнать про родинку? Схвати его, пытай, узнай и отруби ему голову.
Визирь Диарбекир отвечал:
- Слушаю и повинуюсь.
Увидев орудия пытки. Селим, когда его привели к Диарбекиру, сказал:
- Это все лишнее. Зачем я тебе буду говорить правду под пытками, когда я могу ее сказать и без пыток? Я видел прекрасную Зорайбу, спрятавшись в кустах роз, когда она купалась. Она, действительно, прекрасна, визирь! И я воспел ее и ее родинку.
- За это тебе и отрубят голову! - сказал Диарбекир.
- В этом не будет никакого смысла! - воскликнул Селим. - Что самое тайное на свете? Не думай, Диарбекир, я тебе скажу. Самое тайное на свете - мысль. Слово могут подслушать, движение могут увидеть. Но даже когда я говорю, ты не знаешь моей мысли. Может быть, я говорю одно, а думаю другое. Я поэт. Я мысль превращаю в слово. Значит, мое назначение в жизни - самое тайное делать явным. За этим аллах и послал меня на землю. За что же меня казнить? Красота султанши тайна. Я сделал эту тайну явной. Я делал только свое дело.
Диарбекир улыбнулся:
- Когда мешок хотят выкинуть, из него высыпают все зерно. Говори! Выбалтывай все мысли, какие есть в твоей голове, потому что ее все равно отрубят. Селим сказал:
- Диарбекир! У тебя есть почти все: знатность, могущество, богатство. Я, маленький, ничтожный человек, могу дать тебе славу. Другие будут знатны, могущество перейдет к другим и богатства. Тебя не будет, - но слава твоя останется. Сохрани мне жизнь, а я сложу песнь о том, что ты храбр, мужествен, добр и справедлив, как никто. Не будет тебя, не будет меня, а песнь останется. И весь мир будет петь и знать о храбром, мужественном, добром и справедливом визире Диарбекире. Ты мне дашь жизнь, я тебе - бессмертие. Товар стоит цены.
Диарбекир задумался:
- Выходит, что слава - распутница. Но она красива. Почему бы мне ее не купить?
Он позвал святого дервиша и спросил:
- Святой дервиш, какое самое тяжкое преступление для судьи?
Дервиш отвечал:
- Их два. Одно меньше, другое больше. Первое - отпустить виновного. Второе - осудить невинного.
Диарбекир спросил:
- Судья, который совершил бы оба эти преступления, заслужил бы славы или бесчестия?
Дервиш ответил:
- Бесславия.
Диарбекир сказал ему:
- Иди с миром.
И улыбнулся:
- А я получу за это славу. На то существуют поэты.
Он позвал муллу.
- Скажи мне мулла, - сказал Диарбекир, - может ли с человеком случиться что-нибудь, что ему не предназначено судьбой?
- Нет, - отвечал мулла, - все написано в книге судьбы.
Диарбекир дал ему сто цехинов и сказал:
- Иди, и пусть в минуту сомнения кто-нибудь скажет и тебе успокоительное слово.
Он приказал схватить первого попавшегося прохожего, отрубил ему голову, за уши принес ее к султану и положил у его ног на красный ковер, чтоб не так заметна была кровь.
- С этим человеком случилось то, что было написано в книге судьбы! - сказал Диарбекир. - Ему было суждено погибнуть от моей руки, и моя рука исполнила только волю судьбы.
Услыхав эти благочестивые слова, султан Азис ответил:
- Всегда и во всем да будет воля аллаха!
- Вот голова того, кто был поэтом, по имени Селим! - сказал Диарбекир. - Он осмелился воспеть красоты твоей повелительницы Зорайбы, да будет она благословенна, и ее родинку, да будет она священна!
Султан Азис сказал:
- Пусть повторят мне эту песню.
И когда придворные певцы спели песню, он сказал:
- Поэт не может нас слышать, и теперь мы можем сказать, его песнь прекрасна! Он посмотрел на отрубленную голову:
- Мы нашли его достойным казни. Аллах, быть может, рассудит иначе. Похороните его голову вместе с телом, чтобы в день суда он мог предстать пред аллахом, как добрый мусульманин.
