Сергей Баруздин - Собрание сочинений (Том 2)
Варваре Семеновне рассказать бы обо всем этом новенькому, но ребята говорили между собой и что-то уже объясняли ему, хотя и не совсем полно, а потом и сам новенький не без восхищения произнес:
- У вас тут как в зоопарке...
И позже он хорошо ел в столовой, и с ребятами сошелся сразу, запросто, и Варвара Семеновна с трудом успокаивала всех, когда надо было после обеда спать.
В лес ребята вышли на лыжах, и новенький надел свои детдомовские лыжи, о чем Варвара Семеновна позаботилась еще вчера. Ей показалось, что новенький впервые стал на лыжи, уж очень неуверенно он держался на них, но она не стала спрашивать, опять же исходя из разумной педагогики, да и сам он не стеснялся, пытаясь догнать остальных, и догонял, хотя палки у него вихляли враскос, лыжи разъезжались в разные стороны. Короче говоря, новенький был как все, и все приняли новенького без оговорок. Мальчики и девочки разговаривали с ним, он разговаривал с мальчиками и девочками и даже обращался к ней, называя ее Варварой Семеновной, как все, и ему, как она понимала, нравилось здесь. И в самом деле, чего же не нравиться, когда такой уход, и лес рядом, и вообще детский дом один из лучших...
Одно беспокоило Варвару Семеновну с новеньким, с самого утра беспокоило, и сейчас даже больше, - это как раз слово само - "новенький", которое без конца крутилось у ней в голове: она думала о новеньком, подходила к новенькому, и вот сейчас среди ее ребят был новенький, а как же к нему обращаться, как называть его? Караваев - это слишком официально. Но и Олег - официально. Если бы его звали Иваном или Федором, можно бы называть его Ваней или Федей, а Олег? Какое уменьшительное есть у Олега?
Она думала, ломала голову и ничего не могла придумать.
- Ну, как ты? - спросила она, никак не обращаясь к нему, и помогла подняться из снега. Он опять упал.
- Спасибо большое, хорошо! - ответил он и, встав на лыжи, заспешил к ребятам, снова упал, но поднялся сам и все же догнал их. И ребята и он стояли теперь возле поникшей под снегом старой ели и говорили о чем-то.
Варвара Семеновна вспомнила, что ведь совсем скоро Новый год, и уже завтра они будут делать с ребятами игрушки и украшения, а послезавтра принесут елку, принесут тайно от ребят, чтобы они увидели ее уже в зале, так неожиданнее и приятнее для них, - и, вспомнив все это, подбежала к ребятам по узкой тропинке, остановилась у старой ели, возле которой они что-то обсуждали, и спросила как бы невзначай:
- Ну, а как у нас, такая елка будет или лучше? Как вы считаете?
- Такая, такая! - закричали одни.
- Лучше, лучше! - закричали другие.
Она тут же, с ходу, придумала игру, интересную, - какая она действительно умница! - сама удивилась своей сообразительности и предложила:
- А ну-ка, давайте погадаем, какая у нас будет елка, вот как эта или как эта? Или как та, или...
Варвара Семеновна по-детски размахивала руками в разные стороны, показывая ребятам, что и там и там есть елки для их выбора, пусть только посмотрят, поищут, поспорят, и ребята поддались, разлетелись по лесу, зашумели, загалдели, как воробьи, стали бегать на лыжах от дерева к дереву, каждый звал кого-то к выбранной им елке и спорил, а потом бросался к другой, лучшей, и опять доказывал, что вот она, эта, и все было смешно и очень умно, так, как она задумала. Нет, определенно, она - умница, а не заурядная, простая, какой казалась себе прежде, и в ней, конечно, что-то есть, определенно что-то есть от настоящего педагога!
Новенький носился больше всех - и кричал, и радовался, и вновь искал новые елки. Варваре Семеновне хотелось, чтобы было так, и так было, и она видела это, удовлетворяясь, и думала про себя, что это - самое важное. В конце концов для него, именно для него, придумала она эту игру, ему это важно, ему надо... И чтоб было так, что не скажет больше, как на ферме, "у вас тут...", а всегда будет говорить "у нас", "в нашей группе", "в нашем детском доме", "в нашем лесу"...
Снег невесомо падал на лес, снежинка за снежинкой, и так, наверно, все в жизни бывает, когда малое, невесомое медленно, незаметно, постепенно складывается в одно, как вот этот летящий снег, и получается что-то большое, значительное, удивительное, как земля, покрытая тоннами, сотнями, миллиардами тонн снега. И у нее есть малые силы и вот эти малые ребята, одна группа, каждый как снежинка, но когда они вместе и рядом с ними она, то тогда уже все - не просто она и группа, а что-то более важное, невидимое сегодня, но завтра и потом значительное, вырастающее до огромных размеров самого мира. И если она тогда, завтра, будет старой и мудрой, как Лаида Христофоровна, то они, ее ребята, станут взрослыми и еще молодыми, и они будут всюду, но в них будет она, Варвара Семеновна, которая всегда была с ними и всегда так старалась ради них...
А с новеньким все хорошо получилось. И вот сейчас - результат ее задумки, ее усилий и стараний, педагогического, наконец, чутья. Все это так просто и не так просто, если подумать, но она сделала все правильно, без единого промаха, и новенький уже растворился среди других, вот и она его сейчас не видит, где он, но он где-то здесь, она знает, но и не это столь важно, а другое. Он был теперь как все, а все - как он.
Уже позже, к вечеру, она придумала и решила, что называть его нужно все же ласково - Олежком, например, или Оликом, но Олик - это не совсем то, больше для девочки, лучше уж - Олежек.
И она его назвала так раз и два, и, кажется, он принял это ласковое имя, и Варвара Семеновна, благодарная ему и самой себе, решила, что надо сделать для него, и для всех, конечно, но для него в первую очередь, что-то еще приятное, и наконец придумала что.
С этим "что" она и пришла перед ужином к Лаиде Христофоровне. Правда, она чуть боялась. А вдруг директор отвергнет ее идею, сошлется на то, что у детского дома нет денег, но все равно, она постарается убедить, и в конце концов она согласна, чтоб деньги взяли из ее зарплаты, ну, а сама она как-нибудь перебьется... И не в этом дело, а в главном: ведь это же здорово, если к ним на елку приедет Дед Мороз, приедет из Москвы! Какой это будет праздник для ребят, но и это не все, а важно и то, что будет раньше, сегодня и завтра. В самом деле, пусть именно новенький Олежек узнает об этом первым и расскажет всем, и тогда в глазах ребят...
Оказалось все куда проще, чем она думала. Лаида Христофоровна положительно отнеслась к идее Варвары Семеновны, одобрила весь ее план, особо ту часть, которая касалась новенького, назвала это даже весьма разумной педагогической хитростью, и похвалила ее за эту хитрость, и, конечно, сказала, что она за настоящего Деда Мороза из Москвы, но вот засомневалась в одном:
- А удастся ли, Варвара Семеновна, достать такого в Москве? Ведь елка, каникулы... Тут такой спрос на артистов... Нет, вы не беспокойтесь, пожалуйста, деньги по смете у меня есть, но вот достать его, уговорить...
- Лаида Христофоровна! Милая! Я берусь! Я сама поеду! Я все сделаю! обрадовалась Варвара Семеновна. - И не беспокойтесь, я добуду этого Деда Мороза, хоть из-под земли, а добуду...
Она была счастлива, как никогда. И тем, что ее мысли одобрены, и тем, что ей верят, а там, в Москве, мало ли что можно сделать в Москве, но она сделает, и такая радость будет ребятам, и ее Олежку, и вообще все это она так славно, умно придумала. Ну, а будет трудно, она Колю попросит, он, пусть и неприспособленный к жизни, поможет ей, сделает все, что можно сделать для нее. Это она знала давно и привыкла к этому...
* * *
- А откуда ты знаешь?
В спальне было темно, Варвара Семеновна давно уже потушила свет, но никто не спал, и он знал, как все поражены его новостью, но делал вид, что ничего особенного не сказал, и только на лице его, явно хитрющем, выражалось все - важность сообщаемого, секретность, достоверность.
Койки скрипели, и со всех сторон темной комнаты раздавалось:
- Откуда?
- А откуда?
- А мне тетя Варя сказала, - сообщил он тихо, но с небрежным достоинством.
- Варвара Семеновна?
- Ее нельзя тетей Варей называть, она воспитательница...
- Варвара Семеновна, пусть так.
Ему было приятно и это, что он назвал ее тетей Варей, как бы хотел называть, потому что она хорошая, но он и сам понимал, что так нельзя, и называл ее по имени-отчеству, а сейчас у него просто сорвалось это - тетя Варя...
- И что, взаправдашний?
- Из самой Москвы?
- Настоящий-пренастоящий?
- Конечно, настоящий, а какой же еще! - сказал он.
- А у нас раньше дядя Сеня был Морозом.
- Какой дядя Сеня? - не понял он.
- Конюх наш, который на Капе ездит, - объяснили ему.
- Ну, а теперь из Москвы приедет. Вот завтра увидите, что Варвары Семеновны нет. Она в Москву поедет, договариваться...
Все поражались, удивлялись и еще не совсем верили, но утром сомнения рассеялись. Молодец этот новенький Караваев, не соврал, все точно. Варвары Семеновны не было, и на завтрак их повели вместе со старшей группой, и Лидия Федоровна, воспитательница старших, сказала, что Варвара Семеновна уехала в Москву по делам...
