Алексей Пантелеев - Ленька Пантелеев
- Ручаюсь! - воскликнул тот, выхватывая из-за пазухи порядочный ворох скомканных и засаленных дензнаков.
- Ставлю на двенадцатый номер, - сказал Ленька дрогнувшим голосом.
- А ну, ставь.
Ленька свернул трубочкой десятимиллионную бумажку и положил ее на краешек табурета - против цифры "12".
- Кручу, верчу, деньги плачу! - весело закричал инвалид и действительно ударом толстого пальца раскрутил серебряную стрелку рулетки. Она завертелась с быстротой велосипедного колеса, превратилась в один сплошной, сияющий и колеблющийся круг, потом этот круг стал суживаться, тускнеть, стрелка побежала потише, закачалась, заерзала и остановилась против цифры "12".
- А, черт! - с досадой сказал марафетчик. - Ну что ж, на, получай.
Он вытащил из-за пазухи ворох дензнаков, послюнил палец и, небрежно отсчитав, протянул Леньке пять бумажек по 10 миллионов.
"Ловко я!" - подумал Ленька.
- Еще будешь? - спросили у него.
- Буду, конечно, - усмехнулся Ленька.
- Сколько ставишь?
Несколько секунд Ленька колебался.
- Давай, давай, парень, - шептали ему в оба уха. - Ставь, не бойся. Выиграешь...
Он знал, что нашептывают ему поднатчики, что они нарочно заманивают его, и все-таки этот назойливый лихорадочный шепот возбуждал и подхлестывал его.
- Пятьдесят, - сказал он.
Он опять поставил на "12". И опять серебряная стрелка остановилась у цифры "12".
- Вот бес! - с некоторым даже восхищением воскликнул марафетчик. - С тобой, брат, и играть опасно. Ну что ж, выиграл - получай. Сколько я тебе должен? Двести?
- Нет, не двести, а двести пятьдесят, - сказал Ленька.
- Что ж, на, бери, разоряй инвалида!..
"Да, пожалуй, тебя разоришь", - подумал Ленька.
- Ну, больше не будешь небось? - спросил инвалид, опасливо поглядывая на мальчика.
- Нет, почему? Буду, - сказал Ленька.
- Играешь?
- Играю.
- На сколько?
В руке у Леньки был зажат огромный комок, который даже трудно было держать.
- Вот на всё, - сказал он.
- На двести пятьдесят мильонов?
- Да, на двести пятьдесят.
Толпа ахнула.
"Сейчас обману их, - поставлю не на двенадцать, а на восемь".
Он видел, как жулики переглядывались и перемигивались между собой.
Он поставил на восьмерку. Но стрелка почему-то опять остановилась на двенадцати.
"Эх, надо было за "двенадцать" держаться!" - с досадой подумал Ленька.
- Промахнулся, браток, - с добродушной усмешкой проговорил инвалид, спокойно забирая деньги и засовывая их за пазуху. - Не пепла и тебе, как видно, фортуна улыбается. Еще будешь? - спросил он.
- Да, буду, - сказал Ленька.
Он видел, как из-за спины марафетчика какой-то человек в ватнике и в барашковой солдатской шапке отчаянно мигает ему и качает головой. Он понимал, что его предупреждают: не играй, плюнь, тебя обманывают, но азарт игры уже овладел им, он ничего не понимал, не соображал, не мог остановиться.
- На сколько играешь? - спросили у него.
- На столько же, - ответил Ленька.
- На двести пятьдесят?
- Да.
- Выкладывай деньги.
В руках у Леньки было всего двадцать миллионов.
- Я отдам, не беспокойтесь, у меня есть, - сказал он, похлопав себя по карману.
- Нет, брат, изволь деньги на кон. Этак по карману-то всякий умеет хлопнуть. Может, у тебя там семечки или огурец соленый...
- Пожалуйста... Семечки! - сказал Ленька, торопливо отворачивая полу шубейки и застывшими руками отстегивая булавку. Он вытащил из кармана запечатанную пачку, на которой было написано: "500 млн." У марафетчика и у поднатчиков забегали и заблестели глаза. Человек в барашковой шапке громко крякнул.
Руки у Леньки дрожали, когда он вскрывал пачку.
- Ладно, погоди, не рви, - остановил его марафетчик. - Долго считать. Проиграешь - тогда расплатишься. Я верю. Можешь не ставить. На какой номер играешь?
- Эй, парень, на двенадцатый, на двенадцатый, - зашептали со всех сторон поднатчики.
- На восьмой, - сказал Ленька.
Ему казалось, что серебряная стрелка никогда не остановится. Он перестал дышать. От страха и волнения его начало тошнить.
- Не угадал, - услышал он откуда-то очень издалека голос марафетчика.
Стрелка, покачиваясь, остановилась у цифры "12".
- Еще будешь?
- Да, буду, - уже не своим голосом ответил Ленька.
Он поставил на двенадцатый номер. Стрелка остановилась на шестерке. Он проиграл всю пачку. Он проиграл 20 миллионов, которые были у него на руках.
- Ну, кончил? - весело спросил марафетчик.
- Нет, не кончил, - прохрипел Ленька, доставая из кармана вторую пачку.
Через пять минут он держал в руках пять или шесть бумажек по десять миллионов. Это было все, что у него осталось.
- Давай, давай, парень! Играй! Выиграешь, - уже посмеиваясь, ворковали поднатчики.
Ленька увидел, как за спиной марафетчика человек в барашковой шапке презрительно усмехнулся и как губы его явственно и отчетливо выговорили: ду-рак.
- Играешь? - спросил марафетчик.
- А ну вас всех к чегту! - сказал задрожавшим голосом Ленька. Катитесь... оставьте... пустите меня... жулики!..
В горле у него было горько и сухо, как будто он наелся черемухи или волчьих ягод. Ничего не видя, он выбрался из толпы.
"Дурак... идиот... подлая тварь", - без жалости ругал он себя.
- Рейтузики... рейтузики не надо ли кому? - услышал он пискливый бабий голос. - А вот рейтузики... теплые... зимние... шерстяные...
"Господи, что же делать?! - воскликнул мысленно Ленька. - Пойти домой к маме, все рассказать ей?"
Нет, об этом даже думать было страшно.
Он подошел к решетке набережной... Фонтанка была покрыта грязным льдом. Он представил черную глубокую воду, которая медленно течет и колышется под этим ледяным покровом, и содрогнулся.
...Без всякой цели он бродил часа полтора по окрестным улицам. Было уже темно. Он замерз, проголодался.
На Мучном переулке зашел в маленькую чайную, сел в углу, заказал рисовую кашу, какао, два пирожных.
С мрачной прожорливостью он ел переваренную, темную, как топленое молоко, сладкую кашу, думая о том, что ест он, вероятно, последний раз в жизни. Вдруг он услышал у себя над головой радостный возглас:
- Хо! Кого я вижу?!
У столика стоял и улыбался своей безжизненной нервной улыбкой Волков. Он был в американской желтой кожаной куртке с цигейковым воротником-шалью, на голове его, сдвинутая набекрень, сидела котиковая шапка-чухонка.
- Разбогател? А? - спросил он, протягивая Леньке руку и показывая глазами на пирожные и прочую снедь.
- Да, - мрачно усмехнулся Ленька, - "газбогател"...
- Что же ты меня обманул, Леша? - сказал, присаживаясь к столу, Волков. - Обещал прийти и не пришел. А? Я ждал тебя...
- Мне некогда было, - пробормотал Ленька.
- Работаешь?
- Нет... учусь. То есть учился... Сейчас не учусь уже.
- Выгнали?
- Да, почти выгнали.
- Послушай, Леша, - сказал Волков, заглядывая Леньке в глаза. - Ты чем-то расстроен? А? Правильно? Угадал? Опять что-нибудь стряслось?
Ленька находился в таком состоянии, что любое, мало-мальски теплое и дружеское сочувствие, даже сочувствие такого человека, как Волков, было ему дорого. Он рассказал Волкову все, что с ним случилось.
- Эх, братец... какой ты, ей-богу, - сказал, усмехнувшись, Волков. Разве можно?.. У этих же марафетчиков такие кнопки, шпенечки. Они нажимают на каком номере нужно, на таком стрелка и останавливается.
- Ну их к чегту! - хмуро сказал Ленька.
- Правильно, - согласился Волков. - Послушай, Леша, - сказал он, помолчав и подумав, - ты оба пирожных будешь кушать?
- Бери, ешь, - мрачно кивнул Ленька.
- Мерси...
Волков подхватил грязными пальцами рассыпчатый "наполеон", широко открыл рот и сунул туда сразу половину пирожного.
- Постой, - сказал он, облизывая губы и смахивая с воротника слоеную крошку. - А сколько ты должен этому - своему патрону?
- Какому патрону?
- Ну, хозяину.
- Много, - вздохнул Ленька. - Шестьсот восемьдесят лимонов.
- Н-да. Это действительно много. А у тебя сколько имеется?
- А у меня - ни шиша не имеется. Вот все, что на руках - двадцать четыре лимона.
- И занять негде?
- Негде.
Волков доел пирожное, облизал пальцы и сказал:
- Я бы тебя, Леша, выручил охотно, но, видишь ли, я сейчас временно сам на колуне сижу.
- Я и не прошу, - сказал Ленька.
Волков минуту молчал, сдвинув к переносице тонкие брови.
- Погоди... Сейчас придумаем что-нибудь...
Он вытер о бахрому скатерти пальцы, напялил шапку, поднялся.
- Ладно... Идем. Достанем сейчас.
- Где?
- Неважно где. Беру на свою ответственность. Ты рассчитался?
- Да. Заплатил.
Они вышли на улицу. Волков шел уверенно, поглядывая по сторонам.
- А идти далеко? - спросил Ленька.
- Нет... Тут, совсем близко. Вот хотя бы - в этом доме.
