Сергей Иванов - Костя + Маша
— Я не против твоей женитьбы, — говорила Косте мама, — но только когда ты закончишь медицинский институт. А пока вам лучше с Машей не встречаться.
— Как я могу с ней не встречаться, если мы учимся в одном классе? — удивлялся Костя.
— Я попрошу директора перевести тебя в параллельный, — сказала мама и действительно на следующий день договорилась обо всем с директором. Но через 15 минут к директору пришел с аналогичной просьбой папа Маши Твороговой. Директор не стал препятствовать родителям и пообещал сделать всё от него зависящее, поэтому Костя и Маша опять оказались в одном классе и даже за одной партой. Тогда папа Маши Твороговой немедленно перевёл дочь обратно. Независимо от него то же самое сделала мама Кости. И Костя с Машей снова стали одноклассниками.
— Значит, это судьба, — сказала мама Кривошеина.
То же самое сказал и папа Творогов.
— Ты только не выходи за него замуж до окончания школы, — попросил папа Машеньку. — Такие браки вызывают неодобрение педагогов.
— Я вообще не собираюсь за него выходить, — сказала Маша. — Мы с ним даже не дружим. Просто наши судьбы движутся параллельно. А параллельные прямые, как известно, не пересекаются.
Как Костя и Маша дежурили
Летом Маша и Костя поехали в экспедицию вместе с кружком юных биологов зоопарка.
В первый же день руководитель кружка вывесил расписание дежурств по лагерю. Изучив список, Костя кинулся в палатку к руководителю.
— Почему, — спросил он, — вы поставили меня в пару с Машей Твороговой?
— Вы же всё время ходите вместе! — ответил руководитель. — Не хочу препятствовать вашей дружбе.
— Я, может, предпочел бы дежурить с Ваней Борщёвым, ― заявил Костя. ― потому что в однополых парах взаимопонимание гораздо лучше, чем в разнополых. Все знают, что мужчины и женщины говорят на разных языках. Особенно это заметно у кухонной плиты.
— Взаимопонимание не падает с неба, — ответил руководитель. — Дежурства помогут вам с Машей лучше узнать друг друга, и в дальнейшей жизни будет легче вести общее хозяйство.
— С чего вы взяли, что у нас с Машей появится общее хозяйство? — спросил Костя. Однако руководитель не успел ответить, потому что в этот момент в палатку влезла Маша Творогова и спросила:
— Зачем вы поставили меня в пару с Кривошеиным? Мне хочется дежурить с Ирочкой Тряпкиной, потому что она аккуратная.
Но руководитель не собирался переписывать список, у него было много других важных дел. Он сказал:
— Приказы начальника экспедиции не обсуждаются. Сегодня тебе, Творогова, захочется дежурить с Тряпкиной, завтра со Щёткиной, а послезавтра с Пылесосиным. Это несерьёзно.
— Ужас какой-то, — жаловалась Маша Косте, перемешивая рис в котелке, в то время как Костя колол неподалёку дрова. — Мы не имеем здесь права рта раскрыть. Нами вертят, как хотят.
— Точно, — соглашался Костя. — Лучше бы я в Крым поехал. Только вот исследование по аистам жалко.
— Да, придётся потерпеть эти дурацкие дежурства. Ты извини, если я не смогу точно формулировать свои просьбы. Женщины немного бестолковы.
— А я, когда костёр разжигаю, всегда становлюсь грубоватым. Могу даже на крик перейти. Так что ты тоже меня прости, если что.
— Легко, — сказала Маша. — Будь любезен, перевесь котелок для чая на десять сантиметров правее, там вода скорее закипит.
— Пожалуйста, — ответил Костя, передвинул котелок и принялся пилить цепной пилой толстое бревно.
— Давай помогу, одному неудобно, — сказала Маша и взялась за другой конец пилы. Вдвоем они так быстро разделали бревно на чурбаки, что рис даже не успел подгореть. Потому что, пока Маша отдыхала после каждого чурбака, Костя перемешивал кашу.
— Идеальная пара! — подумал руководитель кружка, глядя на дежурных из своей палатки.
Дрейф континентов
На вечернем собрании у костра Михаил Потапович, руководитель кружка юных биологов зоопарка, сказал детям:
— В нынешнем году по невыясненным причинам сдвинулась граница аистовых гнездовий, и наш лагерь оказался далеко к северу от неё. Поэтому советую всем, кто взял аистовую тему, заменить ее на цапельную или перейти к грызунам.
— А разве нельзя перенести лагерь южнее? — спросил Костя Кривошеин.
— Если мы сдвинем лагерь в сторону аистов, то отдалимся от южной границы распространения белой куропатки, которую исследует Тряпкина, — ответил руководитель. — И предупреждаю — самовольные отлучки из лагеря на расстояние больше пяти километров будут караться.
— Что станешь делать? — спросила Маша у Кривошеина. — Переключишься на грызунов или куропаток?
— Думаю всё-таки добраться до аистов.
— До них не меньше пятнадцати километров, — сказала Маша. — А то и все двадцать пять. Если ты уйдешь так далеко, тебя выгонят.
— А я вовсе не собираюсь уходить из лагеря, — ответил Костя и сказал на ухо Маше несколько слов, оставшихся для окружающих тайной.
Вскоре лагерь огласился громким визгом. По непонятной случайности мальчики, возвращаясь с собрания, залезли в палатку девочек, стоявшую ближе к костру, чем мальчишеская, и улеглись там спать. А когда девочки попытались их прогнать, они заявили, что их палатка всегда стояла на этом месте.
Руководитель кружка объяснил ошибку мальчиков ранними сумерками, навёл в лагере порядок и поспешил к себе. По пути ему встретилось пятно примятой травы, точно такое, какое остаётся на месте убранной палатки. Но появление пятна легко было объяснить тем, что траву просто вытоптали, поэтому руководитель не придал этому факту особого значения.
Наутро участники экспедиции отправились по экологической тропе. Вернулись биологи только к ужину и поначалу от усталости не заметили ничего необычного. Но по дороге к своей палатке руководитель кружка обнаружил второе пятно примятой травы, расположенное от первого на таком же расстоянии, как первое — от костра.
Добравшись наконец до своей палатки, Михаил Потапыч оглянулся, и тлеющий костёр показался ему крохотным, как булавочная головка.
«Неужели у меня настолько село зрение?» — подумал Михаил Потапыч. В этот момент до его ушей донесся девчачий визг.
«Опять мальчики палатку перепутали», — понял руководитель. Но пока он натягивал обратно ботинки и бежал через поле, наступила тишина.
Когда руководитель заглянул в палатку девочек, там уже спали. Вдали, за стволами деревьев, он с трудом разглядел оранжевую палатку мальчиков.
На следующий день история повторилась с небольшим дополнением — теперь все палатки оказались в лесу, по разные стороны от костровой поляны. А чтобы добраться до мальчиков, требовалось обойти небольшое озеро, неизвестно откуда взявшееся на территории лагеря.
Всю ночь руководитель ломал голову над загадкой. Сначала он попытался привлечь на помощь теорию разбегания галактик, которая популярна у астрономов. Но, как известно, темп этого разбегания ученые определяют с помощью специальных приборов — спектрографов, которых у руководителя не имелось. Потом он вспомнил о гипотезе движения континентов.
«Возможно, — думал он, — на месте костра находится точка разлома, от которой в разные стороны расходятся участки земной коры».
Однако свои выводы руководитель не торопился донести до подопечных, потому что не считал их твёрдо доказанными. К тому же дрейф литосферных плит лишь увеличивал дисциплину в лагере. Теперь сразу после ужина юные биологи расходились, не задерживаясь у костра — по высокой траве и дремучему лесу идти до палаток приходилось не меньше часа.
Правда, из-за этого дрейфа некоторые члены экспедиции стали теряться. Например, Тряпкина две ночи подряд не могла найти в лесу палатку и ночевала у костра, который оставался единственным надежным ориентиром. Хорошо ещё, ночи стояли тёплые. Другая девочка, Щёткина, вообще прошла лагерь насквозь, вышла к железной дороге, села в поезд и уехала домой. По счастью, она догадалась утром позвонить руководителю и сообщить, что заблудилась.
Немного спокойнее стало на душе руководителя, когда континентальные плиты добрались до обитаемой территории. Палатка девочек оказалась рядом с общежитием педагогического училища, и комендантша сразу расселила девочек по опустевшим на лето комнатам. Палатка мальчиков перекочевала на хорошо оборудованный кемпинг при санатории. Вот только жилище руководителя оказалось в придорожных кустах возле шумного шоссе. Зато теперь он мог ездить к своим воспитанникам на автобусе, что сильно экономило время.
Ежедневно руководитель группы размышлял о внезапном разломе земной коры. Он производил замеры, визуальные наблюдения и вёл расчеты, но всё равно ничего не мог понять. Он начал жалеть, что поступил в свое время на биологический, а не на геологический факультет университета.
