Михаил Каришнев-Лубоцкий - Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)
Глава тринадцатая,
в которой всем не везет
Иван Егорович Кузюкин был очень хороший человек. Но - упрямый. Когда ему говорили "белое", он говорил "черное", когда говорили "брито", он говорил "стрижено", а когда говорили, что сегодня грибов в лесу нет, он говорил, что есть, брал корзину и отправлялся бродить по ельничку и березнячку.
Такая история приключилась с ним и третьего июня. После обеда Иван Егорович вышел на улицу, чтобы немного прогуляться, и столкнулся там с соседом-однофамильцем Кузюкиным Егором Ивановичем.
- Здорово, сосед! - обрадовался Егор Иванович. - Хорошая нынче погодка!
- Чего ж хорошего? Жара, сушь...
- Это ты верно заметил. За грибами нынче не сходишь, - согласился Егор Иванович.
- Это еще почему? - удивился Иван Егорович. - Самая грибная пора!
- Нету сейчас грибов! - рассердился сосед.
- Есть! - рассердился Иван Егорович.
- Нету! - снова крикнул сосед.
- А вот и есть! - еще громче соседа крикнул Кузюкин-первый. - Как раз сейчас за грибами собрался идти, да ты задержал!
- Ну, иди-иди, посмотрим, что ты вечером принесешь!
- Известно что: грибы! - и Кузюкин-первый, забежав домой за корзинкой, поспешил в лес за грибами.
Долго и упорно шарил он прутиком по кочкам и ямочкам в соседнем ельнике, часа два шнырял туда-сюда в белоствольном березняке, - корзина была пуста.
- Засмеет меня теперь сосед, - грустно подумал Иван Егорович, когда почувствовал, что стало темнеть и пора возвращаться. - На все село ославит, Пройдусь-ка я еще по ельничку, вдруг на ужин насобираю...
Пол-ельничка обшарил в десятый раз Кузюкин, но и в десятый раз грибы не объявились. Зато наткнулся Иван Егорович на странного зверька, прижавшегося спиной к елке.
- Кажись, тушканчик... Ишь хвост-то какой... - и он нагнулся пониже, чтобы получше разглядеть удивительную зверушку.
И вдруг тушканчик пропищал тонким плаксивым голосом:
- Дяденька!.. Помогите!.. Дяденька!
Вперил вытаращенные очи в говорящего грызуна - друга степей - Кузюкин и разглядел дополнительно: у тушканчика вместо лапок били о землю от нервной дрожи чуть раздвоенные копытца!..
- Спаси мя и помилуй мя... - вспомнил Кузюкин чью-то спасительную цитату.
Но мелкий бес, вопреки ожиданиям Ивана Егоровича, не рассыпался и не расточился, а напротив, стал вдруг расти в размерах с непостижимой скоростью и через каких-то пять-семь секунд сравнялся в росте с десятилетним мальчишкой.
- Чур меня!.. Чур!.. - выкрикнул в испуге потрясенный грибник и бросился прочь, сломя голову.
- Дяденька!.. Дорогу хоть до города покажите! - раздался вслед ему вопль лохматого чудища.
Но Кузюкин этот крик о помощи уже не слышал. А если бы и услышал, то ни за какую награду - даже за полную корзину позорно проспоренных соседу грибов - возвращаться назад и указывать нечистому дорогу в город не стал. За одну минуту Иван Егорович пролетел весь ельник и заросший камышом буерак, миновал березняк и пригорок, лихо обошел притаившийся на дороге в засаде колесный трактор и влетел в село.
А еще через минуту мирные Башибузуки были подняты по тревоге в ружье. И тут оказалось, что во всем селе нет ни одного ружья или хотя бы завалящего пистолета. После недолгих колебаний было принято решение звонить в Светлогорск в милицию и вызывать участкового инспектора Гаидзе: уж он-то во всем разберется.
Глава четырнадцатая,
в которой Петя Брыклин создает
аварийную ситуацию на Бисовом Шляхе
А ночь уже наступала на степь, на Бисов Шлях, на Башибузуки, на ельник, в котором волею судеб оказался Петя Брыклин. Увеличившись до прежних размеров, он немного успокоился и стал подумывать о спасении.
Первым делом нужно было выбраться из леса и попробовать вернуться к автотрассе. Петя прислушался. Вскоре он различил периодически возникающий и исчезающий шум пролетавших по шоссе машин. "Там дорога!" - радостно подумал Петя, глядя в сторону Бисова Шляха.
Подобрав проклятый хвост, который норовил вцепиться во все встречающиеся на пути елочки-сосеночки и обмотаться вокруг них мертвой хваткой, Брыклин зашагал к автотрассе.
Когда он достиг шоссе, была уже настоящая ночь. Звезды сияли в затуманенном облачками небе, тонкий месяц врезался серпом в бледные тучки и проходил сквозь них, как острый нож сквозь кусок сливочного масла; под звездами, месяцем, черным небом лежала степь, перерезанная Бисовым Шляхом будто серым обручем. Звенели кузнечики, тяжело дышали в пруду лягушки, объевшиеся жирными комарами.
Поднявшись по насыпи на шоссе, Петя опустил надоевший до смерти хвост и стал ждать. Машины здесь ездили часто - им больше негде было ездить: на сто верст в округе царило бездорожье. Уже через две-три минуты показался первый автомобиль. Брыклин поднял правую руку и на мгновение замер. Увы, новенькие "Жигули", замедлившие было ход, едва приблизились к Пете, вдруг резко вильнули в сторону, чуть не съехали вниз по насыпи и, еле вырулив куда надо, рванули с места в карьер. Все остальные машины, проезжавшие в этот роковой для них час по Бисову Шляху, тоже почему-то повторяли этот маневр.
- Стойте! Стойте! - кричал им Петя Брыклин вслед и пытался догнать заметавшиеся среди оградительных столбиков машины. - Я свой! Мне в Светлогорск надо!
Но перетрусившие легковушки и грузовики, самосвалы и рефрижераторы не поддавались на его агитацию и улепетывали прочь, врубая полную скорость.
"Боятся... Меня боятся..." - догадался Брыклин, и снова слезинки проторили в дьявольском гриме две глубокие борозды. Из бело-розового Петин пятачок стал красно-коричневым и немного съехал набок, так что можно было подумать, что наш чертенок сегодня успел сразиться и в боксерском поединке.
"Ведь знают, что чертей нет, а боятся... Съем я их, что ли?.. Мне только до города доехать..." - Петя поднял руку, но и двадцатая по счету машина, жутко виляя по шоссе и страшно визжа тормозами, успела благополучно миновать нечистое место.
"А еще атавизм*, наверное, учат... На лекции всякие ходят... - грустно подумал Брыклин и почесал поросшую бурым мехом щеку. - И зачем я только за чужую школу выступать согласился... Ведь не хотел! Ведь говорило мне второе "я" - "Откажись!" Не послушал... На дорогие призы клюнул... Вот и стой теперь - шугай машины..."
__________________________________
*Петя перепутал "атавизм" с "атеизмом".
Петя опустил голову и сердито лягнул копытом камень, валявшийся под ногами. Камень со свистом ударился в дорожный столбик и рикошетом отлетел к Брыклину. Не успев увернуться, Петя вскрикнул от боли: коварный булыжник врезался в его тело в двух сантиметрах от хвоста.
"Все против меня! - подумал несчастный бес, потирая ладошкой ушибленное место. - Все против меня!.. За что?"
Он поднял взор к небу, но ничего, кроме лукаво подмигивающих звезд и запрокинутого немного набок месяца, не увидел. Тогда он опустил голову чуть пониже, и сердце его вновь замерло в робкой надежде: где-то, еще далеко, прорезал мрак на Бисовом Шляхе луч мотоциклетной фары. Догадливый читатель уж, конечно, понял, что это мчался в Башибузуки не кто иной, как участковый инспектор милиции Ираклий Георгиевич Гаидзе. Петя шмыгнул носом и поднял вверх дрожащую от холода и волнения правую руку. Левой он безуспешно попытался прикрыть ненавистный хвост.
Глава пятнадцатая,
в которой Гаидзе протягивает нечистой силе руку помощи
"Эх Лопоухин, Лопоухин!.. А еще председатель сельсовета! Нет бы на месте самому во всем разобраться - он в милицию сразу звонить, Гаидзе ему подавай... Видишь ли, ему Кузюкин сказал: "В лесу бесы прячутся!" Ну, сказал Кузюкин... А ты проверь сходи, удостоверься, раз председатель. Нет, сразу звонить!... А тут мальчишка посреди степи замерзает, дорогу домой ищет - это как, товарищ Лопоухин? По-людски, а?" - Ираклий Георгиевич скосил глаза и посмотрел на лохматую голову чертенка, торчащую из мотоциклетной люльки. Голова жмурилась и сияла, а уши на ней, трепеща от ветра, издавали звук, похожий на шум вертолетных лопастей.
- Скоро приедем! - сказал Гаидзе пассажиру. - Еще километров десять осталось, и мы на месте!
- Что? - не расслышал бесенок. - Где?
- В Светлогорск, говорю, скоро приедем! - повторил Гаидзе, надвигая мотоциклетный шлем пониже на лоб. - Еще минут десять - и мы в отделении!
На этот раз Брыклин хорошо расслышал слова капитана.
- Я домой хочу! - закричал нарушитель спокойствия. - Меня бабушка ждет!
- Всех дома ждут, всем домой хочется, - спокойно ответил Ираклий Георгиевич. - А протокол составлять кто будет?
- Какой протокол? Не надо протокола! - испугавшись новой беды, свалившейся на его голову, завопил гуляка-чертенок.
Но милиционер был с ним категорически не согласен:
- Телефонограмма была? Была. В Башибузуках тишину нарушали? Нарушали. Автодорожные средства передвижения подвергали опасности? Подвергали. Неужто без протокола тебя отпустить? А газеты, радио, телевидение... Ты о них подумал?
