Софья Яковлева - Мы и большущее озеро
А в некоторые ночи луна внимательно смотрит на город с высоты, и я вижу, какое красивое и задумчивое у неё лицо. Я рисую его, но у меня точно такое никогда не выходит. Оно получается или грустное, или сердитое, или с улыбкой. А на самом деле ни то, ни другое, ни третье.
Тётя-луна светится жёлто-белым светом и никогда ни на кого не сердится. Хотя и не совсем улыбается. Но я вижу, что лицо у неё доброе. Иногда вокруг луны бывает колечко. Иногда луна бывает неровной с одного бока. Она не любит быть одинаковой. Месяц тут тоже бывает, но сегодняшняя сказка не про месяц, а про луну.
Тётя-луна разговаривает со мной. У неё тихий голос, иногда она поёт, а иногда просто рассказывает. Я ей говорю:
– Привет, луна!
Она говорит мне:
– Здравствуй.
Я говорю ей:
– Как у вас там, на небе?
А она отвечает:
– Хорошо. Красиво. Но у вас на земле веселее.
Я говорю:
– А ты всё-всё видишь?
Она:
– Конечно.
– А как же ты видишь, если у тебя такое же лицо, как у всех, и только два глаза?
– Но я вижу не глазами, а светом. На что свет мой попадает, то и я сама вижу.
– А как же ты думаешь про все эти вещи сразу? И крыши, и кошек, и трубы, и окна, и детей, и деревья, про всяких разных людей, про железную дорогу и машины, про коров и скамейки…
– Смешная девочка, – говорит луна, поднимается выше и начинает петь песню, только слова я не понимаю.
Но от лунной песни старые крыши начинают серебриться, а деревья – сверкать и звенеть листьями, будто это не листья, а стеклянные кружочки. И я понимаю, что тётя-луна очень любит наш город. И наш Другой город. И остальные города тоже.
И тогда я знаю, что сегодня обязательно приснится что-то хорошее.
Глава семнадцатая
За грибами
В лесу пасмурно и светло. Тихо переговариваются капли. Над ухом шепчутся листья, а в вышине сосны гудят.
– Мама, а где грибы?
– Ищи. Смотри в траве. Под деревьями. Листики поднимай.
Мы уже собирали грибы. Раньше. У нас даже слайды есть. Я тогда маленькая была. Помню, какие они, грибы. Огромные, прохладные. Коричневатые. Я держала их за ножки, а папа фотографировал. Но сейчас не видно ни больших грибов, ни маленьких. Никаких.
– Присмотрись, – говорит мама. – Вон там, например.
Что-то белеет в траве возле маленькой ёлочки. Ёлочка словно из сказки, только опутана паутиной, и поэтому я подхожу осторожно.
– Сыроежка, – говорит мама.
– Сиэка, – говорит Лёка из-под капюшона и показывает пальцем.
– Её можно есть сырой?
– Медведям можно. А мы не будем.
Мама показывает, как срезать, чтобы не испортить грибницу.
– Грибница – это самое важное. Если её сохранять, на этом месте потом будут ещё грибы.
Мама держит сыроежку в руках. Грибочек небольшой, снизу белый, ребристый, а сверху серо-зелёный. На шляпке прилип листик.
Лёка встаёт на цыпочки, трогает пальцем. Между стволами появляется папа и показывает нам красноголовик[1]. Небольшой такой. Мама говорит: как солдатик. У него весёлая рыжая шляпка и ножка в чёрной земле.
– А почему у него ножка такая грязная? – спрашиваю я.
– Это не грязь, – отвечает мама. – Это у него на ножке такие чешуйки.
– А почему?
– Честно говоря, я не знаю. Но у красноголовиков всегда так.
Я снова иду по тихой тропинке, а вокруг только листья, хвоя да ветки. Сколько их ни поднимай, никаких грибов.
– Ой! Вон там! – Я весело бегу и вдруг останавливаюсь. На ярко-красной шляпке – белоснежные точки.
– Какой красавец, – говорит папа. – Нет, ты только посмотри, Оля, какой красавец!
– Вот, – говорю я, – мог бы быть хорошим грибом, а вырос вредный мухомор.
Я хочу разбомбить его палкой, но мама говорит:
– Оставь в покое. Это для нас он ядовитый. А звери им лечатся. И ещё этот гриб лекарственный. Вдруг кому-то понадобится.
А папа говорит:
– И вообще в природе ничего разрушать так просто нельзя. Растёт, значит, надо. Пошли.
Пока шли, я ещё один мухомор нашла. А потом целых два.
Мухоморов в нашем лесу оказалось много. Потом мы вышли на полянку, и мне наконец-то попался красноголовик!
А папа стал ещё один гриб показывать.
– Вот подберёзовик. Видишь, Настя, у них с красноголовиком нет пластинок под шляпкой. У сыроежки и у мухомора есть. А тут трубочки. Много-много трубочек. Называется «губка».
Я трогаю моховую изнанку.
– Мам, а белый гриб тоже с трубочками? Белый – он самый лучший? Я хочу найти белый гриб.
– Может быть, и найдёшь, – говорит мама. – Но другие грибки ведь не хуже. Подберёзовики, например.
Здорово. Теперь я знаю, как их отличить. Я начинаю заглядывать под все берёзы, но там почему-то никаких подберёзовиков.
Мама с папой говорят между собой:
– Смотри, погода какая. Купаться уже не стоит.
– Да, лишь бы не похолодало.
– Надо ей сказать, чтобы никакие другие грибы не рвала.
Папа подходит ко мне и говорит очень серьёзно:
– Только когда идёшь по грибы, Настя, нужно всегда соблюдать первое правило грибника.
– А какое?
Мне интересно, какое же оно, это правило.
Папа смотрит на маму, а мама поднимает кверху палец и торжественно говорит:
– Не знаешь гриб – не бери!
И Лёка, встав напротив меня с капюшоном, наползающим на глаза, делает точно как мама.
– Знае гьип ниби-и!
И грозит мне пальцем.
Глава восемнадцатая
Папа выращивает белый гриб
Папа с серьёзным видом приложил палец к губам:
– Тщ-щ. Только это тайна.
Шурша травой, мама, я и Лёка пошли за папой. Он вёл нас к наклонной берёзе на берегу. Туда, где колючая проволока немножко заходит в воду, а волны плюхают в корни. Здесь папа остановился и раздвинул пучок травы. Потом он поднял кусочек мха с листьями, и я увидела.
Шляпка была похожей на орех и не очень ровной. Ножки в траве даже не было видно. Я догадалась:
– Это настоящий белый гриб?
– Белий гьиб! – крикнула радостно Лёка и хлопнула в ладоши.
– Мы его сорвём? – спросила я.
Папа сказал:
– Не сейчас.
А мама объяснила:
– Папа его выращивает. Это же интересно – посмотреть, как он будет расти.
– А он долго будет расти?
– Неделю, – сказал папа. – Или дней десять.
Я помолчала. Это ведь очень много – неделя.
– Может быть, его надо полить? – спросила я.
– Нет. Мы будем выращивать его в естественных условиях, – ответил папа.
– А как мы будем его выращивать?
– Мы будем делать ЗАПИСИ.
Я задумалась. Да. Записи – это очень серьёзно. Прямо как у настоящих учёных.
Папа бережно прикрыл свой грибок мхом и листьями, спрятал его, и мы отправились в обратный путь.
Каждый день папа делал записи. У него в блокноте появлялись рисунки. Очень похожие. Шляпка росла медленно-медленно. И мама иногда всплескивала руками, когда за чаем папа задумчиво говорил:
– Ну, пора пойти проверить.
– Ты ведь сегодня уже ходил.
– Это было днём, – возражал папа и брал свой блокнот.
Я не всегда ходила вместе с ним. Поэтому очень обрадовалась, увидев однажды белую ножку. Да и шляпка стала гораздо больше.
– Ну что, вот теперь мы его сорвём?
– Неделя ещё не прошла. Видишь, грибок маленький, а ведь при хороших условиях они вырастают во-от такие огромные. Пусть хотя бы ещё чуть-чуть подрастёт. Эх, дождичка хорошего ему не хватает.
Дождь шёл всю ночь, шлёпал по крыше, звенел какой-то железкой и стучался в окна.
Наутро папа торжественно взял в руку перочинный ножик и сказал:
– Пора срезать наш белый гриб. Я думаю, он достаточно вырос.
И мы все отправились на берег к наклонной берёзе. По дороге папа ещё раз напомнил нам, как важно сохранять грибницу.
На берегу что-то было не так. Папа огляделся. Наш мох с листьями лежал не на своём месте, а в стороне. Папа раздвинул траву, и мы увидели толстый аккуратный белый пенёк.
Папа посмотрел на маму. Мама сняла очки. Папа вздохнул.
– Ну что же… – сказала мама.
Они помолчали.
– А! Ладно! – сказал вдруг папа. – Зато мы видели, как он растёт.
– А на еду мы ещё наберём, – сказала мама, – на еду он всё равно маленький.
– И грибница осталась, – сказал папа. И добавил почти совсем весело: – А теперь пойдёмте на пирс. Мальков смотреть.
Глава девятнадцатая
Мы плывём в магазин
Папа, прищурившись, посмотрел на облака и отвязал лодку.
Я давно уже заметила на верхушках берёз жёлтые листики. А теперь ещё и кофту не велели снимать. Мамины сослуживцы разъехались, и мы были на базе одни. Но уже не купались. Вот и сейчас мы все были в штанах, сапогах и куртках. Мы уже сидели в лодке, но папа медлил. Он всё ещё с сомнением щурился на облака и шумливое озеро.
