Анастасия Дробина - Танцуй как звезда!
– Ой-ой-ой!.. Деловая колбаса! – обиделась было Светка. Но, взглянув в лицо подруги, тяжело вздохнула и отправилась на кухню варить макароны. Вслед ей бешено лязгали портновские ножницы.
Лере было в самом деле не до перепалок с Глушко: голова шла кругом, мысли летали в ней бестолковыми обрывками. Перед глазами стояла то танцующая Эсма, то Софья Николаевна с её хитрой и умной улыбкой, то Роман… Да, Роман с его огромными чёрными глазищами, от взгляда которых краснеешь до самых пяток, – но так не хочется, чтобы он отводил их! Как всё-таки хорошо, что он оказался не бандитом и не второгодником, думала Лера, скалывая булавками раскроенную оборку. Как здорово, что вчера он взял её за руку и назвал красивой… а завтра они вместе пойдут в магазин за туфлями! Вспомнив об этом, Лера бросила и булавки, и оборку и через всю комнату помчалась к зеркалу. Там долго и недоверчиво изучала своё слишком круглое, на её взгляд, лицо с россыпью веснушек, золотистые брови, зелёные глаза, которые лучше бы оказались синими… или чёрными, как у Эсмы… А это что – не глаза, а крыжовник деревенский! А волосы – предмет слёз и мучений с самого детского сада, где ты постоянно «убил дедушку лопатой»! Кому эти рыжие спирали могут понравиться всерьёз?! Но ведь Ромка сказал… Неужели врал? А зачем? Лера скорчила себе рожу, отошла от зеркала и вернулась к шитью.
Завтра она начнёт учиться танцевать по-цыгански! Бальные танцы, по которым Лера страдала столько лет, казались уже чем-то далёким и туманным, совсем не нужным. Как её назвала Софья Николаевна? «Неиспорченный материал», вот! С хорошей фигуркой и отличным чувством ритма! А ещё этот материал может сам сшить какую угодно юбку! И завтра пойдёт покупать себе туфли на честно заработанные деньги! И даже не надо будет ничего просить у папы! Лера глубоко вздохнула от полноты чувств, откусила нитку… и обнаружила вдруг, что огромная сборчатая оборка вся целиком пришита наизнанку. Стеная от досады, влюблённая портниха кинулась за распарывателем.
Давным-давно ушла домой ворчащая Глушко, вернулся с работы, поужинал и лёг спать отец, за окном стих шум машин, луна ушла из форточки – а Лера всё строчила и строчила. Когда же она, наконец, довольно встряхнула в руках готовую юбку и взглянула на часы, у неё вырвалось глубокое «О-о-ох!…» Будильник показывал четвёртый час утра. Это была уже вторая бессонная ночь за швейной машинкой. С ужасом думая о том, как она пойдёт завтра в школу, Лера, не раздеваясь, хлопнулась в кровать и тут же заснула.
Пробуждение было ужасным. Над самым ухом надрывался развесёлой самбой мобильник. Лера вскочила как поджаренная, нажала дрожащим пальцем на кнопку.
– Стрепетова!!! – загремела Глушко. – Ты где?! Я тебя на углу полчаса ждала, чуть сама не опоздала! Ты что, заболела?! Через три минуты звонок! Будильник у тебя, что ли, не сработал?!
Будильник, возможно, и сработал, но кто его услышал?.. Лера в панике принялась носиться по дому, как ошалевшая торпеда. Кое-как натянув неглаженую форму, наспех почистив зубы и прихватив заколкой растрёпанную копну волос, она вылетела из дома под проливной дождь, – разумеется, забыв зонт. На английский она прибыла встрёпанная, мокрая, в сбившейся заколке – и с десятиминутным опозданием. Выслушав нотацию Годзиллы, села на своё место рядом со Светкой – и моментально заснула снова.
– Погода такая, сама же видишь… – оправдывалась она перед подругой на перемене, разглядывая жирную тройку, поставленную зловредной англичанкой за вполне приличную (с учётом бессонной ночи) работу у доски. – Дождь идёт, тучи…
– Как же, тучи… – пробурчала Светка, принюхиваясь к чему-то в своей сумке. – Чёрт, откуда тут Варькины кабачки тёртые?!. И всё из банки вывалилось! Фу-у-у, как она только это ест… Спать по ночам нужно, Стрепетова, вот что! А не юбки цыганские кроить! Совсем тебе этот Лагутин башку заду…
– Ты в поликлинику-то попала позавчера? – поспешно спросила Лера. – С Михой?
– Да как же!!! – взорвалась Светка, уронив полбанки детского питания обратно в сумку. – Этот Боров своей керосинкой опять весь подъезд перегородил! Я с коляской даже выбраться не смогла! Пришлось мне Миху на руки хватать и чесать на автобус! Всю спину себе сорвала, он ведь толстый уже! Девять кило по последним измерениям! Вот чес-слово, скажу Витьке, чтобы шины Борову проколол!
– Не надо. Витьку вашего и так скоро на учёт поставят, – посоветовала Лера. Тринадцатилетний брат Светки в самом деле был грозой квартала, и вся местная мелюзга боялась его как огня.
– Ай! – отмахнулась Светка. – Его ни одна колония не примет с его выкидонами! Скорее бы в армию сдать, что ли… Хоть вздохнём с мамкой спокойно… Ты юбку-то свою дурацкую дошила, горе луковое?!
Лера вспомнила, что готовая зелёная юбка с оборкой ждёт её дома на спинке стула, а вечером она уже будет в ней танцевать, и счастливо улыбнулась. Глушко посмотрела на подругу как на тяжелобольную, вздохнула и с ожесточением принялась вытряхивать из сумки неведомо как попавшие туда Варькины кабачки.
К концу седьмого урока дождь перестал. Тучи разошлись, и в чистом, словно умытом небе заиграло весеннее солнце. Мгновенно просохли тротуары, ярко зазеленела молодая листва тополей в школьном дворе. С бульвара доносились весёлые звонки трамваев. Лера сбежала со школьного крыльца в самом радужном настроении. Глушко уже умчалась: ей нужно было успеть получить талон в поликлинику. Свободная как птица, Лера помчалась на трамвайную остановку.
Роман уже был там. Стоял и ждал под огромным, ещё не успевшим покрыться листьями клёном. Увидев Леру, он улыбнулся, блеснув зубами, и она снова подумала: какой же он красивый, как она только раньше не замечала…
– Ну что, поедем? – весело спросил он. – Не передумала?
– Не дождёшься! – так же весело пообещала она. За углом уже раздался звонок приближающегося трамвая. Лера привычно сунула руку в карман за проездным… и ахнула. Картонного прямоугольничка не было.
Это была катастрофа. Проездной, скорее всего, остался дома или вывалился во время отчаянного бега в школу сегодня утром. Конечно, у Леры были деньги – пять тысяч от Эсмы, лежавшие в рюкзаке. Но ей страшно не хотелось тратить аж пятьдесят шесть рублей на трамвай – а вдруг именно этих пятидесяти шести и не хватит на покупку самых лучших туфель?! К тому же с пяти тысяч водитель мог и не дать сдачи…
– Ромка… а нам далеко ехать?
– Две остановки.
– Так зачем же в трамвай?! – обрадовалась Лера. – Смотри, какая погода хорошая, пошли лучше пешком! Я-то думала, это далеко… Между прочим, и для фигуры пройтись полезно!.. – Она осеклась, заметив, как разом, словно с неба исчезло весеннее солнце, потемнело лицо Романа. Он перестал улыбаться, отвернулся и, процедив сквозь зубы: «Ну, пошли, что ли…» – зашагал вперёд. Припадая на левую ногу на каждом шаге.
И Лера сразу же поняла. И кинулась следом.
– Лагутин! Ромка! Я же не нарочно! Прости, я такая дура, не сообразила… Тебе… больно, да? Тяжело?! Брось, вон трамвай, поехали!
Роман остановился так резко, что Лера налетела на него. Угрюмые глаза плеснули мрачной темнотой прямо ей в лицо.
– Мне не больно! – отчеканил он. – И не тяжело! Я привык давно, поняла? Это тебе тяжело будет…
– Мне?.. – совсем растерялась Лера. – Почему?..
– Со мной по улице идти, – отвернувшись, глухо сказал он. – Смотри, все на нас глядят! И думают – такая девчонка красивая с… инвалидом идёт! Понравится тебе так?! Да?!
– Дурак, какой же ты инвалид?.. – опешила Лера. До сих пор ей и в голову не приходило, как они с Ромкой будут смотреться со стороны. Но, проследив за взглядом Лагутина, она заметила, что проходящая мимо бабка с тележкой и в самом деле как-то покосилась на них… И тётка в красном пальто посмотрела странно, с непонятной жалостью… И что-то пробормотал лысый дядька на остановке… И стайка пигалиц лет по двенадцать, пробежав мимо, пакостно захихикала… Лера посмотрела на хмурое лицо Романа с опущенными глазами. И её вдруг охватила такая злость и на бабку с тачкой, и на тётку в красном, и на этих малолетних идиоток, что закололо в висках. Лера глубоко, всей грудью вздохнула… и вдруг решительно ткнула в руки Роману свой рюкзак:
– А ну, подержи!
– Ты чего?.. – удивился он, машинально принимая рюкзак. А Лера, кинув на него свирепый взгляд, принялась торопливо расстёгивать пальто.
Это было именно то оливковое пальто, которым позавчера она хвасталась перед Эсмой. Пуговиц было всего четыре, и расстегнуть их было делом нескольких секунд. Вывернуть наизнанку пальто и вовсе получилось мигом. А затем Лера натянула его на себя, триумфально запахнула полы и свысока посмотрела на ошалевшего Лагутина:
– Пошли?!
Выглядело это, должно быть, ужасно: лягушачьего цвета подкладка, с которой свисали мешковины карманов, лейбл «Дольче-Габбана», лоскут ткани с запасной пуговицей и потрёпанная петелька вешалки. Глаза у Романа сделались такими, что Лера подумала: сейчас он бросит её посреди тротуара и уйдёт – чтобы не позориться.
