Андрей Пумпур - Лачплесис
Молнии всё озарилось, и оглушительный грохот
Громовый раздался над самою крышей, земля задрожала,
Вмиг налетела ужасная буря. Всё небо гремело,
Ливень хлестал потоками, падали с треском деревья,
В чаще ревели медведи, совы и филины выли,
Плакали и хохотали. Ужас, казалось, природу
Всю охватил, когда Перконс слепящие молнии с громом
Наземь бросал со всей своей мощью. Дрожа, замирая,
Бледные, как мертвецы, злодей и колдунья стояли,
Словно преступники пойманные. Они знали, что Перконс
Ведьм, колдунов и нечистых стрелою своей убивает.
"Ну и гроза! - прошептал Кангарс, трясясь. -Ты сегодня
Не доберёшься к себе! Грозу пережди в моём доме!"
Так говоря, он оконце прикрыл, погасил свой светильник
И дрожащую гостью увёл в боковую каморку.
Там, забравшись в постель и подушками уши закрывши,
Ждали они, от страха дрожа, когда буря утихнет.
Но - удар за ударом - гром грохотал. Колебались
Горы окрестные. Дубы столетние с треском валились.
Мнилось, что Балтии боги, бушуя с неслыханной силой,
Небо решили свалить и землю скрыть под водою.
Перконс как будто раскалывал в ярости купол небесный.
Антримпс горы воды громоздил на клокочущем море,
Волнами туч доставая и руша тучи на море...
В Даугавы устье корабль без мачт и ветрил был заброшен
Бурею. Мог потонуть он в любое мгновенье. Кричали
Люди на палубе. Перконс и Антримпс на смерть обрекли их.
Но человек свободен в поступках своих. Чужеземцев
Ливы38 спасли. А спасли они своих беспощадных
Будущих поработителей. Буря утихла к рассвету39,
Солнце багровое встало над мёртвою зыбью морскою.
Кангарс, поднявшись, взглянул на подругу. Спала она крепко.
"Брр... ну и жутко же было! Добро, что ночь миновала.
Думал я, Перконс решил уничтожить всех йодсов40. Отроду
Страсти такой я не видел!" - кряхтел он, кафтан надевая
И на крыльцо выходя. Видит: крыша сворочена с дому,
Посередине двора повалились крест-накрест деревья,
Изгородь сломана. Тут он заметил на узкой тропинке,
К дому ведущей, двух незнакомцев: когда же к калитке
Дома они подошли, - узнал в одном из них Кангарс
Ридзиньского рыбак41, а другой был ему неизвестен:
В длинной белой одежде с крестом на груди. Изнурённым
Выглядел он. Рыбак рассказал, что в Даугавы устье
Ночью разбился корабль и что этот - в белой одежде
Был одним из спасённых, что он увидеться хочет
С кем-нибудь из старейшин, а Кангарс, мол, ведает лучше,
Как поступить, потому и привёл он к нему чужеземца.
Пристально Кангарс и пришлый друг другу в глаза поглядели.
Близкие души друг друга и за морем, видно, отыщут.
Местным наречьем с трудом, но всё же владел чужеземец.
Молвил он: "Дитрих42 - зовут меня. Жрец я великого бога,
Сына на землю пославшего, чтобы весь мир осчастливить.
Прибыл сюда я с людьми, что хотят здесь торговлей заняться.
Буря расстроила замыслы наши. Но мы благодарны
Богу за наше спасенье! Придётся нам основаться
Здесь, пока к нам немецкий корабль не заглянет.
Я же хотел бы с вождями племён познакомиться!" Кангарс
Гостю ответил: "Привет тебе, Дитрих, в землях балтийских!
Знаю, зачем ты пришёл сюда! Но меня ты не бойся,
Знай - я не буду мешать твоему могучему богу.
И хоть ты мне не веришь, и я тебе тоже не верю,
Но отведу тебя к славному Каупо43 в Турайды замок.
Там для посевов своих ты найдёшь благодатную почву,
Если возьмёшься за дело с умом. А сегодня останься
Здесь у меня; отдохни день-другой и размысли, что боги
Балтии тоже сильны!.." Рыбака отпустив во-свояси,
В горницу Дитриха Кангарс повёл. Уже Спидала встала.
Вскоре меж ними тремя завязалась живая беседа,
Дальше да больше, покамест дружбою не завершилась.
Годы текли. Многие в мире событья свершились,
И необычно Балтии мирной жизнь изменилась.
В Буртниекском замке два друга усердно учились
Делу военному, всякой премудрости, разным наукам.
В буртниекских древних свитках священных юноши сами
Уж разбирались. И особливо Лачплесис жадно
В них углубился. Тайны великие в них раскрывались,
Были правдивые о человеческих странствиях в мире,
О совершенстве первоначальном и о позднейшем
Горьком паденьи и о великом новом подъёме.
Но и особую Лачплесис также имел здесь причину,
Чтобы в искусстве войны скорей совершенства достигнуть.
Шитая бисером лента, которую Лаймдота, дочка
Стабурадзе, ему подарила, чудо свершила.
Стабурадзе ученицу, Лаймдоту, Лачплесис встретил
В Буртниекском замке. Она оказалась дочкой родною
Старого Буртниекса. Пылкой любовью её полюбил он.
Лаймдота тем же ему в глубине души отвечала.
По вечерам они часто над озером вместе гуляли.
В озере здешнем на дне стоит потонувший замок,
Эту старинную быль дева ему рассказала.
Он уж у Буртниекса Лаймдоты руку просить собирался,
Но в это время распространились вести, что снова
В Кангарских чащах Калапуйс лютый обосновался,
Грабит селенья и беспощадно людей убивает.
Ужасом люди были объяты. Не находилось
Храброго, кто бы осмелился против насильника выйти.
Буртниекс кликнул тогда клич по стране, что, мол, если
Калапуйса кто-нибудь из Кангарских дебрей изгонит
Или убьёт, то он, Буртниекс, ни перед какою наградой
Не остановится, дочь свою выдаст за витязя замуж.
Это услышав, Лачплес и Кокнес с жаром просили
Старого Буртниекса, чтоб позволил им с эстом сразиться.
Буртниекс вначале не соглашался, боясь за питомцев.
Но, наконец, зная обоих дивную силу,
Всё ж отпустил их, доброй удачи им пожелавши.
На статных конях в удалецких военных доспехах,
С добрым оружием двинулись юноши к Кангарским дебрям,
Сопровождаемы сверстниц и сверстников звонкою песней.
На полдороге витязи встретили вестников конных,
К кунигу Буртниекскому торопившихся с вестью о том, что
Сильные полчища эстов, переваливши границу,
Грабят и жгут беззащитные сёла, и просят селяне
Мудрого Буртниекса, чтобы послал им войско на помощь.
Посовещались юноши, как поступить им разумней.
Буртниексу тоже надобны будут добрые руки
В битвах с лютым врагом. Всё обсудив, порешили,
Что одному из них надо с гонцами назад воротиться.
Вызвался Кокнесис ехать обратно. Так говорил он:
"Лачплесис, друг! Пускай ты заслужишь Лаймдоты руку!
Видя любовь вашу, я отрекаюсь от соревнованья".
Калапуйс сел закусить на склоне горы над обрывом
Близ шалаша своего из целых огромных деревьев,
Съев молодого быка, кабана он на вертеле жарил,
К круче горы прислонив свою палицу из суковатой
Цельной сосны, с насаженным крепко до корня огромным
Мельничным жерновом. Но увидавши, что едет
Из лесу Лачплесис, он тут за оружье схватился.
Страшную палицу начал крутить он над головою
Так, что вихрь загудел. Великан хохотал, издеваясь,
Как, мол, такого птенца мать на верную смерть отпустила?
Витязь ответил ему - великанов пора миновала,
Ныне последнего он отправит к Паколсу в пекло.
С яростным хохотом грозную палицу Калапуйс бросил,
Вышиб коня из-под Лачплесиса с седлом и уздечкой.
Конь с дубиной залетели в болото. На ноги Лачплесис
Встал, не шатнувшись, выхватил меч и в бедро великана
С силой ударил, и тот, как подрубленный, рухнул на землю,
Падая, он за сосну вековую схватился, и с корнем
Вывернув дерево, грузным стволом свою грудь придавил он.
Юноша освободиться ему не позволил, мечом замахнувшись,
Голову он уж хотел отрубить великану. Взмолился
Калапуйс, громко вопя: "Помедли, витязь могучий!
Дай перед смертью слово сказать мне! Ты, вероятно,
Лачаусис44 будешь? Мне ещё в юности мать предсказала,
Что от Даугавы придёт некогда Лачаусис-витязь,
Что одного его надо мне в будущем остерегаться;
Пусть берегутся тогда здесь народы, - море извергнет
Неких чудовищ в железной броне, с ненасытною пастью.
Все пожрут они- хлеб, и людей, и животных, и землю...
Мир заключим! Пред угрозой всеобщей было б нелепо
Нам убивать друг друга, народы свои без защиты
Бросив в опасности. Я же, мой витязь, тебе обещаю,
Выйдя отсюда, поддерживать вечный мир между нами.
Буду в дальнейшем оберегать я наши морские
Все острова, и, покамест я жив, чужаки на родную
Землю не ступят! А умирая, лягу я в Зунде45".
Лачплесис спешно на ноги встать помог великану.
Руку ему протянул, говоря: "Да будет меж нами
Мир навсегда! Пойдём и разнимем наши народы.
Там, под горой на равнине, они уж, должно быть, дерутся.
Пусть эта битва будет последнею меж латышами
И между эстами!" Перевязав бедро великану,
