Гарри Килворт - Лунный зверь: История лис
— Почему это? Каждый вправе постоять за себя. Ты заслужила смерть. И все-таки я отдам тебе последний долг, проделаю прощальные ритуалы над твоим трупом.
Лисица испустила долгий вздох и затихла навсегда. А-сак спрыгнул с саркофага и пошевелил мертвое тело носом. Никаких признаков жизни. Молодой лис тщательно облизал кровь со своей шубы и отправился в тот угол, где хранились наводящие ужас кости. Как следует разворошив кучу носом, он обнаружил множество мелких костей, скорее всего птичьих. Раньше, украдкой коснувшись груды останков, он их не заметил. Значит, она питалась не только себе подобными, но и птицами. Но разве это что-то доказывает? Ведь молодые лисы, вне сомнения, являлись к ней в гости нечасто. А вот и крупные, лисьи кости. Они явно не древние. Их обладатель расстался с жизнью недавно.
— Ты лгала! — крикнул А-сак, и звук эхом разнесся под сводами склепа. — Ты пожирала лис!
Но все же он вернулся к трупу и проделал над ним прощальные обряды. Однако кости не давали ему покоя. Он взял череп в зубы и вынес его на открытый воздух. Стояла ночь. А-сак внимательно обследовал череп в свете луны. Да, это лиса или небольшая собака. Теперь он понял: это действительно старый череп — об этом свидетельствовал и вид его, и запах. Старый, но не древний. С тех пор как смерть настигла бедолагу, которому он принадлежал, успело пройти, самое большее, несколько лет и зим. А лисица говорила о веках. Бесспорно, это ложь.
Как бы то ни было, сказал себе А-сак, что сделано, то сделано. Назад О-толтол не воротишь. Если на уме у нее не было ничего худого, зачем она подкралась к нему, тыкала носом? Почему она не разбиралась в травах, хотя слыла травницей? А вдруг она догадалась, что он ее проверяет, и назло решила подурачить его? С такой, как она, станется. Но нет, это было бы слишком...
А-сак окончательно пал духом. Ему хотелось одного — оказаться дома. Теперь он понимал — пускаться в это странствие было безрассудством. Неужели он хотел стать прорицателем и тайновидцем? Каким же он был идиотом. Достойную избрал себе участь, нечего сказать. До скончания дней своих прозябать на болотах, в сырости и темноте могильного склепа, питаться солеными моллюсками и рыбой, пить гнилую воду. Нет. Никогда.
Он вернулся в спальню и жадно допил воду, скопившуюся в каменной выемке. Потом в задумчивости остановился над телом убитой лисицы. Вдруг ему показалось, что она шевельнулась. Да, конечно, когда он уходил, она лежала по-другому! Или он начинает сходить с ума? Рассудок его мутится, не в силах смириться с убийством. И здесь, в этих пустынных болотах, он совсем один, и лишь птичьи голоса, жуткие, как голоса упырей, доносятся до его слуха.
Внезапно он вцепился зубами в хвост мертвой лисицы и принялся злобно трепать его, вырывая клочки меха.
— Получай! Получай! — завизжал он, выпустив хвост и отплевываясь. — Почему ты не хочешь признать, что я прав, падаль? Почему продолжаешь надо мной издеваться? Теперь я буду мучиться всю жизнь. Знаю, ты меня не отпустишь. Ты лгала, но душу мою гложет сомнение — вдруг я ошибся. Ты... — Не в состоянии придумать для убитой достойного оскорбления, он смолк. Злоба, не находя выхода, душила его.
Победа в конце концов осталась за О-толтол.
ГЛАВА 28
А-саку не хотелось оставлять труп О-толтол в склепе, рядом с человеческим прахом, и через все проходы и коридоры он вытащил тело наружу. На открытом воздухе он вновь проделал над убитой лисицей погребальные ритуалы, хотя расчертить по всем правилам поросшую клочковатым дерном землю оказалось не просто. Завершив обряд, А-сак тщательно закопал вход в курган-склеп. Он сам не знал, зачем сделал это, но чувствовал: так будет лучше. Не желая ни минуты оставаться в этом проклятом месте, молодой лис отправился в обратный путь, не дожидаясь наступления утра. Перед глазами у него все еще летали кровавые мушки.
На болоте невозможно было двигаться быстро, приходилось избегать зловонных мест, обходить глубокие впадины, наполненные зловонной жижей. А-сак нашел несколько крабов с мягким панцирем, проглотил их целиком и немного подкрепил свои силы. Он шел всю ночь без передышки, но топким равнинам по-прежнему было не видно ни конца ни края. Наоборот, лису казалось, что с каждым шагом он все дальше углублялся в болота: однако с наступлением утра он с удивлением обнаружил, что стоит на высокой, поросшей травой дамбе, за которой раскинулся океан.
А-сак глубоко вдохнул свежий солоноватый воздух. Он долго смотрел, как волны бушуют внизу, разбиваясь о земляные укрепления, едва сдерживающие мощный напор воды. У подножия дамбы кипела морская пена, такая же белоснежная, как и мех А-сака. Наконец-то, подумал молодой лис, ему довелось увидеть нечто во много раз превосходящее человека в могуществе. Разумеется, люди не оставляют попыток укротить океан. Но стоит взглянуть на ревущего гиганта, на волны, которые вздымаются горой и без устали обрушиваются на земляной вал, чтобы понять — океан не покорился, и бывают времена, когда стихия вырывается из берегов и затопляет все вокруг.
Молодой лис был словно в полусне. Отчасти виной тому был голод, но главным образом — потрясение после совершенного убийства. А-сак по-прежнему ощущал во рту вкус крови и знал, что от этого вкуса невозможно избавиться. Даже соленая вода не заглушит его. Странные запахи и звуки преследовали А-сака, кружили ему голову. Мир застилала багровая дымка, и несколько раз перед затуманенным взором лиса представали кошмарные видения. Он отдавал себе отчет в том, что эти страхи лишь порождения воображения. Но ужас, внушаемый жуткими картинами, не ослабевал. Солнечный свет не принес А-саку облегчения.
Теперь, глядя на безбрежное водное пространство, молодой лис почувствовал прилив благоговейной любви к своему предку, великому А-О. Он видел, как А-О вздымается пред ним до небес, целуя облака своими влажными губами. Мощные мускулы великого лиса-лисицы перекатывались внизу, то напрягаясь, то опадая. Громовой голос А-О наполнял воздух неумолчным ревом.
— А-О! — закричал А-сак, и ветер разнес его крик над океаном. — Я пришел к тебе, А-О! Хочу тебе служить! Приказывай, А-О!
Любовь к древнему прародителю закружила и понесла молодого лиса, точно вихрь. И А-О услышал его призыв и ответил. В грохоте волн трудно было разобрать слова, однако А-сак понял все.
— Ты убил свою соплеменницу, — изрек А-О. — Но то была дурная лиса, не достойная жить. Знай, ты принадлежишь к избранным и тебе дарован великий удел. Повелеваю тебе очистить мир от зла. Начало бессмертному подвигу положено. Это я, А-О, приказал тебе умертвить ведьму. Ныне предстоят новые славные деяния. Новые свершения.
— Скажи, что мне делать теперь, А-О! — крикнул белый лис. — Жду твоих приказаний!
И ветер донес до него имя врага. Имя, наводящее страх на всех лис. Великий прародитель повелел А-саку избавить мир от гигантской собаки.
— Твое слово свято для меня, А-О, — ответил А-сак. — Отныне мне неведомы колебания. Знаю, я под твоей защитой. И ты вечно пребудешь со мной.
Лис постоял на дамбе, любуясь пенными гребнями волн, а потом двинулся на юг. В воздухе носилось множество птиц, но А-саку было не до охоты. Мысли о подвиге, который ему предстояло свершить, поглощали его целиком. Дамба поросла густой, высокой травой, которая скрывала А-сака с головой, и, невидимый для врагов, он без опаски шел в этом зеленом коридоре.
Как-то раз до него донесся голос собаки и человеческий лай, но пес и хозяин были далеко, и лис успел спрятаться в заброшенной хижине, протиснувшись в разбитое оконце. Все внутри провоняло человеческими экскрементами. С тех пор как жильцы оставили хижину, проходящие по дамбе люди использовали ее в качестве туалета. Голова А-сака закружилась, и его немедленно вырвало остатками крабов. Когда опасность миновала, он выбрался на свежий воздух, но не смог идти дальше, вынужден был улечься в траву и сжевать несколько сочных стеблей. Пара чаек спустилась на землю. Оставаясь на безопасном расстоянии, они бросали на ослабевшего лиса любопытные взгляды. Однако, в отличие от своих соплеменниц, обитавших на свалке, они не поднимали шума и не осыпали чужака оскорблениями. Напротив, они, склонив головы набок, посматривали на него с некоторым сочувствием.
Наконец А-сак смог подняться и продолжить путь. Вскоре он достиг северного берега реки. Тут взгляду его открылась удивительная картина. Земля, раскинувшаяся перед ним, явно была ч у ж и м, но не походила на фермерские угодья. Посреди поля, поросшего клочковатой травой, возвышались бетонные кубы, в землю были вбиты внушительные железные скобы, подпирающие огромные металлические листы. На поверхности бетонных кубов тут и там виднелись вмятины, словно по ним прогулялся исполинский железный кулак. В металлических листах зияли зазубренные отверстия.
