Лев Кассиль - Чаша гладиатора
- А что же, если и виделся? Он амнистированный. .Что же, я права не имею?
- Да нет, сделай одолжение. Только вот интересно, что он тебе насчет золота сообщал?
- Ничего он не сообщал.
- Вот странно. Что ж, он врет все, значит, Верто-ухий? А он, понимаешь, показал, что с тобой виделся, обо всем договорился. Видно, он если не наполовину, то хоть на осьмушку хорошим становится. А ты все на своем держишься - на старом, на плохом.
- Ничего я не знаю,-упорствовал Махан.- У Вер-тоухого и спрашивайте, если он для вас такой хороший да умный.
- Да вот мы думали, умный и ты, а на поверку-то ты дурень, оказывается.
- Ну и пускай! - буркнул Махан.
- Да это верно. Мало ли дурней на свете! Ну одним меньше станет, от того урону мало.
- Это почему же так - одним меньше? - насторожился Махан.
- Ну как же! Коли все это случится, как рванет взрывчатка, так тебя уж, милый, если и уцелеешь, не помилуют. Раз ты все знал да таился.
- Какая такая еще взрывчатка?!
- Слушай, брось-ка ты прикидываться! Сообщил тебе Вертоухий, в каком месте взрывчатка заложена?
- Да какая взрывчатка? - Потное лицо Махана стало серым.- Никакой там взрывчатки! Золотишко там, цацки всякие, ценности...
- Ага! Значит, про цацки это ты слышал. Ну вот, теперь уже начинаешь, я вижу, за ум браться. Да только все-таки еще дурень. Поверил, как пижон, что золото. А там мины заложены. Понял? Фашисты, когда уходили, там взрывчатку зарыли, мины, бомбы, гранаты.
Махан с ужасом уставился на говорившего.
- Ты отвечай, не тяни. Время дорого. Знает еще кто-нибудь про то дело? Ты ведь сам тут мальчишкой околачивался при оккупации. Слышал ведь, чай, что гитлеровцы те мины зарыли, а потом всех тех расстреляли, кто зарывал, чтобы не выдали место. Вот мы тут сидим, а если ты кому-нибудь еще сообщил... Вертоухий-то тебя за подставку взял. Сам смылся. Его, правда, взяли уже, да он темнит. Ему что! Он далеко отсюда. А тебя вот он тут на погибель оставил. Мы с тобой каждую минуту на воздух взлететь можем к черту на рога. И полгорода не будет. Это твоя дурная голова соображает?
И вдруг Махан завыл противно, бабьим голосом, кинулся к дверям, но ударился головой о косяк, сполз на пол.
- Ой, скорей, скорей! Начальник, они сегодня... в школе!.. Я им сказал... Ой, скорей!..
Глава XIV
Могила гладиатора
Это было очень беспокойное дежурство для Сени Грачика.
Услышав, что Пьер и Ремка спускаются в подвал, он осторожно проследовал за ними. Несколько раз ему хотелось окликнуть ребят, но что-то его останавливало. Скорее всего любопытство, которое с каждым мигом становилось все более неистовым. Ему чертовски хотелось узнать, что это затеяли в неурочное ночное время, да еще в такое ненастье, два приятеля. От них жди всякого! Шум уходящей бури, ветер, топтавшийся по железу кровли, заглушали его шаги.
"Странно,- думал Сеня,- неужели они услышали нас и пошли искать кубок?"
Между тем Ремка и Пьер спустились в подвал. Чиркнула спичка. Загорелся керосиновый фонарь.
Сеня услышал:
- Ну, давай сюда чертежик... Вот видишь? Тут стенка должна быть заделана. Так. А здесь должна быть ниша... Стой! Пьерка, гляди, это здесь! Вот номер!.. Ваза-то здесь снаружи стоит. Интересно, почему же она не зарытая?.. Или кто-то уже тут копался?
Ждать дальше было уже нельзя.
Сеня спрыгнул в подвал:
- Вы чего тут делаете, ребята?
- А ты чего?
Ремка пытался загородить собой нишу, в которой тускло поблескивали серебро и оливин чаши.
- Я дежурный,- сказал Сеня.- Вижу, куда-то вы пошли. В чем дело?
- А это тебя не касается.
- То есть как это не касается, раз я дежурный? Пьер подошел и втиснулся между Сеней и наступавшим на него Ремкой:
- Бргось, Ргема. Надо ему сказать все. Ну что на самом деле?..
- Я тебе скажу! - пригрозил Ремка. Но тут же переменил тон: - Слушай, Пьерка, ты выйди, объясни ему там все как можешь. Что кубок ищем... Понятно? Он поднял фонарь, отгородился им от Сени и осторожно, многозначительно подмигнул Пьеру:
- А я тут пока...
- Не уйду я. Вы что это тут делаете?
- А ну иди отсюда, говорю!
- Идем, пргавда... Я все скажу, Сеня.- Пьерка тянул Сеню к выходу.
Но Сеня подвигался медленно и неуступчиво, все время оглядывался. Он видел, как Ремка тем временем жадными руками торопливо шарил по стене, освещенной снизу фонарем, стоявшим на земле. Ремка что-то отколупывал, корябая стену. И вдруг из-под отлетевшей пластины глиняной замазки показалось кольцо, вделанное в камень.
- Я сейчас... сейчас. Вы идите! Я сейчас! - бормотал Ремка, потея от нетерпения.
Он уже чуть было не схватился за кольцо, скребя ногтем, чтобы зацепить его. С размаху притиснулся он плечом к стене - ему казалось, что так сподручнее. И камень подался...
Все вдруг увидели, словно в дурном сне, безвольном и страшном, что стена посередине вяло раздается. Кирпичи сошли с места, осаживаясь вбок. Земля у основания стены стала обваливаться во внезапно образовавшуюся ямину. Прямо над головами у мальчиков повисли вышедшие с ворчливым треском из своих гнезд потолочные балки. А стена медленно расседалась над ширившимся провалом. В щербатой расщелине ее с выпадавшими по краям кирпичами мальчики увидели в отблесках фонаря что-то гладкое, уложенное рядами между гнилыми, расползавшимися досками. Странные продолговатые предметы затаенно посверкивали сквозь коросту ржавчины и неумолимо вываливались через пролом. И замеревшим мальчикам показалось, что эти матово отливающие металлические гадины, внезапно пробудившись от тяжкой дремы, выползают из своего растревоженного логова и еще миг - обрушатся на ребят, которые словно оцепене-ли на месте.
Но в эту секунду какая-то прянувшая сверху властная сила сграбастала их всех троих сразу и одним швырком, нещадно проволочив коленками и локтями по ступеням, выкинула наверх по лесенке. Исполинская человеческая фигура метнулась к оседавшей стене. Сеня свесился обратно вниз, в подвал. В желтоватом свете, которым исходил оставленный внизу фонарь, он увидел Незабудного. Тот своим могучим плечом поддерживал валившуюся кладку стены. А из раззявившейся за ним пещеры наседали ящики с сигарообразными металлическими предметами.
Отталкивая Сеню, через лестничный люк свесился Пьер:
- Дедушка...
- Пьерка! - хрипло крикнул Незабудный.- Убью, гэть отсюда! Гэть, говорю! Полундра! Аларм!.. - Он надсадно хрипел под тяжестью давившей на него стены и в смятении сыпал то украинскими, то французскими, то русскими словами.- Чтоб духу не было вашего! Убью! Слышишь? Пришибу, как...- Он подхватил кирпич, вывалившийся из стены, и замахнулся.- Давай, хлопцы, говорю!.. Сеня, пошел сию минуту! Буди ребят. Учителям скажите, на берег всех живо... Там лодки. Вызовите еще с берега... Мины тут.
Пьер, уже знавший характер деда, понял, что тот недаром замахнулся кирпичиной. Он бросился к лестнице, ведущей на первый этаж из подвала. А Сеня, оставаясь на месте, попробовал было сказать:
- Дядя Артем, а вы...
Но Незабудный ответил таким страшным и неожиданным, все на свете, от бога до души и нутра человеческого, попирающим ругательством, что ошарашенный Сеня невольно так и отпрянул от люка. Он слышал, как бежит вверх по лестнице Пьер. А Ремки давно уже не было. Его уже и след простыл.
Через минуту вся школа ожила. Шум поднялся в дортуарах. Все проснулись, быстро натягивали на себя одежду, еще ничего толком не понимая. Спросонок все были бледные. Ребят трясло. Но Сеня и Пьер стояли в коридоре и требовали, чтобы все шли осторожно, чтобы ступали Незабудный стоял полусогнувшись, прочно и широко расставив ноги... при этом на цыпочках. Прошла минута, другая. Неза-будный стоял полусогнувшись, прочно и широко расставив ноги, почти до щиколоток уже ушедшие в мягкую, сыроватую землю подвала. Все ощутимее становилась непомерная тяжесть, оседавшая ему на плечи.
Он услышал над собой торопливые маленькие шаги. В свете фонаря, забытого Ремкой, наверху в люке показалось лицо вожатой Ирины Николаевны... Она прикрыла на груди ночной халатик.
- Что случилось? Что такое? Объясните.- Она сначала постояла на коленях, потом совсем легла на край подвального люка, чтобы заглянуть поглубже, но ничего не могла рассмотреть.
Из темноты раздалось:
- Ирина Николаевна, богом прошу... ы-ы!.. Скорее, быстро на лодки всех. Там лодочник внизу... Пускай берет первую партию, людей на берегу будит. Народ надо звать. Тут обнаружилось... Мины от фашистов остались. Я пока подержу, а то тут с места сошло. Рвануть может. Костей не соберем. На Красношахтерскую скорей звоните... Ы-ы!.. Только быстрей, прошу.
- А вы, как же тут вы? Это невозможно! - попробовала возразить вожатая.
Но услышала только какое-то рычание в ответ.
- Да идите вы!.. Что вы время тянете? Думаете, легко мне держать!.. Гэть отсюда, сказано! Гэть на берег скорее! И подальше!.. Лодки берите... не ровен час, не удержу...
Он не говорил, он выстанывал каждое слово, отделяя одно от другого тяжелым, крякающим выдохом.
