Ян Бжехва - Триумф пана Кляксы
- О, я - всего лишь министрон Куроводства в правительстве Его Королевского Величества, - скромно ответил седовласый адакотурадец. - Меня зовут Парамонтроном. Окончание "трон" указывает на то, что я являюсь членом правительства, то есть - опорой трона. Следует считать его должностным атрибутом.
- Меня зовут Анемоном Левкойником, - с достоинством представился розовод. - А это мои дочери.
Парамонтрон подпрыгнул на одной из трех своих ног и учтиво поклонился девушкам.
- А я - Вероник Чистюля... - начал было старый привратник, но пан Клякса его перебил:
- Хватит, хватит, пан Вареник, нет у нас времени на все эти церемонии.
- Рад вас приветствовать, господа, - продолжал министрон. - Вы находитесь в Институте Яичницы. Коллектив моих ученых поваров разработал сто шестнадцать способов приготовления этого блюда. Разрешите пригласить вас на полдник в дегустационную.
- Наконец-то нам дадут поесть! - воскликнул пан Левкойник. - Я просто умираю с голоду!
Парамонтрон понимающе улыбнулся и ввел нас в зал, посреди которого стояла огромная сковорода.
- Это сковорода-гигант, - сказал министров, - С гордостью сообщаю, что перед вами - самая большая сковорода в мире. На ней можно зажарить яичницу из двух тысяч яиц сразу.
На ее дне вы видите несколько десятков углублений. Они позволяют готовить яичницы по сотне рецептов одновременно.
- Ну надо же! - воскликнул пораженный Вероник. - Это величайшее достижение адакотурадской науки и техники!
- Коллеги, - обратился министрон Парамонтрон к своим помощникам в белых тужурках, - зажарьте, пожалуйста, для наших гостей яичницу по рецепту No 76.
Молодые адакотурадцы, большинство из которых были трехрукими, включили плиту в сеть и, с проворством жонглеров подбрасывая в воздух несколько десятков разноцветных яиц одновременно, начали разбивать их прямо на лету, по-обезьяньи ловко отбрасывая скорлупки в сторону. А на сковороде уже шипело масло, вращались автоматические мешалки, а из помещавшихся под потолком щепоткомеров сыпалась соль. Через пять минут мы сели за столики, чтобы отведать яичницы нескольких видов - с помидорами, со сладким перцем, с зеленым луком и с колбасой, запивая их душистым соком гунго.
Пану Левкойнику, как всегда, мешал живот. Но добрая Гортензия держала тарелку у самого его подбородка, и на этот раз изголодавшийся розовод смог наесться досыта.
Поблагодарив министрона за роскошный полдник, мы поспешили в город, поскольку уже начинало смеркаться. В это самое время спущенные с цепочек петухи запели Марш Оловянных Солдатиков. Попрощавшись с любезным хозяином, мы завели самокаты и покинули куриную ферму.
- Мы еще успеем посетить Заповедник Сломанных Часов, - сказал Зызик.
Но тут взял слово пан Левкойник:
- Простите... Ну что нам за дело до сломанных часов? Лично для меня и моих дочерей куда важнее королевский сад.
- А особенно королевские садовники, - буркнул Вероник.
- Понимаю, - смутился Зызик. - Однако я хотел бы предупредить отца о визите.
- Пан Анемон, - со своей обычной рассудительностью вмешался Вероник, - цветами любуются днем, а не вечером, а уж садовниками и подавно. Ночью все кошки серы!
- Прошу прощения, - сказал уже я. - Мы совсем забыли о своем багаже. Надо забрать его из порта. Пан Вероник, займитесь-ка этим.
- Багаж - моя специальность, - с готовностью ответил старый привратник, уже не раз вносивший и выносивший чемоданы моих родителей. - Только не знаю, куда его доставить. Простите, но у нас нет в Адакотураде никакого адреса...
- Я живу во дворце министрона Лимпотрона, - сказал пан Клякса. - Там хватит места всем. Мой старый друг Лимпо, бывший во время экспедиции на плотах рулевым, стал здесь министроном Погоды и Четырех Ветров. Он очень гостеприимный человек, только чуток легкомысленный. Ему кажется, что он умеет предсказывать погоду, хотя всем известно, что за него это делают местные петухи.
- Я вас провожу. Я знаю, где находится этот дворец, - предложил Зызик, и они вместе с Вероником помчались на самокатах в порт.
Разумеется, вы заметили, что в Адакотураде не видно ни вьючных животных, ни общественного транспорта. Все передвигаются пешком либо на одно- или двухколесных самокатах. Лишь у сановников высокого ранга имеются четырехколесные самокаты, немного смахивающие на железнодорожные дрезины. Впрочем, я уже говорил, что трехногие адакотурадцы и пешком одолевают пространства со скоростью антилоп. А Кватерностер I во время служебных поездок пользуется фрегатами на колесиках, приводимыми в движение либо ветром, либо буксируемыми придворными самокатчиками.
Однако возвратимся к нашим делам, ведь мы под предводительством пана Кляксы как раз вошли на территорию Заповедника Сломанных Часов. Он служит одновременно государственным музеем, историческим памятником и парком культуры.
Заповедник окружен стеной, сложенной из циферблатов со светящимися цифрами. Они испускали приятный зеленоватый свет, и, хотя уже стемнело, в Заповеднике было от них светло, как в полнолуние.
Вдоль дорожек, выложенных металлическими штифтиками, возносились пирамиды из различных деталей часовых механизмов.
По четырем углам Заповедника, возвышаясь над остальными, виднелись пирамиды аккуратно уложенных никелированных, вороненых, серебряных и золотых корпусов.
Одна пирамида состояла только из маятников, другая - из пружинок, а следующая - из шестеренок. Рядом поблескивали озаренные зеленоватым светом стопки часовых стеклышек. Между ними виднелись призмы из часовых стрелок, причем секундные стрелки были собраны так, что напоминали собой какие-то колючие растения типа чертополоха.
Центральная пирамида сложена из рубинов, применяющихся в часах вместо подшипников. На вершине пирамиды установлен портрет Кватерностера I, виртуозно собранный из заводных головок и инкрустированный шляпками стальных винтиков. Портрет неустанно вращается вокруг оси, что позволяет любоваться добрым ликом монарха с любой стороны.
По Заповеднику сновало несколько десятков смотрителей, метлами из петушиных перьев на длинных рукоятках они обметали пыль с блестящих пирамид, но особенно старательно - с королевского портрета. Возле кучи рубинов дежурил специальный чиновник с бронированным сейфом, куда убирали на ночь драгоценные камни, а двое учетчиков пересчитывали их и делали запись в гроссбухе.
На дорожках заповедника толпились многочисленные школьные экскурсии - ведь всем на свете детям страшно интересно, что у часов внутри.
Пан Клякса, умеющий безошибочно формулировать золотые мысли, воскликнул:
- У людей, как и у часов, самое ценное находится внутри! Сказав это, он встал на одну ногу, задумался на несколько секунд и произнес с неподдельным восторгом:
- Взгляните! Разве это зрелище не прекраснее всех часов вместе взятых? Разве не справедливо, что блестящие колесики, пружинки и маятники, обычно заточенные внутри часов, очутились на свободе? Чтобы полюбоваться жемчужиной, надо извлечь ее из раковины. Так и с часами. Если хочешь увидеть красоту их механизмов, выпотроши их! А чтобы знать время, достаточно и петуха! Впрочем, настоящий мудрец чувствует время сердцем и в часах не нуждается. Например, я знаю, что наступил вечер и что пора идти к королю на прием. Вперед, дамы и господа!
В тот же миг разнесся удар гонга, означающий, что пора уходить из Заповедника. Привратник тоже приглашал посетителей к выходу. Однако за воротами нас ожидал неприятный сюрприз. Когда мы встали на самокаты, все они оказались без колес! Только тогда я вспомнил, что один из смотрителей показался мне подозрительно знакомым.
- Пан профессор! - воскликнул я. - Это дело рук Алойзи! Я видел его! Это наверняка он!
Издалека до нас долетел характерный смех. Теперь не оставалось никаких сомнений.
- Негодник! - вздохнул пан Клякса. - Делать нечего, пойдем пешком. Надо спешить - путь неблизок, а у нас нет быстрых адакотурадских ног.
И тут из темноты вынырнул запыхавшийся пан Левкойник.
- Резеды нет! Пропала Резеда! - испуганно кричал он. - Гортензия здесь... Георгина тоже... Пиония... Роза... Все на месте! Только Резеды нет! Мы все обыскали... Все время была с нами... Доченька моя! Дитятко! Моя Резеда! О, я несчастный! Пан профессор, что с ней случилось?
- Сохраняйте достойное звания розовода спокойствие! - призвал его пан Клякса. - Все вижу, все слышу, пребываю начеку. Моя борода тоже начеку. Вашу Резеду похитили. Да! Ее украл сделанный мной механический человек по имени Алойзи Пузырь. Это его делишки.
И пока пан Левкойник продолжал издавать крики отчаяния, пан Клякса встал на одну ногу, раскинул бороду и погрузился в мысли глубоко как никогда.
ИСТОРИЯ АНЕМОНА ЛЕВКОЙНИКА
Не будем мешать пану Кляксе. Пусть он себе сосредоточенно размышляет в одиночестве. Я же воспользуюсь случаем и расскажу тем временем о семействе Левкойников. Вначале мне казалось, что можно обойтись и без этого, но теперь, когда пропала Резеда, я просто обязан сообщить вам некоторые сведения об этой необычайной семье.
