Неизвестен Автор - Книга о судах и судьях
В то же время сравним приведенную в сборнике сказку "Суд Мула-девы" (No66) со знаменитым древнегреческим мифом о суде Париса. На коварный и опасный вопрос, которая из женщин красивее, Муладева ответил: "Для всякого на свете прекрасна только его возлюбленная". Если бы так ответил Парис трем соперничавшим богиням - скольких бедствий удалось бы избежать! Не сказалась ли тут хоть в какой-то мере особенность восточного логического мышления, отличного от дуалистической европейской традиции с ее склонностью "исключать третье" (tertium non datur: или-или; одно из двух)?
Однако при всем разнообразии реальных ситуаций, выводов, приговоров, обусловленных историческими, национальными или иными факторами, набор принципиально возможных логических решений в рассказах о судах достаточно ограничен. В каждой группе таких сюжетов можно отметить:
а) суды, подтверждающие правоту (преимущество) одной из сторон на основании определенного принципа и присуждающие ей выигрыш (поощрение), а другой соответственно - проигрыш (наказание); вообще сюжеты, доказывающие справедливость определенного принципа (вывода);
б) суды, подтверждающие правоту другого, иногда прямо противоположного принципа и соответственно признающие правой другую сторону, присуждающие поощрение тому, кто считался бы проигравшим или был бы наказан в предыдущем случаеxxvi;
в) суды, где правыми и выигравшими оказываются оба (а виноватым и наказанным иногда - кто-то третий) или оба оказываются виноватыми и наказанными (а правым и выигравшим - кто-то третий); вообще истории, не дающие преимущества какому-либо принципу или утверждению;
г) суды-дилеммы, где остается неясным, кто же прав (выиграл), а кто неправ (проиграл) и должен быть наказан; иногда такие рассказы заканчиваются вопросом, обращенным к читателю.
Полный набор таких логически-смысловых трансформ читатель найдет, скажем, в главе о спорах из-за женихов и невест (см. примеч. к No 53). Можно предположить принципиальную возможность существования таких вариантов и в других группах рассказов. Обосновывается такая возможность отчасти фантастическим характером сказочных сюжетов, где подчас не так важно реалистически-правдоподобное обоснование, конкретность юридического казуса, сколько именно игра логических возможностейxxvii.
Обратимся для примера к знаменитому сюжету об "обмененных головах" (No 47); женщина неосторожно приставляет голову своего мужа к телу его соперника, а голову соперника - к телу мужа; оба оживают и предъявляют претензии на женщину.
Составителю известно единственное решение по казусу; согласно ему, право на женщину имеет тот, кому принадлежит голова ее законного мужа. По разве в принципе нельзя себе представить решение противоположное (трансформа "б"), не говоря уж о решении компромиссном или отрицающем права обоих претендентов (трансформы B1 и в2)? В качестве дилеммы (трансформа г) этот казус практически и рассказывается Веталой в индийской версии. Ведь, конечно же, в данном случае не идет речь о регламентации юридических норм на случай, подобный изложенному; ни рассказчику, ни слушателям в реальности наверняка не приходилось и не придется иметь дела с такой ситуацией. Решить надо проблему по сути иную, умозрительную: что важнее, голова или тело? И можно представить себе логика-софиста, который хотя бы ради демонстрации логических возможностей неопровержимо докажет, что тело важнее головы (а затем, если угодно, и опровергнет сам себя, как это не раз демонстрирует у Платона Сократ).
Сказки о спорах, тяжбах и судах с их подчас невероятными сюжетами и возможностями любых парадоксов нередко бытовали именно в таком качестве: не столько для прямого нравоучения (порой весьма сомнительного), сколько как пример или материал для отвлеченных (философских, логических, богословских) спекуляций. Ценно в этом смысле свидетельство А. Е. Бертельса, приведенное в комментарии к абхазскому варианту сказки "Как четверо мужчин сотворили женщину" (No 46): "На Ближнем Востоке сюжет обособился и рассказывается как веселый анекдот или как "сказка", между тем исконно это притча для пояснения высоких теософских истин. В этом понимании сюжет бытовал у исмаилитов Средней Азии, преимущественно в рукописях мистиков" [17, 463]. Ср. бытование сюжетов о судах Соломона в библейской, талмудической, апокрифической литературеxxviii.
7.
Стоит подробней остановиться на рассказах-дилеммах. Судебные дилеммы встречаются у разных народов, но особенно характерны, видимо, для африканского фольклора. Отчасти это, возможно, связано с недостаточно разработанной системой судопроизводства, свойственной архаическому жизненному укладу. Как любезно сообщил автору Б. Л. Рифтнн, в Китае, например, где судопроизводство было очень развито с древнейших времен, подобных концовок сказок никогда не встречается. Дело, видимо, даже не только в судопроизводстве, как таковом, а вообще в разработанности морального, семейного и тому подобных кодексов. Известна тагальская сказка о женщине, которой представилась возможность спасти жизнь одному - но только одному - из родственников, ожидавших казни: мужу, сыну или брату ("Кто роднее всех?" [148, 257]). Женщина не знает, как ей быть. Сказка рассказывается как загадка; после долгого раздумья слушатель находит мотивированное решение: женщина должна спасти брата, поскольку мужа она еще может найти заново, сына может родить другого, только брат незаменим. Очевидно, в Китае, где конфуцианство, ссылаясь на древние традиции, установило безусловную иерархию семейных отношений, подобные ситуации уже не могли представить проблемы.
Ср. также сказку народности бура "Последний глаз", где юноша получил волшебную возможность вернуть зрение слепым родственникам, но на двух последних у него остается единственный глаз и он пребывает в нерешительности, кому его отдать: матери или теще. "А если бы это случилось с вами, как бы вы поступили?" - обращается рассказчик к слушателям [109, 421].
Само это обращение показывает, что дело не только в разработанности норм у того или иного народа, но и в характере бытования сказок к тому моменту, когда они были записаны. Е. С. Котляр в предисловии к сборнику конголезских сказок "Как храбрый Мокеле добыл для людей солнце" пишет о дилеммах: "В особенности характерны сказки такого типа для фольклора Западной Африки. Во время их исполнения слушатели, как в при загадывании загадок, разбиваются на две группы и горячо обсуждают спорную проблему, приводя различные доводы в пользу своего мнения. Такие сказки часто заканчиваются словами: "Решите это сами, дорогие друзья, посоветуйтесь и решите сами". Иногда решение дилеммы дается в тексте самой сказки, оно выносится действующими лицами. И тогда повествование венчается морализующей концовкой и пословицей" [63, 14].
Оговорка о "моменте записи" сюжета существенна: ведь можно привести вариант, где на вопрос уже успели дать тот или иной ответ, где по делу уже принято то или иное решение. Особенно это относится к литературным версиям фольклорных сюжетов. И здесь стоит прежде всего упомянуть знаменитый санскритский сборник "Двадцать пять рассказов Веталы" |44].
А. Йоллес, автор известного исследования о простейших повествовательных формах, получивших литературное воплощение (А. Jоllеs. Einfache Formen. Halle, 1956), применяет к рассказам Веталы термин "казус". Специфику "казуса" Йоллес видит в стремлении соотнести рассказанное событие с нормой морали или закона. Автор справедливо указывает, что форма "казуса" зародилась и оформилась в Индии, "где стремление регламентировать и квалифицировать самые различные стороны человеческой жизни и поведения нашло свое воплощение в огромном количестве сборщиков кодексов и правил".
"Если это так, а это, видимо, действительно так, - пишет П. А. Гринцер в своей работе о древнеиндийской прозе, - то в тех случаях, когда мы встречаем в Европе сказки или рассказы в форме "казуса", их истоки следует искать в Индии" [6, 220 - 221]; (см. также примеч. к No 47 - 49).
Напомним читателю: в этом сборнике раджа Викрамадитья должен принести с кладбища труп с вселившимся в него Веталой - духом. По пути дух всячески старается нарушить молчание раджи и рассказывает ему различные истории, которые заканчиваются вопросом. Как правило, это рассказы о различных не разрешенных до сих пор спорах, конфликтах, тяжбах. "Викрамадитья, соблюдая свой царский долг вершителя правосудия и справедливости, вынужден отвечать" [44, 11].
Так вот, до момента этого ответа рассказы Веталы - типичные дилеммы, заканчивающиеся вопросом к слушателю (см. No 6, 45 и др.). Нередко до Викрамадитьи проблемы уже брался решать другой судья - и остался в недоумении. (Этого другого судью можно назвать "ложным судьей", как предлагает Н. Д. Фошко [71, 19].) Но Викрамадитья должен вынести приговор. Особенно красноречиво эта необходимость ответа сформулирована у Сомадевы, который включил в свое собрание рассказы Веталы: "Если ты знаешь, да не скажешь, разлетится голова твоя на множество кусков!" - после каждого вопроса напоминает радже дух [126, 139]. Причем ответ, как предполагается, должен, быть единственно вернымxxix.
