Валерий Гусев - Ворюга в клеточку
Утро началось с небольших неприятностей. Мы еще спали, в счет карантина, а мама закричала на всю квартиру из прихожей:
– Отец! Ко мне! В одной руке - ремень, в другой - Алексей!
– А Дима? - высунул Алешка нос из-под одеяла. Заревновал.
Оказывается, мама затеяла стирку и ходила по квартире, собирая наши носовые платки.
– Полюбуйся! - мама сунула папе под нос две руки. В одной - зажигалка, в другой - носовой платок с черными окурками.
– Кубинские, - сказал папа. - Очень крепкие, из сигарного табака. Алексей, разве можно курить такие сигареты?
– Ты что-то не то говоришь, - сказала ему мама.
Но папа не обратил внимания на ее слова. Он заинтересовался зажигалкой, щелкнул, прислушался к музыке и произнес загадочное слово:
– «Гаудеамус». А зажигалочка-то фирменная. - Он пригляделся к ней и прочитал вслух гравировку, на которую мы почему-то не обратили внимания: - «Володе Акимову - гордости биофака МГУ, будущему академику, от однокурсников. 01.01.1999 год». Бросай курить, Алексей…
– Гаудеамусом стану? - засмеялся Алешка. - Или академиком?
А мама сказала:
– Мне кажется, отец, что ремень нужен для тебя.
Алешка внес ясность:
– Ма, я не курил, правда. Я это все нашел.
– Нашел бы что-нибудь другое, полезное. И зачем тебе «это все»?
– Объявление напишу. Вознаграждение ведь гарантируется.
– И как ты напишешь? - спросил папа. И подсказал: - «Найдены окурки в количестве шести штук. Верну за приличное вознаграждение в долларах США».
Алешка сначала хихикнул, а потом задумался и серьезно сказал:
– Спасибо, полковник. - Уложил зажигалку вместе с окурками в коробочку из-под конфет и спрятал в стол.
– Вещественные доказательства, - посоветовал папа, - опечатывать положено.
– Сойдет, - отмахнулся Алешка. - Здесь все свои и почти некурящие.
Папа уехал на работу, мама занялась стиркой, а мы отправились в немецкую колонию, где живут немецкие граждане со своими детьми, собаками и машинами. За забором. Да еще и с охраной. С которой, я уже говорил, у нас сложились не самые теплые отношения. Мы как-то забрались туда в тихий вечерок покачаться на качелях, так они целую облаву на нас устроили. Хорошо еще, что мы папе об этом не рассказали. Он ведь тоже их недолюбливает. Я как-то слышал, когда мы с ним проходили вдоль ограды, как он зло вполголоса пробормотал: «Бездельники, холуи. Вас бы в город, в патрульную службу!»
Охранникам там действительно делать нечего. Они только шляются вдоль забора да анекдоты друг другу по рации рассказывают. Ну и ворота и калитки отпирают своим немецким хозяевам.
За этой оградой было немножко скучновато, но и немножко мы им завидовали - такой там был порядок и такая чистота. Все по линеечке, даже машины на стоянке стоят, как на параде. А если кто-нибудь выходит погулять с собачкой, то берет с собой веничек и совочек. А собачки ни за что по газонам не бегают. И в детские песочницы не гадят.
Скучновато, конечно. Но и завидно.
За оградой немецкой колонии беззаботно, но аккуратно резвились немецкие дети (киндеры, по-ихнему): без особого ора, очень организованно, дисциплинированно, чуть ли не строем. Одни из них стояли в очереди, чтобы бросить мяч в баскетбольную корзину; другие, тоже по очереди, пробегали по буму, растопырив руки; четверо гоняли ракетками мячик на корте, а остальные вежливо, но эмоционально болели за них. И было их всего штук двести, не меньше. И где тут этот Фофан - младший сын советника посольства?
Но пока я раздумывал, Алешка взялся за прутья ограды, просунул внутрь голову и свистнул.
Свистеть он умел. В одно мгновение на детской и спортивной площадках возникла полная тишина. И все лица повернулись к нам. Как по команде «Равняйсь!».
– Эй! - крикнул Алешка наудачу. - Фофан! Иди сюда!
Я не думал, что на эту странную фамилию кто-нибудь откликнется. Но тут же из очереди к баскетбольному щиту вышел белобрысый паренек Лешкиного возраста и направился к нам. Очередь сомкнулась и пошла своим чередом.
– Их бин Хофман, - сказал паренек. - Вас волен зи?
– А по-русски слабо? - спросил Алешка, пытаясь выдернуть голову, застрявшую между прутьев.
– Не слабо, - скромно похвалился маленький немец и довольно прилично перевел: - Я есть Хофман-младший. Что вы хотел?
– Мы хотел поговорить, - пыхтя пробормотал Алешка. И сказал мне: - Уши прижми.
Я не понял, зачем мне прижимать уши, но послушно это сделал.
– Да не свои уши, Дим! - заорал Алешка. - Мои! Голова обратно не лезет, не видишь?
Тут спохватился один из охранников и медленно, похлопывая себя дубинкой по ноге, направился к нам.
– Застрял? - злорадно спросил он. - Попался? - И протянул было руку, чтобы щелкнуть Алешку в его беззащитный лоб.
Но тут маленький скромный немец преобразился. Был цыпленок, а стал боевой петух.
– Хальт! - резко выкрикнул он.
И охранник, испуганно отдернув руку, вытянулся перед ним. Как рядовой перед генералом. И стал что-то, оправдываясь, бормотать, путая немецкие слова с русскими. Немецкие я не понял - я и английские-то уже забывать начал, - а русские были такие:
– Герр Хофман… Я извиняюсь… Им не положено… Орднунг должен быть.
(Орднунг - это по-немецки порядок.)
Хофман-младший что-то еще сказал ему, и охранник грустно побрел к воротам, где стоял второй такой же. Наверное, пожаловаться…
Я тем временем прижал Алешкины уши, и он, крутнув головой, благополучно выскользнул из «капкана».
Хофман-младший просунул руку меж прутьев:
– Клаус.
– Алекс, - ответил Алешка, не теряясь. - Надо поговорить. Пошли в парк.
– Нам не можно гуляйт ваш парк, - отказался Клаус.
– А нам не можно гуляйт у вас.
– Момент. - Клаус на секунду задумался. - Вечер. Семь часов. Калитка. Майн брудер… Мой брат гулять Рекс. Клаус рядом. Яволь?
– Еще какой! - Алешка таинственно повертел головой - нет ли рядом чужих ушей? - и шепотом добавил: - Мы хотел вам помогайт. Интерпол. Понял?
У Клауса стали круглые недоверчивые глаза:
– Интерпол? Такой кляйн… маленький? Такой бывайт?
– У нас и не такой бывайт, - успокоил его Алешка. - Приходи со своим братом Рексом - узнаешь.
Клаус кивнул, еще раз пожал нам руки и побежал на баскетбольную площадку, стал в конец очереди.
– Здорово я по-немецки шпрехал? - похвалился Алешка, когда мы пошли домой.
– Здорово, - признал я. - Особенно «помогайт» и «гуляйт». Правда, с Рексом ты что-то напутал, мне кажется. И с Фофаном тоже.
Старший брат Клауса-младшего был высокий, худой, носатый такой парень (и тоже белобрысый). Рядом с ним сидела красивая (и тоже немецкая) овчарка.
– Привет, Рекс, - сказал Алешка и протянул парню руку.
Парень с удивлением взглянул на него, а его пес подал Алешке лапу.
Оказалось - старший брат Клауса вовсе не Рекс, как напутал Алешка, а Макс. А Рекс - это как раз овчарка. О чем Макс вежливо пояснил Алешке на приличном русском языке.
– А Фофан кто? - нимало не смутился Алексей.
– Я не знаю этого господина. В чем у вас проблема к моему брату?
– Это у вас проблема, - Алешка сразу взял инициативу в свои руки.
Мы сидели в скверике недалеко от нашего детского сада. Там вовсю резвилась наша мелкая детвора. Шум стоял, как возле хорошего водопада. Рекс с удивлением и интересом наблюдал, как все это бегало, прыгало, орало, бросалось и смеялось. Он к этому не привык. И, похоже, ему это нравилось. Казалось, что он даже немного им завидует: поскуливает, переминается с лапы на лапу и машет хвостом, как автомобиль «дворником».
– В чем у нас проблема? - уточнил Макс Фофан… то есть Хофман.
– У вас украли деньги…
– Вы их нашли? - он даже привстал и улыбнулся.
– Нет еще, - признался Алешка. - Но скоро найдем. Если вы нам помогайт.
– Каким образом?
– Нам нужно знать, как все случилось.
Макс пожал плечами.
– Никто не знает.
– Клаус знает, - подсказал Алешка, - но по-русски рассказать не может.
– Клаус уже все рассказал. И нам рассказал, и вашей полиции.
– А нам не рассказал.
Макс очень удивился: почему это Клаус должен нам что-то рассказывать, но вида не показал. Воспитанный иностранец. Европеец, как сказал потом Алешка.
– Клаус был дома в одиночестве. Исполнял свое домашнее задание в своей комнате.
– И ничего не заметил?
– Он не отвлекается в сторону, когда исполняет свое домашнее задание. Он держит руки так, - и Макс приложил ладони к ушам.
А Клаус подтвердил это кивком головы.
– И еще Клаус сказал, что мимо окна пролетела большая птица. Удивительная.
Клаус опять кивнул и стал объяснять:
– Это был большой птица, как маленький человек. Он был в штанах.
Макс на эти слова сдержанно улыбнулся, как, видимо, улыбался всякий раз, когда Клаус рассказывал про эту птицу в штанах.
– Если у вас нет других вопросов, - сказал Макс, - мы должны идти в свой дом.
И мы - тоже.
– Вот чудеса, Дим, - задумчиво сказал Алешка, когда мы простились с «Фофанами». - Настоящий Карлсон в наших краях поселился. Ты что-нибудь понимайт?
