Фредерик Марриет - Дети Нового леса
– Меня восхищает терпение короля, – сказал Эдвард.
– Ему иного не остается, – возразил Чалонер. – Он сделал высокую ставку, и на кону корона. Беда, что, руководя людьми, он не в силах руководить их мозгами. Боюсь каркать, Беверли, но если мы с такой армией победим, это произойдет только чудом.
– Давай все-таки верить в лучшее, – еще не утратил надежды Эдвард. – Сейчас командиры друг с другом ссорятся, но когда нам начнет угрожать опасность, возможно, забудут о распрях и снова объединятся во имя общего дела.
– Ах, как хотелось бы мне, чтобы это произошло, – вздохнул Чалонер. – Но я, Беверли, прожил дольше, чем ты, и по опыту знаю, что в этом мире чаще всего происходит совсем по-другому.
Минуло еще несколько дней. Защитных сооружений по-прежнему не появилось, а хаос и распри между людьми достигли уже угрожающей стадии. Наконец пришла весть, что Кромвель находится в полудне марша от них, и, так как к нему примкнули все ополченцы, численность его армии теперь превышала вдвое армию короля. Командование его величества впало в тяжелое изумление и растерянность. Сколько-то внятных команд не следовало, по сути, никто ни к чему не готовился, и Чалонер сказал Эдварду, что, если не принять срочных мер, все скоро будет потеряно.
Третьего октября они уже могли видеть армию Кромвеля на горизонте. В эту ночь Эдвард верхом на коне сопровождал короля, дававшего смотр войскам. Диспозиция их оказалась вполне приличной для создавшихся обстоятельств, а противник вел себя пока тихо, и, по общему убеждению, в ближайший день атаки с его стороны не последует. К полудню король под охраной Эдварда возвратился в свои временные покои, чтобы перекусить и дать себе отдых. Не прошло, однако, и часа, как ему доставили сообщение, что армия уже ведет бой с противником. Он мигом вновь оказался в седле, но не достиг еще и окраины города, как был едва не отброшен назад собственной кавалерией, с таким напором и скоростью удиравшей с поля боя, что не существовало силы, способной остановить ее. Его величество попытался окликнуть нескольких офицеров по имени, но они его словно не слышали, и все оказались настолько охвачены паникой, что короля со свитой лишь по чистой случайности не скинули с лошадей и не затоптали копытами.
Выяснилось, что Кромвель сумел незамеченным провести большую часть своей армии на противоположный берег реки, и атака со столь неожиданной стороны посеяла хаос и панику. Генерал Миддлтон и герцог Гамильтон мужественно сопротивлялись. Но Миддлтон вскоре был ранен, а следом за этим несчастному Гамильтону оторвало ногу пушечным ядром. И много еще достойнейших джентльменов пало жертвами этой атаки. Лишенная командиров армия разбежалась. Пехотинцы бросали на землю мушкеты, не сделав из них ни единого выстрела.
Его величество возвратился в город, где обнаружил кавалерийское подразделение Чалонера, которое оказалось готово к сопротивлению.
– Следуй за мной, – приказал ему король. – Посмотрим, как дальше поведет себя враг. Если он не намерен нас преследовать, вероятно, мы сможем преодолеть проклятую панику.
Он вместе с Эдвардом, Чалонером и еще несколькими приближенными отправился на разведку и вскоре, к своей досаде и горечи, вынужден был убедиться, что войска за ним не последовали, а, воспользовавшись другими воротами, покинули город, в который уже вошла вражеская кавалерия. Ситуация складывалась отчаянная. Король, вняв советам Чалонера и Эдварда, отступил и, развернув коня, спешно направился прочь от злосчастного Вустера. Часа через два пути он вместе с сопровождающими наконец нагнал столь позорно бежавшую кавалерию, однако она по-прежнему находилась в столь невменяемом и подавленном состоянии, что рассчитывать на ее поддержку попросту не имело смысла.
Проконсультировавшись с ближайшим своим окружением, его величество счел самым разумным со всеми расстаться и, не поставив в известность об этом свиту, включая Чалонера и Эдварда, ночью исчез в компании всего лишь двух слуг, которых, как выяснилось, потом тоже оставил, полагая, что в одиночестве у него куда больше шансов уйти от врагов. Личному его войску ситуация стала ясна лишь наутро. Король их покинул, и задача теперь заключалась в том, как спастись самим. Они разделились. Большинство составляли шотландцы, им надо было попасть на родину. Эдвард и Чалонер размышляли, что делать им.
– Кажется, основная цель этой кампании – живыми и невредимыми возвратиться домой, – нервно расхохотался Эдвард. – Во всяком случае, могу с полной ответственностью заявить, что не нанес ни единого удара за короля.
– Да уж, Беверли, славной битвой сие позорное зрелище не назовешь, – поддержал его Чалонер. – Что же, теперь в Новый лес? Если не возражаешь, то я с тобой. Преследователи в основном устремятся на север. Кромвель захочет отрезать войска от Шотландии. Значит, в Ланкашир мне путь заказан. Там ведь известно, куда я направился, и они начнут рыскать повсюду.
– Ну так поехали вместе со мной, – сказал Эдвард. – Устрою тебя в безопасности, а там уж решай, как поступишь дальше. А теперь поскорее ускачем отсюда и лучше все остальное обсудим в дороге. Ясно одно: чем южнее мы заберемся, тем лучше. Но в первую очередь нам необходимо переодеться. Короля-то они на юге будут искать. Им же ясно, что цель его теперь – Франция. Проклятие! Ты слышишь? – из-за холма вдруг донеслись выстрелы. – Ну-ка поднимемся и посмотрим!
С гребня холма, куда они мигом послали своих коней, им открылась свирепая потасовка, в которой схлестнулись кавалеристы его величества и всадники Круглоголовых.
– Вперед, Чалонер, – охватил азарт Эдварда. – Нанесем хоть один удар за короля!
– Хорошая мысль, – мигом пришпорил коня его друг.
Заехав вражеской кавалерии с тыла, они на полном скаку вклинились в кашу бьющихся всадников. Их стремительная атака стала для Круглоголовых пренеприятнейшей неожиданностью, которые, полагая, что следом идет еще подкрепление, бросились в бегство, кинув на произвол противника своих убитых и раненых.
– Спасибо, Чалонер! Спасибо, Беверли! – тут же раздался знакомый им голос. Его обладателем был королевский паж по фамилии Гренвилл. – Не подоспей вы вовремя, эти уже кинулись бы наутек, – с презрением указал он на понуро стоящих кавалеристов. – Не желаю иметь с ними больше ничего общего, а вот вашу компанию разделю с большим удовольствием. Только вот их спроважу. Бойцы! – крикнул он своему не явившему никакой отваги отряду. – Приказываю немедленно разделиться и разойтись. Это для вас теперь единственный шанс спастись. Сюда скоро наверняка пожалует подкрепление, так что поторапливайтесь. Разбиться рекомендую по двое.
Сочтя совет командира дельным и свое-временным, отряд из пятнадцати кавалеристов с поспешностью развернул своих лошадей и снялся с места недавней битвы в северном направлении. Схватка оставила после себя распростертую на земле дюжину раненых и убитых. Семерых Кавалеров и пятерых парламентских.
– Вот я какой предлагаю план, – начал Эдвард. – Первым делом поможем по мере сил раненым. А потом нам придется раздеть убитых парламентских драгун. В их амуниции мы сможем спокойно проехать хоть через всю страну, словно мы часть поисковой группы, которая послана вдогонку за королем.
– Славный замысел, – похвалил друга Чалонер. – И нам следует осуществить его по возможности быстро.
– Тогда возьму форму у этого, – указал концом сабли Эдвард на одного из павших драгун. – Как-никак он повержен моей рукой, и по законам военного времени я вправе воспользоваться его имуществом. – Вытерев саблю, которую до сих пор так и держал в руке, он вложил ее в ножны и добавил: – Но первым делом, конечно, осмотрим раненых.
Привязав лошадей к деревьям, они спешно перевязали раны тем, кому еще это могло помочь, затем избавили мертвых Круглоголовых от совершенно излишней им в этом мире формы, переоделись в нее сами и, пришпорив коней, с огромной скоростью устремились на юг.
Миль двенадцать спустя они несколько сбавили темп. Было уже восемь вечера, но так как сумерки еще не сгустились, наша компания продолжала путь, пока не заметила деревеньку с харчевней, где и решила остановиться.
– Поведем себя нагло и грубо, – сказал друзьям Чалонер. – Иначе нас заподозрят.
– Меткое замечание, – откликнулся Гренвилл и, немедленно войдя в роль, угостил пинком местного конюха, добавив, что если тот не пошевелится живее с их лошадьми, то он ему мигом подрежет уши.
С этим друзья ввалились в харчевню, где обнаружили, что их появление было воспринято со всепоглощающим ужасом, и, чтобы усилить эффект, потребовали подать им на ужин самое лучшее, иначе они подпалят дом. Покончив же с трапезой, решительно выбросили из кровати какую-то семейную пару постояльцев и улеглись в нее сами, проспав без задних ног до утра. Столь беспардонное поведение окончательно убедило хозяина, что к нему препожаловали люди Кромвеля, и уверенность его лишь окрепла, когда наутро кошмарные постояльцы, по совету Чалонера, уехали, не заплатив за услуги, хотя денег у них в карманах было хоть отбавляй.
