Борис Житков - Что я видел (сборник)
А все дети закричали:
— А ты ел? А ты ел?
А я сказал, что я их не хотел есть. Все стали кричать, что я глупый, потому что ягоды сладкие.
А я кричал, что я малину ел.
Надежда Ивановна сказала, чтоб мы больше не кричали, потому что она про червяка сказать хочет.
Надежда Ивановна сказала, что на шелковице живёт червяк. Он ест листья на шелковице. А потом он выпускает тоненькую паутинку и весь в паутинку заворачивается. И делается клубочек. Поменьше, чем слива. Если этот клубочек не трогать, а дать ему, чтоб он так лежал, так в этом клубочке из червяка сделается бабочка.
Эта бабочка полетает, полетает, а потом снесёт яички, маленькие-премаленькие и очень много. Из этих яичек выйдут опять червячки. А если не ждать, чтоб из этого клубочка бабочка вышла, а прямо взять и размотать, так выйдет тоненькая нитка. А это шёлковая нитка.
Надежда Ивановна сказала, что вон у Кати в косе лента. Она из этих ниточек и сделана. Надежда Ивановна сказала, чтоб Катя показала, и Катя достала из ленты ниточки, тоненькие-тоненькие. И мы все смотрели. И Надежда Ивановна говорила, что это черви ниточки выпускают.
А что этого червяка называют шелковичным червяком, и потому это дерево шелковица, что на нём шелковичный червяк живёт.
Надежда Ивановна сказала, что она завтра покажет такой клубочек, который червяк делает. У ней есть такие клубочки. Их коконами называют. Она принесёт нам коконов.
КАК Я ЛУЧШЕ ВСЕХ СПРЯТАЛСЯПотом Надежда Ивановна вдруг стала и говорит:
— А теперь давайте в прятки играть.
И сказала, что она пойдёт в дом и там будет сидеть, а чтоб мы побежали в сад прятаться. И чтоб закричали, когда «уже». А я побежал вместе с Грицем. А он скорей меня побежал и сразу запрятался.
И все дети запрятались. Никого не стало. Я один остался и побежал, где большая трава. Она была высокая. Я хотел в неё залезть и руками стал её отгребать. А она мне страшно больно сделала, потому что она жжётся. А я её ногой. Я немножко даже заплакал. А всё равно полез. Она мне ногу тоже обожгла. А потом я её потоптал.
Я её со всей силы топтал. И совсем затоптал. Так что вышло, где сесть. И я сел. А она всё равно через штанишки немножко кусала. Зато меня совсем не видно было. Потому что кругом всё эта трава была. И потом Гриц крикнул:
— Вже уси поховалыся!
Это он кричал, что все попрятались. Чтоб Надежда Ивановна шла искать. А я сидел и не шевелился. Потом я слышал, как девочки кричали. Это они потому кричали, что их Надежда Ивановна находила.
А Грица не могла найти. А потом нашла. И все кричали, что он на дереве сидит. А потом все стали искать меня.
И все кричали:
— Лёшки нема! Лёшки нема!
Одна девочка хотела пойти, где я в этой траве сидел, и не пошла и закричала:
— Ой, там крапива!
И убежала. Это, значит, я в крапиве сидел.
А потом Надежда Ивановна закричала громко-громко:
— Лёшка, вылазь!
И закричала, что они не могут меня найти никак. Я скорей из травы выскочил. И побежал на веранду. Меня увидали, и все стали кричать:
— Он в крапиве был! Он в крапиве был!
Это потому, что у меня и руки, и ноги, и щёки тоже, и лоб тоже совсем стали красные. Эта крапива кусает, как комары. Я тоже смеялся.
А Надежда Ивановна сказала:
— Ну, молодец, что терпел. Ничего, это к вечеру пройдёт.
А я сказал:
— А зато не нашли!
КАКАЯ ЭТО ДЗЫГАЯ раньше не знал, какая это крапива. А теперь я её не боюсь. Потому что всё равно Катя мне приносила зеркало и показывала, какой я смешной стал.
А я не смешной, а только очень красный.
Надежда Ивановна всё равно говорила, что я молодец, потому что я крапивы не испугался.
А потом принесли кубики, и мы находили буквы. И я нашёл букву «П», потом букву «О», потому что она просто кружочком. А потом букву «С», она тоже кружочком, только не совсем.
А Гриц все буквы знал. И одна девочка тоже все буквы знала. Её Параской зовут. Я узнал, какая буква «Ф». Она стоит, будто руки в боки держит. И мы все делали руки в боки и показывали «Ф». А потом я стал просить, чтобы Гриц показал дзыгу.
И все стали кричать:
— Дзыгу! Дзыгу!
И Надежда Ивановна сказала, чтоб Гриц показал дзыгу. А Гриц сказал, что он сначала кнут сделает.
Он побежал, принёс палочку. А потом к палочке привязал верёвку, и вышел кнут. А потом полез в карман, и я боялся, что дзыга живая и выскочит.
А она не живая, а это из дерева. Это толстенький столбик, а внизу остренький. Гриц на него кнут намотал, потом как дёрнет! — дзыга упала на пол и стала крутиться и стояла, не падала. Гриц стал её кнутом погонять, а она ещё больше крутилась. И стала по полу ходить и жужжать. А он ещё сильней кнутом. Мы все смотрели, как дзыга бегает и крутится. Надежда Ивановна мне сказала, что по-русски это кубарь, а по-украински это дзыга.
А я сказал, что никогда не видел.
А потом Гриц всем давал кнутик, чтоб дзыгу гонять, только никто не умел. Надежда Ивановна тоже не умела. Только Гриц умел дзыгу показывать.
Потом Надежда Ивановна сказала, что довольно дзыгу пускать, а что мы сейчас будем есть и молоко пить. И потом все пойдём смотреть овец.
Я очень хотел посмотреть овец и ещё сказал, что хочу посмотреть индюков и очень маленьких курочек.
Надежда Ивановна спросила:
— Кто хочет курочек смотреть?
И все стали кричать, что хотят, что все хотят.
И мы все очень скоро руки мыли, и очень скоро ели, и скоро молоко пили, потому что все хотели идти.
ПРО КУЗНЕЧИКАМы все стали по два, и Надежда Ивановна сказала, чтоб пели песню. И мы все стали петь. И руками махать, как военные. А потом не стали махать, потому что очень жарко. И мы пришли, где одна трава только растёт. И Гриц сказал, что это степь. Там трава сама растёт, её не сажают. А деревьев там никаких нет, и кустов тоже нет. И Надежда Ивановна сказала, что мы можем идти, как хотим. Мы немножко побежали, а потом устали. А я не устал. Потому что я очень хотел поймать тех, которые прыгали из-под ног. Они прыгнут, а потом немного полетят и опять сядут. И у них крылышки голубенькие.
Я стал за ними бегать. А Гриц мне сказал:
— Хочешь коника словить?
Гриц снял шапку и потом тихонько пошёл — и вдруг как упал и шапкой по траве хлопнул!
А потом говорит, чтоб я рукой доставал. Что у него там, под шапкой, коник сидит. А я сказал:
— Он не кусает?
Гриц сказал, что не кусает. Я полез рукой, а там он остренькими лапками ходит. Я руку назад выдернул. А Гриц смеётся:
— Коника злякался!
А я сказал:
— Я вовсе не злякался!
Я полез и ухватил коника. Он ножками шевелил. Я посмотрел, какой он. Он очень красивый. Он зелёный и с пятнышками. Гриц шапку подставил и сказал, чтоб я коника на шапку посадил. Он сказал:
— Нехай стрибне.
Это значит, чтобы пускай он прыгнул.
Я посадил на шапку коника. Коник чуть-чуть посидел и как прыгнет! А потом голубенькие крылышки распустил и пролетел немножко.
А Надежда Ивановна подошла и сказала:
— А это вы кузнечика ловили?
А я сказал:
— Не кузнечика, а коника.
Надежда Ивановна сказала, что, значит, я его раньше не знал, потому что по-русски он кузнечик, а это по-украински он коник.
ОВЦЫА потом Надежда Ивановна сказала, чтоб мы дальше не шли, потому что там собаки очень злые, овчарки называются. Они волка заесть могут. Они для того, чтоб волка не пускать, чтоб он овец не утаскивал.
Мы все сели на траву, а Надежда Ивановна пошла одна. И чего-то кричала. И к ней пошёл дяденька. Он около овец стоял. И побежали две собаки.
А эти собаки — как Серый, который козла гнал. Потому что Серый тоже овчарка. А этот дяденька стережёт овец, и он называется чабан. Он собакам закричал, чтоб шли на место. И они убежали.
А мы все встали и пошли с дядей-чабаном.
Овцы все стояли кучками, головами вместе. Чабан сказал, что это оттого, что сейчас жарко. Я хотел посмотреть, какие у них мордочки. Я стал ходить кругом, а они все хвостами стояли ко мне. А потом я увидел, что овца одна стоит. Я пошёл к ней. И стал её смотреть. А она с рогами. Только у ней рога не как у козла. Они у неё сбоку завитушкой. И все девочки и мальчики ко мне прибежали и стали говорить:
— Оце баран.
Это с рогами не овца, а баран. Он бодается прямо лбом. И рогами тоже задевает. Только он никого не бодал. А мы даже его гладили, и он ничего. У овец очень много шерсти. Мы их все пробовали гладить по спине. И на хвосте у них тоже много шерсти.
КАК Я ПРО МОСКВУ ГОВОРИЛНадежда Ивановна сказала, что есть такие ножницы большие и этими ножницами овец стригут. А потом шерсть берут и скручивают из неё нитки. И из этих ниток делают материю. А иногда прямо без всяких ниток из этой шерсти скатывают валенки. Овец для того столько и развели, чтоб с них шерсть состригать и потом делать материю и валенки. А потом у них тоже молоко. Их тоже можно доить. Из овечьего молока очень хороший сыр выходит.
