Влас Дорошевич - Сказки и легенды
И, глядя, как мучился и умирал Садрай, толпа решила:
- Значит, правда, - если человек, и на колу сидя, то же говорит! Значит, другого ничего про великого визиря и сказать нельзя, если даже на колу сидя, человек ничего другого не может выдумать!
Так весь Тегеран узнал и поверил, что великий визирь - вор. Теперь уже все - старики и дети, женщины и солдаты, богатые и мудрые, бедные и дураки, ученые и неучи - все в один голос говорили:
- Великий визирь - вор...
Даже сократили.
В обычай вошло, - никто больше не говорил: "великий визирь", говорили просто:
- Великий вор.
И всякий понимал, о ком идет речь.
Увидев, что зло приняло такие размеры, великий визирь смутился и сказал себе:
- Ого! Пожар разгорелся так, что одной своей мудростью мне его не погасить! Что ж делать! Когда у людей не хватает своих денег, - они занимают у соседей.
И приказал по всей стране избрать самых мудрых людей и прислать в Тегеран на совет. Избрали и прислали.
Тут были самые ученые муллы и такие древние старики, которые сами не помнили, когда они родились; были люди, родившиеся в нищете, а нажившие большие деньги, - чем они доказали свою бесспорную мудрость; были чиновники, сумевшие удерживаться при всяких начальниках, как бы мудры начальники ни были, - чем они доказали еще большую мудрость.
А так как и среди простой травы растет салат, - не были забыты и земледельцы.
Земледельцы избрали старика Нуэдзима, за мудрость которого они ручались, как за свою собственную:
- Этот уж знает! Этот уж посоветует!
Великий визирь встретил их обычным приветствием, призвал на их головы благословение аллаха и сказал:
- Не считаю нужным скрывать, для чего я вас сюда созвал. Вы можете слышать это на каждой улице, на каждом базаре, в каждом переулке. "Великий визирь - вор!" - только в Персии и разговоров. Этак не может продолжаться. Это конец всему. Если уж великого визиря так называют, - чего же ждать простому правителю провинции, - не говорю уже о каком-нибудь начальнике базара или улицы! Соберите же все силы вашей мудрости, подумайте и выдумайте: как прекратить такое зловредное неуважение к властям?
В усердии недостатка не было.
Каждый спешил перещеголять другого мудростью. Но, по здравом рассуждении, советы мудрецов оказывались мало пригодными.
Эбн-Кадиф, сам бывший начальник обширной области, рекомендовал:
- Рубить голову всякому, кто произнесет: "Великий визирь - вор".
Великий визирь покачал головой:
- Страна превратится в пустыню. Только и останутся, что ты, да я. Да и то, и тебе нужно отрубить голову: ты только что произнес.
Нимб-Эддин, тоже человек заслуженный, советовал:
- Вообще, запретить говорить что бы то ни было. Тогда и этого вот говорить не будут! Но великий визирь с тоской покачал головой:
- Разве уследишь!
И верный Ифтагар со слезами подтвердил:
- Никак не уследишь!
После таких неудачных опытов рвение у мудрости упало. И, наконец, мудрость совсем смолкла.
- Что ж это такое? - в ужасе воскликнул великий визирь. - Неужто же никто ничего не может посоветовать? Неужто же никто не знает средства?
Тогда из задних рядов поднялся Нуэдзим, застенчиво поклонился и сказал:
- Я!
- Говори! - обрадовался великий визирь. - Ты хочешь, чтоб перестали говорить: "Великий визирь - вор"?
- Да.
- Я знаю средство. Самое верное. Действительное. И к тому же единственное.
- Именно? - обрадовался великий визирь.
- Перестань красть!
Великий визирь тут же, не сходя с места, приказал отрубить ему голову.
- Из двух злоумышленников, - сказал он, - Садрай безопаснее. Он хотел лишить меня только доброго имени, а этот - даже и доходов.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПРИНЦЕССЫ
(Провансальская народная сказка)
Принцесса Клотильда гуляла по великолепным садам своего дворца и мечтала... о бедных. Вчера принцесса спросила у камергера:
- Скажите, в нашем королевстве есть бедные?
Камергер улыбнулся тою улыбкой, которой он улыбался всю жизнь. Которой улыбался всю жизнь его отец-камергер. Которой улыбался его дед, тоже бывший камергером. Сделал глубокий поклон и ответил:
- Правление его величества, августейшего родителя вашего высочества, а нашего всемилостивейшего короля, так мудро, что во владениях его величества вовсе нет бедных!
Принцесса вздохнула и сказала:
- Жаль!
Камергер чуть было не взглянул на нее с удивлением, но счел это несогласным с этикетом, и с сочувствием вздохнул.
- А во владениях нашего соседа, короля Ромуальда, водятся бедные? - спросила принцесса.
Камергер вспомнил мудрое правило своего отца, которое тот получил еще от деда:
- Ничто не возвышает нас так, как унижение другого. Если бы дворец упал, - деревенская колокольня была бы самым высоким зданием в окрестности.
Он сделал глубокий поклон и ответил:
- Если бы, - от чего да избавит нас бог! - на свете не было нашего всемилостивейшего короля, - его величество короля Ромуальда можно было бы назвать самым мудрым правителем в мире. Но, к сожалению, выбор приближенных у его величества не так удачен, отчего сильно страдают государственные дела. И я не посмею скрыть от вашего высочества, что королевство его величества короля Ромуальда имеет бедных больше, чем нужно для благоустроенного королевства!
- Счастливое! - вздохнула принцесса.
Камергер поторопился в глубоком поклоне скрыть новый приступ удивления.
Отправился домой и поспешил записать весь этот разговор в книгу, которую он вел каждый день и которая называлась: "Летопись величайших событий, свидетелем которых я был". Потому что, будучи камергером, он считал себя человеком историческим.
Третьего дня, - это было воскресенье, - принцесса Клотильда была в придворной церкви.
Знаменитый проповедник, приехавший из Парижа, произносил проповедь: - О любви к бедным. Он заклинал любить бедных. - Как любят их господь бог и все святые. Напоминал, что божественный младенец родился среди бедняков.
И в пламенном красноречии своем воскликнул:
- Самые великолепные дворцы не видели в своих стенах столько праведников и святых, сколько жилища бедняков.
Речь произвела сильное впечатление на принцессу. Третий день она чувствовала, что в голове ее происходит что-то такое, чего не делалось никогда. Она думала:
"Что же это за люди - эти "бедные"?
Если сам господь бог, которого, конечно, с восторгом приняли бы в свои дворцы самые могущественные короли мира и окружили величайшей роскошью, предпочитает дома и общество "бедных"?
Если все святые стремятся к ним? Вероятно, они умны, остроумны, интересны, добры. Самое дыхание их, может быть, наполнено ароматом. Какие манеры должны быть у них!
Какие платья они носят? В каких жилищах должны они жить?
Если их предпочитают нам! Если мы, в сравнении с ними, кажемся несчастными и недостойными! Эти люди блестящее королей и великолепнее принцесс! Которых нельзя не любить, которых любить велит нам святая церковь!"
Отправиться в соседнее счастливое королевство и увидать этих таинственных и чудных людей стало мечтой принцессы.
Она выбрала день, когда король, ее отец, был в хорошем настроении.
Это было нелегко. Его государство вело в это время несчастную войну, и его армия терпела поражение за поражением.
Но сегодня королю удалось затравить на охоте двух зайцев, и он был в отличном расположении духа.
Принцесса воспользовалась счастливым случаем и сказала отцу:
- Ваше величество спрашивали меня вчера, почему я так задумчива. Скажу вам откровенно, как я привыкла говорить вам все. Мне хотелось бы развлечься и проехать в соседнее королевство короля Ромуальда, если это не противоречит желаниям вашего величества...
Король посмотрел на нее с улыбкой.
Принцесса была его единственным ребенком, а у соседа был сын.
Король только и мечтал, чтобы его дочь сделалась королевой обоих королевств. Он весело сказал:
- Прекрасно, малютка! Отличная мысль! Кстати же, король Ромуальд со своим сыном был у нас, и я еще должен ему визит. Постарайся быть еще красивее, если только это возможно, - на следующей неделе мы едем к старику Ромуальду.
С трепетом сердца въезжала принцесса в столицу короля Ромуальда.
- Здесь!
Она с жадностью глядела по сторонам. Но видела то же, что видела и у себя.
Посыпанные желтым песком улицы. Очень много солдат, конных и пеших. Флаги. Ковры на балконах. Триумфальные арки. Гирлянды цветов через улицу. За солдатами ту же толпу иначе, чем солдаты и придворные, одетых людей. Те же крики, музыка и пушечная пальба. "Если бы "они" были здесь, - мне сердце сейчас бы сказало: вот они! Да их было бы невозможно не узнать!" - думала принцесса.
- Но они так избалованы! Любимцы бога и святых! Так горды, что не захотели даже поинтересоваться взглянуть на нас! - добавляла она про себя с невольной горечью.
Среди балов, среди празднеств она однажды спросила наследного принца, с которым ее нарочно оставили беседовать вдвоем:
