Людмила Сабинина - Стрелы над крепостью
Монголы въезжали, грабили, непокорных убивали.
- А случалось, и покорных, - вставил Мишка.
- Били всех подряд, - Димка махнул рукой.
- Во всяком случае, пограбив все, что можно, отряд двигался дальше, продолжала настаивать Лена. - И такой незначительный городишко, вроде нашего, не мог оказать сопротивления. Это же ясно. Tax что происхождение оружия...
- Эх! Чего спорить-то! - вмешался Димка. - Сказано- приедут ученые, все тогда узнаем... Ура! Вон там еще ямина! Аида смотреть!
Димка подскочил так, что рыжие вихры взметнулись.
И помчался вперед. Когда Лена и Михаил подошли, он уже обыскивал дно траншеи.
Там работал всего лишь один землекоп.
- Вы чего? - спросил рабочий.
- Мы насчет древностей, - заявила сверху Лена. - Мы из археологического кружка. Скажите, пожалуйста, находки были какие-нибудь? Вам ничего не попадалось?
- Не, здесь грунт чистый. Песок да камешки, больше ничего.
Димка выбрался из ямы. Школьники поспорили немного еще и разошлись по домам.
"Ничего нет, - размышлял Михаил, направляясь к дому. - А почему? За школой полно черепов, меч вон нашли. А в центре города - пусто. А около нашего дома у реки снова находки: тот череп и еще много других.
Почему же так?.. Что-то больно мудрили наши предки.
Не разберешь, что к чему".
Прежде чем войти в дом, забежал в сарай взглянуть еще раз на тот самый череп. Вынул из ящика, повертел в руках. Большой, ничего не скажешь! Шестьдесят четвертый размер, не меньше. У Мишки тоже большая голова. Шапка шестидесятого размера, а ведь головато еще вырастет... Осторожно запрятал череп обратно в ящик, вышел из сарая.
Во дворе у изгороди стоял брат, с соседкой Настей разговаривал.
- Не могу, Насть, честное слово, некогда! Давай завтра, а? А то сегодня у меня тренировка.
- Ну-у... Опять тренировка. А обещал помочь огород вскопать. Тренировками-то жив не будешь...
- Завтра, Настюша, завтра. Я и свой ведь еще не вскопал.
- У тебя вон Мишка помощник. Вдвоем-то вы разом.
Вон идет.
Олег обернулся:
- А-а! Отличник пришел. Ну, как дела?
- Нормально.
Мишка заторопился, хотелось поскорее пронырнуть мимо этой Настасьи. Только у Насти глаз зоркий, ее не проведешь.
- Синяк-то откуда?! Гляди-ка, Олег, синячището! Дрался, поди.
- Небольшая травма, только и всего, - сказал, проходя, Мишка.
Олег вошел в дом следом за ним.
- Болит? - спросил он. - Ты уж извини, что ли.
Я, правда, не хотел... Разозлил ты меня... И всетаки не могу понять, синяки-то откуда? Я ведь вроде их не ставил...
- "Не ставил"! А помнишь, я когда крикнул: "Самто дурак неграмотный, а других учишь!", а ты тогда дал крюка левой. Да промазал. Так, немного задел только.
Я отскочил, да прямо на дверь...
- Неграмотным обозвал. Да еще дураком. Эх, ты.
Старшего-то брата.
- А не лезь.
- Я и не лезу. Только учиться-то надо?
- Сам учись. Учиться - тебе это не кулаками махать.
Олег хлопнул его по плечу.
- Все, Мишка. С осени поступаю в техникум. Без отрыва. Завод дает рекомендацию.
- Ну да-а, - недоверчиво протянул Мишка. - Как же, Настя тебе так и позволит. Ей клубнику выращивать надо, чтобы на базаре продавать. А рабочих рук на огороде не хватает.
Брат нахмурился.
- А Настя при чем?
Мишка отступил на всякий случай подальше от брата, с безопасного расстояния выпалил:
- А при том! Сиди уж, раз жених. С невестой своей целуйся!
И выскочил в кухню, к бабушке. Там уже щи в тарелке дымились и хлеб толстыми ломтями нарезан, как Мишка любил. Щи были такие наваристые, что Мишка сразу же начал есть, а бабушка смотрела на него и не могла нарадоваться. Любит бабушка, когда внуки едят хорошо.
Мишка ел, а сам все думал о той яме, что за огородами. Значит, сражение было совсем рядом с их домом... А может, это Мишкины предки так здорово дрались? Вдруг это они отстаивали дом свой... Или засаду здесь устроили... Вот это да!
- Бабушка, а бабушка! Наш дом всегда здесь стоял или нет?
- Всегда, Мишенька.
- Значит, наша семья всегда в этом городе жила?
И дед? Может, дед был не здешний? Может, он приехал откуда?
- Что ты, что ты, Мишенька! Мы спокон веку городецкие. И дед, и прадед. И дом наш всегда тут стоял, на этом самом месте. Это дедушка твой дом-то перестроил, подновил, а старый-то был поприсадистей. Я еще махонькая была, так и улицу-то называли, конец этот, - "Анкудинов двор". Так и говорили, бывало: "Куда приходить-то?" - "Да к Анкудинову двору".
- Значит, первый самый предок наш звался Анкудин?
- А вот уж и не знаю, батюшка. Анкудиковы мы, и двор наш Анкудинов это уж спокон веку. А про предка не слыхала ничего.
И бабушка принялась убирать посуду.
- А почему, бабушка, я черный такой да головастый?
Что, мы все такие, Анкудиновы?
Бабушка рассмеялась.
- А чем же ты плох-то? Вон и брат у тебя черный, и голова на плечах есть. И отец был башковитый, и дед. Я когда за деда замуж выходила, дак он вылитый Олег был! Ну прямо вылитый... Кудри-то черные расчешет да на гулянье-то, бывало, и придет. Ох и видный был парень, ох и видный!..
Бабушка опустилась на табуретку, вытерла концом головного платка глаза, призадумалась.
- Бабушка, а драться он умел?
- Да, почитай, не хуже внука. Тогда по праздникам парни-то стенка на стенку ходили. Болотная улица против Анкудинова двора, против наших, значит. Крепко бились, без увечий никто из боя не выходил. Дед-то твой всегда середку держал. Самый был воевода.
- Это, бабушка, свалка. Это не по правилам. Сейчас бы их всех живо свели в милицию. За мелкое хулиганство.
- Ну, милок, - обиделась бабушка, - милиционеров тогда не было. А городовой, правда, был, только городовой-то сам боец кулачный, так что не препятствовал.
Опять же и посмотреть охота, кто кого...
После обеда Мишка снова заглянул в сарай. Вытащил из ящика череп, поставил его на оконце, доской снаружи забитое, стал разглядывать. Ну и башка! Упрямый человек был, наверное. А что, если это и есть тот самый предок, Анкудинов?.. Один боковой зуб косой. У Мишки тоже есть такой косой зуб...
Для верности Мишка даже сбегал домой, посмотрел в зеркало. Так и есть. Даже не один зуб косой, а целых два. Здорово! Вполне возможно, это предок, Анкудинов. Кому же еще и быть тут, рядом с анкудиновским домом да огородом? А боевой-то! Так дрался с врагами, что даже рабочие удивлялись. "Герой", - говорят.
Мишка вернулся в сарай, долго с уважением рассматривал череп. Потом задвинул Анкудина подальше в угол оконца, прикрыл старой газетой. Отыскал подходящую дощечку и загородил оконце вместе с черепом.
Дощечку слегка гвоздиком пришил, чтобы можно было открывать и закрывать. Так надежнее. А то полезет брат в ящик с инструментами, найдет Анкудина и, чего доброго, выбросит. А пока решил Мишка перерыть весь песок, вынутый рабочими из ямы, собрать все предметы, какие попадутся. Надо рассказать об Анкудине учителю.
Интересно, что Игорь Александрович на это скажет...
В яме уже никого не было, вокруг громоздились песчаные насыпи. Михаил начал с краю. Брал песок на лопату, осторожно пересыпал, каждый предмет осматривал, откладывал в сторону. Там было множество костей, чьи-то длинные челюсти - должно быть, лошадиные, потом потянулся узкий кожаный ремень. Он весь залубенел, прямо-таки пропитался песком и глиной, но все-таки сразу видно было, что это ремень из кожи, разрисованной неяркими узорами - они выступили, когда Мишка разогнул смявшийся конец ремня и отколупнул глиняную корку. Нашлась еще смятая металлическая чашка, чтото вроде пиалы. Но главное, в песке много было изломанного и проржавевшего оружия: рукоять меча, сломанный нож, еше какие-то железные штуки - может быть, наконечники стрел или копий. Всего оказалось пять предметов. Мишка уложил их в кошелку и отнес в сарай.
- Что ты там все возишься? - крикнул из окна Олег. - Давай топай домой, уроки учить надо!
Ничего не поделаешь, пришлось идти. Тем более, что завтра контрольная по математике...
Вечером пришла с работы мать, рассказала, что у них в райсовете неразбериха. Из области послезавтра прибывает большая археологическая экспедиция - целых тридцать человек, а гостиница маленькая, к тому же сейчас на ремонте. Куда-то надо людей расселить. Председатель райсовета и обратился к сотрудникам, чтобы помогли, сдали на время жилплощадь. Мать согласилась поселить у себя одного человека.
- В боковушке постелим, - говорила мать. - Сейчас тепло; окошко там светлое, на солнышко. Ничего - укромно, чистенько. Пускай поживет...
Мишкина мать работала в райсовете уборщицей и гардеробщицей.
- А мне что, - посмеивалась бабушка. - Мне с людьми-то веселее. Хоть когда поговорим, чайку попьем с постояльцами. Целый день сижу одна, а как эти двое придут, - она кивнула на братьев, - только и слышишь:
гав да гав, гав да гав. Всего и разговору-то.
- Ссорились? - устало спросила мать.
- Да не то чтобы... Синяков, однако, понаставили.
