В Губарев - В Тридевятом царстве
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Когда Оксана возвращалась во дворец, в воздухе уже похолодало. Солнце скрылось за деревьями, и на западе в чистом небе ярко горела первая вечерняя звезда. Оксана продрогла в своём лёгком халатике и поэтому бежала ко дворцу напрямик сквозь заросли кустов, по мягким зелёным газонам. Скоро её халатик стал совсем мокрым от росы. У самого дворца перед ней выросла щеголеватая фигура начальника королевской канцелярии. - Ваше величество, прошу вас выслушать меня, - склоняя голову и прикладывая руку к сердцу, возбуждённо проговорил де Моллюск. - Я вас слушаю, герцог, - ответила королева, пританцовывая на аллее и постукивая зубами. - Только, если можно, поскорее! - Несколько секунд, ваше величество... Я обещал вам дать доказательства злоупотреблений первой фрейлины. - Ну? - нетерпеливо подёргала она плечом. - В ридикюле первой фрейлины, ваше величество, лежит принадлежащая вам бриллиантовая диадема стоимостью полтора миллиона! - Ждите меня в кабинете! - сказала королева, нисколько не удивляясь услышанному, и прибавила уже на ходу: - Да, чтобы не забыть... Опубликуйте, пожалуйста, мой указ о присвоении титула маркизы Маргарите Шарман, а также титула маркиза и звания генерала Полю Грананж. - Слушаюсь, ваше величество, - послушно проговорил начальник канцелярии, шагая рядом с королевой и записывая на ходу её распоряжение. - Итак, повторил он, - Маргарита де Шарман и Поль де Грананж... В спальне королеву поджидала первая фрейлина её величества графиня Жозефина де Пфук. Она ходила из угла в угол большими мужскими шагами, сухая, длинная и несгибающаяся, прижимая одной рукой к своему корсажу большой золотистый ридикюль. Другую руку графиня то и дело подносила к горлу, словно её душили чьи-то пальцы, и она силилась освободиться от этих злых пальцев. Увидев королеву, графиня остановилась и быстро заговорила: - О, как вы жестоки, ваше величество! Простите меня за эти слова, но я не могу не высказать их! Только подумать, что величайшая из королев Европы, как девчонка-простолюдинка, вылезает из своей спальни в окно! Вы посмотрите в зеркало, ваше величество, на кого вы похожи! Бог мой, королева в неглиже ходит по парку! Теперь я вижу, что пять лет, проведённые в заокеанском пансионе, дали свои плоды... Не говоря уж об ужасающем американском акценте, вы позабыли элементарнейшие правила этикета! После каждой фразы фрейлина нервно вздёргивала лошадиной челюстью. - Боже! Вы смеётесь, ваше величество! - Мне совсем не весело, графиня! Прошу вас пройти со мной в кабинет. В кабинете де Моллюск уже стоял с непроницаемым липом у письменного стола. Своим тонким придворным нюхом первая фрейлина почувствовала недоброе и в растерянности остановилась посреди кабинета. - Герцог, - будто бы между прочим проговорила королева, - не правда ли, у графини прелестная сумочка? Де Моллюск поперхнулся. - Так точно, ваше величество!.. - Графиня, - продолжала королева, - не разрешите ли вы мне взглянуть на вашу сумочку поближе? Первая фрейлина что-то пробормотала и не сдвинулась с места. - Будьте любезны, герцог, помогите графине показать мне сумочку. Де Моллюск протянул к первой фрейлине руку, но она попятилась и истерически вскрикнула: - Нет!.. - Вы не хотите мне показать её? - удивлённо подняла брови королева. Первая фрейлина трясущейся рукой протянула ридикюль Оксане, та взяла его и тут же уронила. - Ах! - вскрикнула королева. - Что это вывалилось из сумочки? Герцог быстро согнулся и поднял с ковра засверкавшую в его руке бесчисленными искрами бриллиантовую диадему. - Это ваша диадема, ваше величество. Второй такой нет во всём мире! Мне только непонятно, как она попала в ридикюль графини... - Подбросили! - вдруг завопила первая фрейлина, вскидывая свой тяжёлый подбородок и выкатывая глаза. - Подбросили! - Это невозможно, графиня, - холодно сказал де Моллюск, - ключ от сейфа с драгоценностями её величества всегда хранился у вас. Он и сейчас находится в вашем ридикюле... Вот он! Графиня вдруг упала на колени и зарыдала. Оксана видела, как она раскачивается из стороны в сторону, слышала её рыдания, напоминающие квохтание рассерженной клуши, и никак не могла решить, что делать дальше. Сердобольной Оксане даже стало немного жалко первую фрейлину - она не выносила ничьих слез, да ещё слез старого человека. Оксана выжидательно посмотрела на де Моллюска. На его гладко выбритом и напудренном лице застыла ироническая ухмылка. - Обратите внимание, ваше величество, - проговорил он негромко, - на одно весьма странное обстоятельство: графиня рыдает, как на похоронах собственной мамаши, а меж тем на её лице не видно ни одной слезинки... - Дрянь! - вдруг визгливо крикнула де Моллюску первая фрейлина, переставая рыдать и поднимаясь. - Выскочка! Да знаешь ли ты, что мои предки служили при дворе Карла Великого, а твой прадед торговал восточными пряностями и купил себе титул герцога! - Ха-ха! - серьёзно сказал выскочка. - Меня душат слезы умиления от геральдических познаний этой особы! - Клоун! - провизжала первая фрейлина. - Он смеет, ваше величество, разговаривать в вашем присутствии на шутовском языке! Он забывает, что это не рынок, а дворец! - Душат слезы! - повторил выскочка. - Я прошу, ваше величество, решить, кто из нас в настоящую минуту больше походит на... представителя рынка! Наступила пауза. В тишине было слышно, как тяжело дышит первая фрейлина. - Я понимаю, ваше величество, что оставаться во дворце мне больше нельзя, - наконец снова заговорила она.
- Да, конечно, - подтвердил де Моллюск, усмехаясь. - Это самое разумное, что вы сказали сегодня. - Хорошо, я уйду! Но я уйду, хлопнув дверью! - злобно проговорила она, пронизывая начальника королевской канцелярии ненавидящим взглядом. - Ваше величество, попросите герцога показать королевскую чековую книжку, которой он имел право пользоваться только по вашему указанию. В вечернем сумраке, как бы ползущем из углов кабинета, стало видно, как побелело и без того белое от пудры лицо де Моллюска. - Он молчит, ваше величество! - торжествующе вскрикнула графиня де Пфук. Он молчит, потому что ему нечего сказать! Но всё-таки заставьте его дать отчёт, зачем он выписал чек и куда истратил сто тысяч накануне вашего приезда из Америки! Де Моллюск не шевелился. - Почему вы не отвечаете, герцог? - спросила королева, с любопытством взглянув на его застывшую, будто статуя, фигуру. - Потому, ваше величество, - глухо ответил де Моллюск, - что мне действительно нечего сказать... Я полагал, что вы простите мне эту вольность в связи с некоторыми финансовыми затруднениями... "Один стоит другого! - подумала Оксана. - Ну и дворец! Скорей бы мне отсюда выбраться! Как хочется домой!.." В эту минуту тяжёлая дверь королевского кабинета бесшумно открылась, и она услышала торжественный голос: - Их сиятельства маркиза де Шарман и генерал де Грананж! Даже в сумраке было видно, как сверкают генеральские эполеты и аксельбанты Поля. А как была великолепна садовница Марго в вечернем туалете королевской фрейлины! - Добрый вечер, ваше величество, - пропела маркиза каким-то чрезмерно тоненьким голоском. Королева приветливо помахала вошедшим рукой. Теперь она знала, как ей следует поступить. - Ваше величество, - печально кашлянул де Моллюск, - кому я должен передать королевскую печать и чековую книжку? - Генералу де Грананжу. Я назначаю вас, генерал, начальником королевской канцелярии, а вас, маркиза, я прошу быть моей первой фрейлиной. - Я, ваше величество, не возражаю, не боги горшки обжигают, - сказала маркиза обычным голосом садовницы Марго, но, вдруг спохватившись, тоненько прибавила: - А вот насчёт генерала я не совсем уверена... Справится ли он, ваше величество? - Вы уж лучше за собой последите, маркиза, - сердитым басом сказал генерал. - А мы в своём деле как-нибудь и сами разберёмся! Графиня де Пфук и герцог де Моллюск поклонились и молча удалились. Как только за ними закрылась дверь, королева взволнованно сказала: - Генерал, велите арестовать их, пока они не скрылись! Я не успела их задержать. - А зачем, ваше величество, их арестовывать? - Они воры, их надо судить! - Ну тогда я мигом, ваше величество! Едва он вышел, как ей доложили: - Премьер-министр с членами правительства вашего величества. - Пусть войдут, - сказала Оксана,
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В кабинет, неслышно ступая, вошла толпа мужчин, и маленький лысый человек произнёс тусклым, усталым голосом: - Королевское правительство свидетельствует вашему величеству верноподданническую любовь. - Здравствуйте, господа, - сказала Оксана. - Но я плохо вижу вас, стало совсем темно. Зажгите, пожалуйста, свет. Где здесь выключатель? - Не ищите выключатель, ваше величество, - вздохнул лысый, и Оксана догадалась, что он и есть премьер-министр. - Почему? - Потому что света нет и не будет! В городе остановились трамваи и троллейбусы, метрополитен бездействует, ни один поезд не пришёл в столицу и не ушёл из неё. - Премьер-министр повысил голос: - Но этого мало, ваше величество: остановились все фабрики и заводы, закрылись магазины и рестораны! Мы терпим неслыханные убытки! - Вы сказали "мы", господин премьер? - Да, ваше величество. - Будьте любезны, объясните мне, кого вы подразумеваете под этим местоимением? Он помолчал, не сразу найдя ответ. - Я полагаю, что ваш государственный ум, несмотря на вашу очаровательную молодость, может самостоятельно ответить на этот вопрос. - Мой государственный ум, господин премьер-министр, ждёт вашего ответа. В толпе министров зашептались, очевидно подсказывая премьеру ответ. - Я полагаю, что "мы" - это народ... - не совсем уверенно сказал премьер-министр. - А первостепенной задачей королевского правительства всегда была забота о народе. - Итак, из вашего объяснения я поняла, что народ терпит неслыханные убытки из-за этой забастовки. - Совершенно точно, ваше величество. - Но почему же народ бастует, господин премьер? Министры опять зашептались. - Бастуют, ваше величество, электрики и угольщики... - А разве электрики и угольщики не народ? - Да простит меня моя королева, но меня сейчас интересует не энциклопедическое определение слова "народ"... Нас всех, ваше величество, беспокоит и удручает другое... - Что? - Позвольте мне ответить, ваше величество, - раздался вдруг сипловатый тенорок. - Я не вижу в темноте, кто у меня попросил слова? - Министр финансов, - ответил тенорок и возбуждённо продолжал: - Нас удручает то обстоятельство, ваше величество, что забастовка электриков и угольщиков воленс-ноленс1 ударила по экономике всего государства, по всем отраслям хозяйства. Каждая минута забастовки в диких пропорциях наращивает кредит и в таких же пропорциях уменьшает дебет государства, таким образом баланс... - Господин министр, - вдруг перебила его певучим голоском маркиза де Шарман, - а вы бы сказали попроще... Так, мол, и так, ваше величество, я не только министр финансов, но ещё и крупный акционер и каждую минуту теряю на бирже столько-то франков... - Каждую минуту я лично теряю двенадцать тысяч франков, - с тоской в голосе подтвердил министр финансов. - Ну вот теперь и понятно ваше беспокойство, - продолжала маркиза, - а то "дебет", "кредит", "баланс"... - Все мы теряем! - вырвался у кого-то в толпе страдальческий вздох. - Все! - подхватили хором члены королевского правительства, завздыхали и задвигались во мраке. - Ваше величество, - оживился премьер-министр, - я не имею удовольствия знать имени дамы... - Маркиза де Шарман, - сказала королева, незаметно пожимая руку Марго, наша первая фрейлина и советница. - Маркиза весьма остроумно, хотя и несколько прямолинейно повернула обсуждение вопроса. Но надо ли нам что-нибудь скрывать от нашей королевы и благодетельницы?! Я должен заметить, ваше величество, что лично я, премьер-министр вашего правительства, теряю больше всех, ибо являюсь одновременно председателем правления энергетического концерна! - Ах, как я вам сочувствую, господин премьер! - покачала головой королева. - Смотрите-ка, а за окнами я вижу какой-то свет... Действительно, окна и стеклянные двери, выходящие в парк, слабо осветились и на стенах и потолке задвигались неровные розовые отсветы. Маркиза посмотрела в окно. - Это мой отец... простите, это ваш садовник, ваше величество, сжигает на костре сухие ветки и опавшие листья. - Как хорошо! - воскликнула королева. - Пойдёмте к свету, господа! Я очень люблю сидеть у костра! Там мы и обсудим вопрос о дебете и кредите и, как говорится, подведём баланс! - Это прелестно, ваше величество! - сказал повеселевший премьер-министр, предлагая королеве руку, на которую она могла бы опереться. - Я сам иногда люблю убежать от цивилизации и подремать у охотничьего костра. Сразу начинаешь понимать, что ты не очень далеко ушёл от питекантропа. Двери в парк распахнулись, сразу запахло сыростью и горьковатым дымком. Королева спустилась по широким ступеням в парк и направилась к костру. Кто-то принёс кресло, она села в него, протягивая к огню руки и ноги, и обвела взглядом министров, обступивших костёр тесным кольцом. Все они явились во дворец в парадных фраках. И лица их были теперь ясно видны. Вот стоит низенький лысый премьер-министр с твёрдым квадратным подбородком и маленькими глазками, над которыми, как две щётки, вздымаются рыжие брови. Его жёсткое лицо непроницаемо спокойно... Вот министр финансов... у этого лицо, как у старой бабы, обвисшее и рыхлое, а широко расставленные глаза бегают из стороны в сторону. А вот стоит моложавый министр с усиками, вперив в королеву взгляд, полный подобострастия. Чем-то он похож на герцога де Моллюска. Рядом с ним вытянулся высоченнейший и плечистый мужчина с отвисшими, как у бульдога, щеками и почему-то очень большими мешками под глазами. "Пьяница", - решила Оксана. Рассматривая эти чужие лица, Оксана опять с тревогой думала о своих друзьях, о доме... Скорей бы ей выбраться отсюда, скорей бы её нашли. Но как подать о себе весть? Что предпринять?.. Костёр весело потрескивал. - Теперь бы в самый раз испечь в костре картошку! - сказала королева. Ах, как это вкусно, когда она припахивает дымом! - Её величество, вероятно, вспоминает весёлые пикники, - рявкнул министр с бульдожьим лицом, радостно выкатывая глаза. - Вы правы, - улыбнулась королева. - И когда мы садились у костра, то очень часто распевали одну песенку: "Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал..." Министры делали вид, будто им очень весело. Премьер сделал шаг вперёд и протянул королеве бумагу. - Что это? - удивилась она. - Ваш указ, ваше величество... Подпишите вот здесь... - Мой указ? - Так точно, ваше величество... Указ о запрещении забастовки электриков и угольщиков. - У меня стала портиться память, - вздохнула она, - не могу вспомнить, когда я сочинила эту бумагу. - Мы сочинили её за вас, ваше величество, сдержанно сказал премьер, и его щека мелко задёргалась. - Мы не хотели утруждать вас... Подпишите, бога ради, ваше величество! - Подпишите, ваше величество! - повторили жалобно министры и умолкли. Было слышно, как в тишине потрескивает костёр и шелестят листья на старых дубах. - Господин премьер-министр, - сказала вдруг Оксана, - а вы когда-нибудь думали о том, почему люди бастуют? Гм... - Вероятно, есть причина, которая заставляет их бастовать? - Такой причины нет, ваше величество! В нашей стране весьма высокий жизненный уровень... - Весьма высокий жизненный уровень, а люди бастуют! - усмехнулась королева. - Где же логика, господин премьер-министр? Он не нашёл что ответить. - Господа министры, - продолжала королева, - я собираюсь издать указ о том, какая должна быть зарплата у простых людей в нашей стране... Оксана умолкла, вспоминая всё, что ей говорила Марго в домике садовника. "Да ведь лучше, чем Марго, я всё равно не скажу", - подумала она и громко прибавила: - Маркиза де Шарман сейчас объявит кабинету министров наше королевское решение. Прошу вас, маркиза! Маркиза сделала судорожное движение головой, зачем-то потрогала пальцами свою пышную причёску и откашлялась. - Значит, так, господа министры, - начала она, морща лоб, - вы только не пугайтесь, но дело это стоящее... Вы, молодой человек, станьте подальше от костра: огонь как раз к вашей правой штанине подбирается... Долго ли до греха! Так вот, надо бы нам сюда счёты, хотя, конечно, можно и без них обойтись, потому что арифметика тут не такая уж сложная... Министр финансов трясущимися руками вынул из портфеля маленькую счётную машинку. - К вашим услугам, ваше сиятельство... Эта машина всегда при мне... - Первое, сколько хлеба съедает человек за один день, - продолжала маркиза. - Я совсем не ем хлеба, - усмехнулся министр со щеками бульдога. - Да, разумеется, хлеб можно не считать, - иронически проговорил министр, похожий на де Моллюска. - От него только толстеешь. Кто же, господа, ест омары и устрицы с хлебом? - Я даже черепаховый суп ем без хлеба, - вставил министр финансов. - Ну что ж, - в тон ему сказала Марго, - в таком случае, господин министр финансов, посчитайте на своей машинке стоимость омаров, устриц и черепах, которых, кажется, вы доставляете в Гриж на самолётах с Канарских островов. Я думаю, что одна такая черепаха стоит не меньше, чем вагон хлеба!.. Ну что вы уставились на меня? Ладно уж, выстукивайте полкилограмма хлеба... Дальше посчитайте коровье масло - двадцать граммов на нос - уж меньше никак нельзя... Когда подсчёт был закончен, министр финансов, бледный от напряжения, схватился за сердце и упал бы в костёр, если бы его не подхватили другие министры. - Нет, нет, ваше величество, - шепнули его перекошенные губы, - лучше прибавить десять процентов угольщикам и электрикам... - Когда ваше величество собирается обнародовать реформу о заработной плате? - спросил в наступившей тишине премьер-министр. - Немедленно! - сказала королева. И, сопровождаемая маркизой де Шарман, она направилась во дворец, огромные окна которого наконец осветились. Это снующие по залам слуги зажигали свечи, как века назад, когда люди ещё не знали электричества.
