Владимир Железников - Жизнь и приключения чудака
Шутница!
- Нет. В Сибирь. Он живет среди тофаларов.
- А кто такие тофалары? - спросила Наташка.
- Это маленькая народность в Сибири.
- Так это люди, - догадалась Наташка. - А я про них ничего не слышала. А что он там делает?
- Ищет метеорит в тайге. - Мне нравилась эта игра.
Она была неиссякаема на вопросы.
- А что такое метеорит? - спросила Наташка.
- Это небесное тело. Может быть, осколок далекой звезды.
- Осколок звезды! - восхищенно прошептала Наташка.
- Он летит к Земле со сверхзвуковой скоростью и так разогревается, что превращается в огненный шар.
- В огненный шар, - повторила она.
Все-таки я ее потряс.
Наташка подняла глаза к небу, надеясь увидеть в нем этот огненный шар, но увидела только солнце. Сощурилась, глаза у нее превратились в щелки, и она спросила:
- Как солнце?
- Нет, - ответил я. - Он маленький. Я вижу, вас надо учить еще да учить.
- Конечно, - согласилась Наташка. - Боря, а ты не знаешь, как спят африканские жирафы?
Ну и девица, что придумала! Я бы мог соврать ей или отшутиться, сказать: "Они спят, задрав кверху копыта", или: "Они спят на земле". Но я честно признался, что не знаю. И самое удивительное - мне самому понравилось то, что я сказал правду. Это было что-то новое во мне и подозрительное. Уж не заболел ли я?
В это время я заметил Сашку, стоящего возле нашего дома. В руках у него был мяч, он небрежно постукивал им об асфальт. Рядом, около стены, лежали наши портфели.
Я остановился и стал перевязывать шнурки в ботинках, а сам соображал, как отделаться от Наташки. Не хотелось бы, чтобы они сталкивались.
- Иди, - прошипел я, - тебе пора домой.
- Ничего, - успокоила меня Наташка, - я не спешу.
Тогда, все еще завязывая шнурки, я медленно повернулся к Сашке спиной, чтобы уйти.
Я даже прополз несколько шагов на четвереньках, и так, может быть, я бы полз через весь двор, но неожиданно передо мной выросла стена в виде Сашки.
- Ну что? - спросил я беззаботным тоном, делая вид, что Наташка вроде бы не со мной. - Зайдем ко мне?
Собственно, если бы он ответил мне сразу, ничего и не произошло бы, но он так долго обсасывал свой леденец, как будто это было самое важное занятие в мире.
Он сосал леденец и презирал меня. Щеки у него были пунцово-малиновые, и поэтому особенно контрастно выделялся синяк под глазом, который кто-то ему поставил во время игры.
И вот тут-то нетерпеливая Наташка вполне дружески ворвалась в нашу беседу.
- Какой у вас синяк! - сказала она и заботливо добавила: - Вам надо к врачу.
Сашка ей ничего не ответил и стал кричать, что они продули игру из-за меня, потому что я поставил в ворота размазню, что я совсем в последнее время ошалел, что ему противно со мной разговаривать, что я предатель.
- Так вы проиграли, - разочарованно сказала Наташка.
Сашка секунду помолчал и, не поворачиваясь к ней, не вытаскивая изо рта леденца, едва разжимая губы, процедил:
- А ну валяй отсюда, шмокодавка!
Наташка посмотрела на меня, ждала, видно, что я за нее заступлюсь.
А я сказал:
- Иди, иди! Тебе пора.
Она повернулась и пошла, медленно так пошла, - может, думала, что я все же ее окликну.
Глупо, конечно. И со стороны может показаться смешным. Подумаешь, проиграли в футбол! Но я-то знал, что этот проигрыш для Сашки большое несчастье. И чтобы как-то его успокоить, кивнул в спину удаляющейся Наташки и сказал: "Вот привязалась!" - но не рассчитал и произнес эти слова слишком громко.
Наташка услышала и, не веря своим ушам, оглянулась. Глаза у нее снова из пятаков превратились в воздушные шары. Два голубых воздушных шара.
Может быть, она с таким предательством никогда не сталкивалась. Только что были верными друзьями, рассказывали друг другу биографии, ели мороженое, смеялись, и на тебе!
И тут я увидел, что на Наташку движется какая-то гигантская собака. Не собака, а буйвол! Я догнал ее и сказал:
- Спокойно. Я здесь.
Она радостно схватила меня за руку, прижалась и ответила:
- А я с тобой, Боря, даже собак не боюсь.
Вот здорово! Значит, она не обиделась. Действительно, чего на меня обижаться? Подумаешь, что-то не так сказал. Важно, что сделал.
- Портфель забыл! - крикнул Сашка.
Я вернулся и побежал за портфелем. Когда я подбежал, он расшнуровывал мяч. Я ждал, что он мне еще скажет, а он нахально выпустил воздух из камеры мне в лицо и сказал:
- Воспитатель! - взял портфель и удалился.
- Да ты не волнуйся, - жалким голосом крикнул я ему вслед, - мы их обыграем!
Он не откликнулся.
- Спасибо за портфель, - не сдавался я.
Вот что меня губит, так это жалость, и то, что я эмоциональный человек: не раздумывая совершаю разные поступки. Мне бы сейчас надо было перетерпеть, не бросаться Наташке на помощь, а я не выдержал.
А ведь мне Сашка дороже, чем она. У нас одна жизнь, одни идеалы. Нам вместе жить да жить. А эта пигалица уже стояла опять около меня. Треснуть ее, что ли, по макушке, чтобы отделаться раз и навсегда? Я поднял руку для щелчка, но снова натолкнулся на ее доверчивые, прямодушные глаза и, вместо того чтобы ударить, обнял за плечи.
В этот день я прибежал в школу раньше обычного. В портфеле у меня лежало заявление о том, что я ухожу в отставку с высокого поста вожатого, поскольку это мешает моей личной жизни.
И действительно, эти первоклассники одолели меня окончательно. Они мне не дают ни вздохнуть, ни охнуть. Вчера, например, притащился Толя. Лицо серьезное, глаза жалостные. А мы в классе были вдвоем с Сашкой. Сидели на парте и тихо обсуждали проблему Насти.
Дело в том, что накануне Настя и я совершили незабываемую прогулку. Мы бродили по улицам, сидели на скамейке на бульваре, плевали с Крымского моста в воду, за что были обруганы прохожим "верблюдами", выпили две бутылки лимонада и съели по три эскимо.
Правда, мне это дорого обошлось, я истратил еще один папин рубль, но зато было весело.
Теперь придется купить маме подарок поскромнее. В конце концов, дело не в дорогом подарке, а во внимании.
А Сашка, когда узнал о нашей прогулке, покрылся страшной бледностью мертвеца. Эта бледность так долго держалась у него на лице, что я испугался за его здоровье. Вот ревнивец!
Но я открытый человек и не стал скрывать от Сашки свои истинные намерения, а предложил ему начать генеральную битву за Настю. Мы решили оба за ней ухаживать под покровом полнейшей тайны - это было непременное Сашкино условие, - пока она не полюбит кого-нибудь из нас. Побежденный гордо удалится.
Ну вот, сидим мы, значит, и шепчемся о Насте, и вдруг входит Толя. А Сашка как раз расспрашивал меня во всех подробностях о нашей прогулке, ему интересно. И поэтому он когда увидел Толю, то закричал на него. А я вскочил на подоконник и стал открывать форточку, будто бы чтобы проветрить класс.
Я подумал: может быть, Сашка его выгонит, но уже через секунду почувствовал, как кто-то тянет мою штанину. Ах, так? Ну пожалуйста! Я спрыгнул с подоконника, вытащил заявление и поднес к Толиному носу. Он мне ответил, что такие буквы читать не умеет. Тогда я ему объяснил, что не буду больше у них вожатым, потому что это мешает моей личной жизни.
Он это выслушал, но не ушел. Стоял, как-то странно сжавшись, засунув руки глубоко в карманы.
- Ну, что тебе? - спросил я.
- По секрету, тихо ответил Толя.
Я нагнулся к нему, меня опять подвела жалость, и он прижав губы к моему уху, прошептал свой секрет. Оказалось, он не умеет сам застегивать брюки. Я же говорю, с ума сойти можно от этих младенцев! Хотел ему тут же застегнуть брюки, но он кивнул на Сашку.
- Сашка, - попросил я, - выйди на минуту.
Сашка долго кривлялся и не хотел выходить, а потом вышел и, видно, рассказал нашим ребятам, потому что именно в тот момент, когда я застегивал Толе брюки, появилась Настя.
- Боже, - пропела она, - какая трогательная картина! Збандуто, ты просто создан для работы в яслях.
Я вскочил и стал подталкивать Толю к выходу, а он, наивная душа, решил мне помочь и сказал Насте:
- Там петельки маленькие. У меня ничего не получается.
Вот тут уж начался хохот.
Между прочим, во время нашей прогулки с Настей выяснилось, что она, как и Сашка, считает, что нет в мире более скучного занятия, чем возиться с первоклассниками. Мне это показалось странным: ведь когда меня назначали вожатым, она говорила противоположное. Оказалось, тогда она шутила! А я на эту шутку клюнул и теперь жестоко расплачивался.
В общем, только я отделался от Толи и показал Насте свое заявление и она меня похвалила и сказала, что я решительный человек, как прибежала Зина Стрельцова, тоже, естественно, первоклассница, с криком, что Гена Костиков убивает Гогу Бунятова и вот-вот выбросит его в окно.
Ну, конечно, я понимал, что ничего страшного в этом нет, когда мальчишки дерутся, и даже если какой-то Генка выбросит какого-то Гогу из окна, тоже ничего не случится они ведь учатся на первом этаже.
