Неизвестен Автор - Корейские народные сказки
- Как же я тебя съем в темноте?
Отвечает девушка:
- А ты на кухню сходи, огня принеси.
Пошел тигр на кухню, к печке нагнулся подуть на тлеющие угольки, в это время яйцо раскололось, разметав всю золу, и она засыпала тигру глаза. Завопил тигр, подлетел к умывальнику глаза промыть, а там краб их ему своими клешнями выцарапал. Выскочил разъяренный тигр из кухни, а из-за чайника на него рисовый ковшик набросился и давай дубасить по голове. Попробовал тигр вернуться в комнату девушки, только ступил на подстилку шило в лапу вонзилось. Выбежал тигр во двор, а с крыши на него ступа свалилась. Испустил тигр дух. Тут из сарая соломенная циновка вышла, завернула тигра, а деревянное чиге взяло его к реке отнесло, в воду бросило..
Взял янбан девушку в жены, и зажили они счастливо. А с ними друзья: майский жук, яйцо, краб, ковшик, шило, ступа, циновка и чиге.
Перевод А. Иргебаева
* Жадность не знает предела *
СКАЗКА ПРО ДВУХ КУПЦОВ
Давным-давно жили в маленьком городке два торговца. Один торговал синим шелком, и звали его Ким Чхи Ду.
Что ни год - идет хитрый купец к начальнику уезда с подношениями. Заручится его поддержкой - и дерет себе на базаре втридорога.
Второй купец торговал красным шелком, и звали его Ли Чхи Ду. Жил он на другом конце города. Жадностью и хитростью не уступал он Ким Чхи Ду. Что ни праздник - несет начальнику уезда дары.
Стараются торговцы друг перед другом, норовят подарок получше да побогаче подарить - начальника ублажить.
Но вот что однажды случилось.
Близился Новый год. Самое время дары подносить. И стали торговцы прикидывать, какой бы подарок начальнику сделать, чтобы и дешево и сердито. Жадные ведь они, купцы.
Думал, думал Ким Чхи Ду и придумал. Только солнце за горой скрылось, взял купец нож небольшой, перелез через каменную стену, прямо у сарая Ли Чхи Ду очутился. Не беда, что на замке. Даром он, что ли, нож припас? Открыл он тем ножом замок, вытащил штуку красного шелка, снова запер замок, будто и не было ничего. Домой вернулся. Взял на другой день украденный шелк, завернул аккуратно, начальника идет поздравлять с Новым годом.
Ли Чхи Ду то же самое сделал. Забрался ночью в кладовую Ким Чхи Ду, украл штуку синего шелка, начальнику уезда поднес.
Сразу смекнул жадный начальник, отчего Ким Чхи Ду принес красный шелк, а Ли Чхи Ду - синий. Позвал он к себе Ким Чхи Ду и спрашивает:
- Какое наказание тебе положено за кражу, знаешь?
- Любое назначьте, только не убивайте, - отвечает купец.
Велит тогда начальник слугам дать купцу пятьдесят палок. Всыпали слуги купцу хорошенько, в тюрьму бросили.
На следующий день позвал начальник уезда к себе Ли Чхи Ду, ему тоже велел дать пятьдесят палок и в тюрьму бросить, в ту самую, где сидел Ким Чхи Ду.
Проезжал через город важный чиновник из Сеула. Узнал, какой лихоимец начальник уезда, решил поднажиться. Вызвал начальника к себе и говорит:
- Спору нет, обманывать чиновника - преступление, но не меньшее преступление - обирать подданных. Посему приказываю тебе взятый у купцов шелк немедля отправить королю.
Пришлось начальнику отдать шелк и выпустить на волю купцов. Стали купцы думать да гадать: начальник боится чиновника из столицы, но уедет чиновник - и начальник опять хозяином в городе станет. Решили тогда купцы вернуть начальнику шелк, что отнял у него столичный чиновник.
Досадно начальнику, что столичный чиновник его обобрал. Вызвал он к себе слугу самого что ни на есть верного, денег ему дает, велит чиновника убить. Пошел слуга на постоялый двор, а чиновник там. Подкрался к нему слуга, но только хотел ударить ножом, как чиновник вскочил, мокчхим[*] в него запустил, убил слугу. Тут откуда ни возьмись - на пороге уездный начальник, нож в руке держит. Не терпелось начальнику самому поглядеть, как слуга убивать чиновника станет. Побежал он на постоялый двор и все собственными глазами видел.
[* Мокчхим - деревянная подушка, сделанная из гладко обструганного чурбака.]
Стоят чиновник с начальником, каждый нож в руке держит. Потом как бросятся друг на друга. Так оба и погибли.
Тут купцы подоспели. Видят - трое на полу в луже крови валяются, не дышат. Испугались купцы, после мешок с добром искать стали, которое чиновник у начальника отнял.
Первым увидел мешок Ким Чхи Ду, схватил, на спину взвалил и побежал в горы. Ли Чхи Ду за ним. Догнал его на вершине горы, у крутого обрыва. Ухватился за мешок и давай к себе тянуть. Ким Чхи Ду не пускает. Возились они, возились, вдруг оступились и вниз полетели. Там и нашли свою смерть.
Утром слуги проснулись, видят - трое убитых лежат, бросились искать мешок чиновника - они его еще накануне приметили - не нашли. Побежали к вершине горы, смотрят - мешок на земле лежит, а рядом два ножа.
- Вернемся - нас схватят, обвинят в убийстве и тут же казнят, рассудили они. Поделили добро, только их и видели!
Перевод Вадима Пака
ВЕСЕННИЙ СОН ВСЕ РАВНО ЧТО МИРАЖ
Жил на свете отец с двумя сыновьями. Жили они, горя не знали, и вдруг отец умер. Умер, а завещание не оставил.
Прошло несколько дней, и однажды, весенней ночью, когда младший брат крепко спал, старший, жадный-прежадный, вдруг как закричит. Проснулся младший в страхе, не поймет, что случилось, и говорит:
- Если ты, брат, хочешь криком выразить скорбь по отцу, то давай кричать вместе!
Отвечает старший брат:
- Дело не в крике. Во сне мне явился отец и так ласково говорит: "Возьми себе все рисовые поля и ферму в горах". Сказал - и исчез. И так мне радостно стало и в то же время грустно, что я закричал.
Смекнул младший брат, куда старший клонит, притворился, что спит, а сам закричал. Проснулся старший брат, в чем дело, спрашивает, а младший ему отвечает:
- Явился мне во сне отец и говорит: "Отдай дом брату, а себе возьми домашнюю утварь, рисовые поля и ферму в горах". Сказал так и исчез. "Такова твоя воля?" - воскликнул я и проснулся. До сих пор в ушах моих звучит голос отца.
Рассмеялся старший брат и говорит:
- Весенний сон все равно что мираж, ничего он не значит.
Отвечает младший брат:
- А ты разве осенний сон видел?
Перевод А. Иргебаева
КАК ПОМЕЩИК БЫЛ ЗА АЛЧНОСТЬ НАКАЗАН
На широком помещичьем подворье молотили ячмень: только и слышно было:
Хви-пхук! Хви-пхук! И вдруг: тя-ак! - раздался жалобный писк.
Понял тут старый батрак Доксве, что по живому хватил. Поднял колосья, так и есть: цыпленок уже не дышит. Пока батраки обедали, он на гумно забежал.
А помещик в ту пору на соломенной циновке лежал, за батраками следил. Увидел цыпленка, как закричит на батрака:
- Ты что, ослеп, окаянный? За что цыпленка убил? Ну-ка плати, да живее!
Не выдержал тут Доксве и говорит:
- Послушай, хозяин, цыпленку-то цена грош, а ты вон как раскричался!
Отвечает помещик:
- Ты мне зубы не заговаривай. Плати - и все тут!
- Так и быть, - говорит крестьянин. - Заплачу я тебе! А сколько?
- Девять лян давай, - отвечает помещик.
Удивился Доксве, и другие батраки рты поразевали.
Говорит Доксве:
- Ты, хозяин, вздумал над батраками измываться - не выйдет! Где это слыхано, чтобы цыпленок девять лян стоил!
- Хватит болтать. Мой цыпленок и того дороже!
Не стерпели тут батраки, вступились за Доксве и говорят:
- Думаешь, батрак не человек, над ним издеваться можно? А ведь правда! Гнут день и ночь батраки на помещика спину, а тут на тебе! За цыпленка плати девять лян, когда он от силы два пхуна[*] стоит. Грабеж, да и только! Ладно бы Доксве его нарочно прикончил, а то ведь случайно цепом хватил.
[* Пхун - денежная единица.]
Судят-рядят меж собой батраки, а помещик тем временем Доксве к городскому судье поволок, жалобу подал. Уж и не знает судья, куда помещика усадить, как его ублажить, и спрашивает:
- Что за жалоба у вас, разлюбезнейший, расскажите, пожалуйста!
Стал тут помещик жаловаться: Доксве, мол, его цыпленка убил, а платить не желает, - а сам на ухо судье шепчет, чтобы проучил хорошенько строптивого батрака.
Учинил судья Доксве допрос.
- Признаешь ли ты, что убил хозяйского цыпленка? - спрашивает, да так грубо.
- Цеп мой его убил, - отвечает Доксве.
- А цеп твой, не чужой! Вот и плати, - говорит судья.
- Я бы рад, - отвечает батрак, - но хозяин вон какую заломил цену! Где это видано, чтобы за цыпленка девять лян платить?!
- Девять лян? - удивился судья и говорит помещику: - И впрямь многовато!
Отвечает помещик:
- Я по справедливости требую. Судите сами. Из цыпленка курица могла вырасти. Так что считайте, он курицу убил!
- Послушай, хозяин, самая большая курица два или три ляна стоит, не больше, - не сдавался батрак.
Тут помещик чуть с кулаками на Доксве не бросился и как закричит:
- Как ты, негодяй, смеешь перечить янбану! Это твоя дохлая курица два ляна стоит, ты бедняк и батрак! А я своих курочек отборным зерном кормлю, по целому копу даю, они жиром наливаются, не твоим чета. Из трех твоих тощих кур одна моя и то не получится. Спасибо скажи, что я всего девять лян запросил!
