Константин Сергиенко - Кеес Адмирал Тюльпанов
Капитан Северейн говорит тихо, любезно. Одет в чёрный испанский камзол, а за широким поясом несколько ножей с узкими рыбьими лезвиями. Я видел, как капитан Северейн, точно со скуки, бросал эти ножи в мачту. Все они впивались один над другим ровной строчкой, а до мачты было шагов двадцать.
Какой-то матрос тащил на плече канат. Капитан Северэйн спокойно кинул последний нож, и тот впился в самый кончик каната, рядом с ухом матроса.
Потом капитан Северейн отвернулся и стал печально смотреть в море, а юнга выдирал из мачты его ножи. Рассказывали, что у капитана недавно погибла любимая девушка, а сам он теперь ищет смерти в бою.
Или фрисландец Дирк Ворст. Лицо свирепое, могучие плечи, как у Сметсе, в руках здоровенный гарпун. Дирк Ворст когда-то был китобоем, ходил по северным морям. Его гарпун в полтора раза больше обычного. Говорили, в одном бою этим гарпуном он снёс мачту испанского брига.
Дирк Ворст часто хохочет, и тогда лицо его из свирепого становится очень добрым. Он любит повторять пословицу: «Во веки веков фризы будут свободны!» Однажды кто-то назвал фрисландцев «яйцеедами» – а в тех местах, поясню вам, некоторые острова просто завалены яйцами гагар и морских чаек, – так Дирк Ворст схватил того человека за ноги и собирался треснуть об рею… Дирк Ворст обижался, как ребенок, но в бою мог положить десяток испанцев. Вместе с Дирком в гёзы пришли ещё несколько гарпунщиков.
Якоб Квейренс раньше был священником. Вот штука-то! Теперь у него нет правой руки по локоть, и совсем ничего не осталось от церковного сана. Правда, говорит он очень ловко. Встаёт на шкафут и начинает:
– Эй, неумытые рыла! Признаёте ли меня своим папой на манер папы римского?
– Признаём! – орут гёзы.
– А если признаёте, почему не молитесь на меня, почему не требуете благословения перед боем?
– Требуем! – орут гёзы.
– Так вот я скажу. Откуда вы взялись, сельдь мелководная? Кто вы такие? Правильно вас называют гёзами – нищими оборванцами! Нищие вы и есть, хоть многие из вас и дворянского сана. Чего вы хотите, бродяги? Зачем побросали свои дома? Свои трактиры, пекарни, мастерские, прилавки, свои огороды и стада? Зачем убежали от толстых жен и крикливых детей? Тощие гельдерландцы, надутые фризы, зеланды-рыбоеды, твердолобые голландцы и остальные! Чего собрались вместе? Чего схватили ножи и ружья? Неужто надеетесь всем этим сбродом одолеть полки короля Филиппа, названные «бесстрашными» и «непобедимыми»?
– Одолеем! – кричали гёзы.
– Ах так? Хвастунишки несчастные! В таком случае Якоб Квейренс, ваш папа нареченный, проклянет, если покажете врагу спины! Вперед, мелюзга! Вперед, кашалоты! Покажите, что один нидерландский подмастерье стоит десяти испанских солдат! Ваш папа Якоб Квейренс желает выпить за вас вина и спеть песню!
Он поднимал пивную кружку, доверху налитую вином, и начинал, топая в такт ногой:
Бей, барабан, барбам-барабам!
Бей, барабан, на погибель врагам!
Бей, барабан, наступила пора,
славься, Голландия, гёзам ура!
А остальные тоже принимались топать и подхватывали:
Смерть инквизиторам, целься в упор!
Смерть инквизиторам – наш приговор!
Всех инквизиторов в пламя костра
славься, Голландия, гёзам ура!
Вместо Голландии некоторые кричали – Зеландия, другие– Фрисландия, но топали все, и скоро весь корабль раскачивался в такт оглушительной песне:
Гёзам ура, подхвати этот клич!
Гёзам ура, не дрожи и не хнычь!
Гёзам ура, наступила пора,
славься, Голландия, гёзам ура!
Потом в воздух летели шляпы, береты и даже кломпы.
О многих я мог бы вам рассказать, но всех не перечислишь. Сам адмирал Буазо со своими матросами был из зеландских краев. Один зеландец, по имени Хендрикс, подарил мне свою шляпу. На ней вышит полумесяц и надпись: «Лучше туркам, чем папе». В таких шляпах красовались почти все зеландцы.
Адмирал Буазо расхаживал с подзорной трубой по палубе и говорил:
– Пусть веселятся ребята. Легче идти в бой.
Мы приближались к «Озеру свежей воды», вернее, к тому месту, где было озеро с его глубиной. Кругом ведь теперь вода.
Ветер развевает бело-сине-оранжевый флаг. Белый цвет – свобода, синий – морской простор, оранжевый – принц Оранский.
Да здравствуют гёзы!
АЛЫЙ БЕРЕТ
Внезапно спал ветер, и вода стала мельчать.
– Полтора фута! – с тревогой кричал матрос с шестом. – Фут с четвертью!
Теперь уж точно надо искать глубину в «Озере свежей воды». Адмирал Буазо отдал приказ перейти на фарватер канала. Его было видно по одиноким деревьям и прибрежным кустам. Вода становилась всё мельче. То там, то здесь выступали бугорки.
– Адмирал! – крикнули с носа. – На мосту испанцы!
– Вижу, – процедил Буазо.
Прямо против нас, не дальше чем в полумиле, висел над каналом мост. За ним открывалось озеро. На мосту и сбоку по обе стороны канала чернели ряды пехоты. Солдаты стояли прямо в воде и на полосках выступающей земли.
– Проклятье! – прорычал Буазо. – Их слишком много! Испанцы, видно, понимали, что по мелкой воде нам озеро не обойти. Они встречали нас, как говорится, на «узкой тропинке». Буазо вызвал всех капитанов и сказал:
– Попробуем атаковать в лоб. Другого пути нет. Мартене, Хендрикс и ван Харен ударят по флангам с легкими лодками и пешими. Что делать, ребята! Придется размять свои косточки!
Испанцы начали первыми. С моста ухнули пушки. «Дельфтский ковчег» развернулся и тоже ударил двумя стволами. Потом повернулся другим бортом и дал новый залп. Одна пушка была спаренной, стреляла скованными цепью ядрами. Такой снаряд сметал много солдат при попадании, а в общем-то был предназначен для разрушения снасти морских кораблей. Ударили и другие пушки.
Гёзы с криком кинулись на испанцев, но те стояли твердо, их было не меньше трех тысяч. Я не люблю долго рассказывать про бои, где не бывает удачи. А этот кончился плохо. Мы откатились, потеряв несколько судов и не знаю уж сколько матросов. Одно ядро начисто снесло деревянную русалку на носу «Дельфтского ковчега».
Адмирал Буазо был в отчаянии. Он кричал, что не умеет воевать в блюдце с водой, его стихия океан! Многие суда уже сидели днищами на земле, но тут неожиданно задул зюйд-вест и вода стала прибывать.
Какие-то люди потребовали встречи с Буазо. Оказалось, это жители деревни Зутермеер. Они посоветовали сделать обход вправо. Плотина там низкая, а испанские гарнизоны слабее. Но и до их совета адмирал уже наугад поворачивал флотилию.
Через час мы уже атаковали гарнизоны Зутермеера и Бентейзена. Испанцы бежали. Плотина здесь действительно небольшая, и проходы в ней сделали быстро.
Горели Бентейзен и Зутермеер, а мы по красной от пожара воде шли молча на следующий испанский заслон у деревни Норт-Аа.
Схватка была короткой и ожесточённой. Испанцы снова не устояли. Теперь перед нами раскинулась последняя большая плотина Кирк-вее, но тут вода опять резко спала.
Уже видны шпили Лейдена. Несколько раз над городом взлетали ракеты, давая знать, что город нас слышит и ждёт освобождения.
Потом с последних судов раздались радостные крики и по цепочке передали весть: из Роттердама приехал Молчаливый.
– Да здравствует принц! – кричали уже совсем близко, и скоро по мокрым сходням, переброшенным с борта на борт, на наш корабль перебрался принц Оранский.
Самое интересное, что вместе со свитой принца на корабль прибыл, я не ищу другого слова, именно прибыл Рыжий Лис. От важности он, по-моему, слегка свихнулся и даже на меня посмотрел свысока.
Лис намекнул, что вылечил принца целебным напитком из сахара, вина и пива по собственному рецепту. Потом он и вовсе пустился врать, что теперь первый советник у принца, а когда освободят Голландию, принц, может, подарит ему целый город – например, Лейден.
Я быстро сбил с него спесь рассказом про встречу с папашей. Узнав, что папаша ещё не расстался с мыслью поймать дорогого сыночка, Лис приуныл.
– Ну ничего, – утешил я Лиса. – Ты правая рука принца, а он тебя в обиду не даст.
– Какая там правая рука, – вздохнул Лис. – Просто я на побегушках у Брунинка. Любишь ты, адмирал, приукрасить… – Ты знаешь, – сказал Лис, – Эле нашла своего Версту. Длиннющий такой!
– Ну да? – я обрадовался. – А где он?
– Не знаю, – сказал Лис. – Он в гёзы собирался. Может, уже здесь.
– А Эле?
– Тоже не знаю. С ним Эле была и Пьер.
Про Караколя и Эглантину Лис ничего не слышал. Тут мы принялись обсуждать затею Слимброка.
– Как думаешь, правда он знает что-нибудь про отца?
– Тю! – свистнул Лис. – Какой ты, адмирал, наивный! Да их специально учат, чем головы людям морочить. Пропавшие отцы, помершие матушки, богатые тетки с наследством – всё в дело идет. Скажут какому-нибудь сироте, что у него родители живы, тот им последнюю рубаху отдаст за одно обещание разыскать. Не ты первый, адмирал, не ты последний.
