Георгий Садовников - Пешком над облаками
- Подожди! - бросил мне Пыпин и, подбежав к старушке, перевел ее через улицу.
Отпустив локоть своей подопечной, он выжидающе заглянул в ее лицо. Старушка произнесла неслышные мне благодарные слова. Пыпин небрежно кивнул и зашагал через улицу с чрезвычайно довольным видом.
Однако не сделал он и пяти шагов, как дунул ветер и сорвал кепку с головы здоровенного портового грузчика и понес под колеса машин. Пыпин и грузчик ринулись за кепкой с разных сторон. И подбежали к ней одновременно. Но Пыпин оказался ловчей, он поднял кепку и протянул ее хозяину.
Грузчик нахлобучил кепку на голову и, не сказав ни слова, пошел дальше.
- Эй, а где спасибо? - грозно окликнул грузчика Пыпин.
Грузчик остановился и виновато пробормотал:
- Извини, друг. Спасибо!
- Вот то-то, - проворчал Пыпин, подходя ко мне. - Цени, когда человек тебе помогает, - и крикнул кому-то, находящемуся за моей спиной. - Шофер, подожди! Я подтолкну твою машину.
И Пыпин заметался по городу, оказывая людям услуги. Я еле за ним поспевал.
- Что делается, что делается! - ошеломленно бормотал Пыпин, перебегая от одного человека к другому.
Наконец он устал и, переведя дух, прислонился спиной к стволу белой акации.
- Что с вами, Пыпин? - спросил я, тоже вытирая вспотевший лоб.
- Сам не пойму, - прошептал Пыпин. - Видимо, вот тут копилось, копилось, он ударил себя в грудь, - потом количество перешло в качество, и я... перевоспитался, глядя на тебя... прошу прощения, на вас.
- Вы шутите? Скажите, что вы пошутили, Пыпин! - взмолился я, чувствуя, что моя попытка оправдать себя перед потомками терпит крах.
- Какие уж тут шутки? Мне то и дело хочется делать добро, как будто я помешался на этом, - ответил Пыпин, жадно озираясь, высматривая человека, нуждающегося в доброй услуге.
Но, к сожалению, лица, окружавшие нас, в этот момент все как один были счастливы.
- Пыпин, не пугайте меня. Я всего лишь простой скромный юнга. Не слушайте моих современников. Мало ли что они наговорят? Я еще не совершил ничего такого, что могло бы служить примером для всех, - пояснил я, представляя, как торжествуют мои биографы.
- Теперь уже поздно об этом говорить, - обреченно возразил Пыпин.
Я растерянно промолчал, и тогда Пыпин добавил:
- Лучше скажите, как нам отныне жить? Мы станем вновь одним человеком? Иван Ивановичем Пыпиным?
- К несчастью, это уже невозможно. - Я не удержался и огорченно вздохнул.
- Да ты не вешай носа! Не вешай! Это хорошо и даже очень, - обрадовался Пыпин и похлопал меня по плечу. - Пусть будут два Пыпина. Два хороших... Молчу, молчу... Я хотел сказать: два сносных. Теперь мне небось тоже полагается быть скромным?.. В общем, не бойся, я тебя не подведу.
- Ты будешь моим вторым положительным "я"? - спросил я, все еще не веря в происходящее.
- Буду! - Но, подумав, Пыпин добавил: - Ну конечно. в жизни всякое бывает. Трудно загадывать наперед. Ты уж на меня не обижайся!
Слыханное ли дело: Пыпин, матерый хулиган, наводивший ужас на все детсады и школы, просил не обижаться! Не за то ли я с ним боролся все эти бурные пятьдесят лет?!
И вдруг в тот самый момент, когда наше долгое единоборство завершилось полной победой добра и мое второе "я" тоже стало положительным, так вот в сей радостный момент мое первое совершенно идеальное "я" совершило нехороший и предосудительный поступок.
Пока мы выясняли свои новые отношения, из-за дворца моряков появилась длинная процессия. Люди в спецовках, обсыпанных опилками и стружками, несли на плечах необычные для здешних широт экзотичные бревна. Я заметил их еще издалека и сразу узнал. Да, да, именно из этих бревен когда-то был связан мой легендарный стомаран. Однако с тех пор прошло много лет, и бревна давно уже были мне не нужны. Я так и подумал, ведя очень важный разговор со своим переменившимся двойником Пыпиным.
Но стоило шествию поравняться с нами, как тут же со мной произошло нечто неожиданное: я повернулся к строителям и закричал:
- Это мои бревна! Сейчас же верните мои личные бревна!
- Что с тобой? Зачем тебе бревна? - зашептал Пыпин, стараясь удержать меня за рукав. - Они ведь годами валялись на пустыре. Пусть же теперь послужат людям.
Плотники переглянулись между собой: я ли это? И старший по возрасту из них виновато сказал:
- Уж очень красивые бревна. Мы хотели построить сказочный город для наших туапсинских ребят. Но если они вам нужны, мы отнесем их на место.
- А это никого не касается: нужны или нет! Мои бревна, и все! - скандалил я и капризно топал ногами.
Очевидно, передав хулигану часть своей доброй души, я, сам не зная того, прихватил у него долю плохого.
- Иван Иванович, что с вами? - деликатно спросил другой строитель, теперь уже самый молодой. - На вас это никак не похоже.
Люди смотрели на меня с испугом и состраданием, словно со мной случилось самое большое несчастье.
- Случилось не случилось! Это уж мое дело! - возразил я, грубя прямо-таки голосом прежнего Пыпина.
- Товарищи, с Иваном Ивановичем что-то стряслось. Давайте сегодня бревна вернем, а завтра, может, ему станет лучше, - предложил старший плотник, и процессия развернулась, понесла бревна на прежнее место, на пустырь.
- Признаться, я тоже тебя не узнаю, - удивленно проговорил замолчавший было Пыпин. - Знаешь, на кого ты сейчас очень похож? На хулигана Пыпина.
- Ну и сказал! А ты, может, похож на юнгу Ивана...
Я окинул Пыпина взглядом с ног до головы и не договорил, умолк, пораженный увиденным. Лицо у моего второго "я" тоже от растерянности вытянулось, стало продолговатым, как дыня. Мы перепутались, мы не могли отличить: кто Пыпин тот, кто Пыпин этот.
И тут, словно с неба свалился, перед нами возник вездесущий оркестр. У музыкантов еще трепетали длинные черные хвостики фраков.
- Прошу побыстрее, маэстры! - лихорадочно закричал дирижер. - Три! Четыре!.. Катастрофично!.. Еще катастрофичней!.. Полная катастрофа!
- Да замолчите! Я вас сегодня не звал! - воскликнул Пыпин с досадой.
- Извините, почтеннейший хулиган. Но мы не могли удержаться! Ведь это же преступление века! Вы сбили юнгу с истинного пути! И мы просто обязаны подчеркнуть весь трагизм этой катастрофы. Средствами своего скромного искусства, конечно, - возразил дирижер и сконфуженно добавил: - Мы немножко опоздали. Преступник уже завершил свое черное дело. Но кто знал?! Кто знал, что наш знаменитейший, стойкий из стойких юнга не устоит?!
- Но это только половина факта, - возразил, в свою очередь, Пыпин. - В то же самое время юнга Иван Иванович привил мне стремление к добру. И мне очень стыдно за свое хулиганское прошлое. Не верите? Тогда смотрите! - И он смахнул рукавом набежавшую слезу.
- Тогда сделаем так, - не смутился дирижер, - одна половина оркестра будет играть ликующий туш, а вторая поведет тему ужасающей катастрофы.
А мне было очень обидно. Добиться в конце концов полной победы и одновременно потерпеть такое сокрушительное поражение...
ГЛАВА XV, которой предстоит сыграть почетную роль эпилога
Догорели воображаемые дрова в воображаемом камине. Затихла воображаемая метель. Потому что за окном стояло теплое солнечное лето. И потому, что мой рассказ подошёл к концу.
Мы сидели перед потухшим воображаемым камином - я и я. Два пенсионера Пыпина. Два Ивана Ивановича. И молчали, все еще находясь во власти воспоминаний.
Потом я открыл школьную тетрадь и начал писать послание всем ребятишкам Земли. Я сочинял его в стихах. Мне хотелось, чтобы дети усвоили мораль из нашей весьма поучительной истории.
Первые строки послания будто сочинились сами, едва мое перо прикоснулось к бумаге.
Не выходите из себя!
Назад возврата нет!
- А разве так уж плохо, когда возврата нет? - обиделся двойник, заглянув в тетрадку через мое плечо.
- А что же тут хорошего? Это ведь мне случайно удалось вернуть свое сбежавшее отрицательное "я" и перевоспитать его на личном примере. Не каждому так повезет. И даже мой фантастический успех и тот еще нельзя считать окончательным.
Я пристально взглянул в глаза своему двойнику. В моей памяти еще жило позорное поражение - тот случай с личными бревнами, после которого только с большим трудом мне удалось восстановить свои положительные качества в прежнем виде. И хотя двойник в последние годы вел себя смирно, я хотел, чтобы он успокоил меня.
- М-да, мало ли что в жизни бывает. Разве можно ручаться заранее, философски произнес двойник, отводя глаза.
И так он каждый раз ускользал от ответа, лишая меня полной уверенности.
Я бы, наверное, очень расстроился, но тут, словно в утешение, у меня родились две новые строчки:
А если ты раз
Д
во
и
лся!
Будь добр, держи ответ!
Пока один "я" сочинял стихи, другой придирчиво следил за его занятием.
- Я, конечно, ничего не смыслю в поэзии. Но по-моему, "раздвоился" не помещается в стихотворный размер. И потом, даже мне известно, что в этом слове ударение ставят совсем но там, - заметил двойник, дыша над моим затылком.
![Юрий Нагибин - Вместо предисловия [к сборнику «Время жить»]](/uploads/posts/books/44833/44833.jpg)
