Александр Панов - Дамка хочет говорить
— Нас и в школу там примут. Мы сядем с тобой за первую парту рядом с Марией Алексеевной. Она уже поправится и тоже в Москву приедет.
Но тут Любушка завертела головой, вскочила с криком:
— Ах, вы, хулиганишки, смотри-ка, все убежали на улицу! Прозевали мы цыплят с тобой. Скорей идем загонять.
5
Не хочется мне, Любушка, чтобы Бобик оказался таким неблагодарным, как Пиратка. Вы его с Андрюшкой кормили, поили, а он все в сторону косит. Вам невдомек, а я давно его распознала. Хищник он неисправимый, за все время, пока он был у нас, мы и словечком не обмолвились. Невзлюбил меня. Да он никого и не любил. Однажды, весной, ты, Любушка, подошла к клетке и просунула ястребу кусочек хлеба. Пиратка даже не обратил внимания. «Ему мяса подавай», — сказал Виталька.
— А, может, приучим, — неуверенно сказала Любушка. — Пиратке надоело, наверное, в клетке сидеть.
— Конечно, надоело, — обрадовался Виталька и подзадорил Андрюшку. — Слабо тебе выпустить Пиратку!
Я-то поняла, с каким подвохом сказал это Виталька.
Наверно, хотел, чтобы ястреб улетел, потому что завидовал Андрюшке. А кто виноват? Вместе ходили в лес. Виталька не заметил ястреба с перебитым крылом, а Андрюшка заметил. Виталька сказал: «Давай хищника из рогатки убьем», — а Андрюшка пожалел и домой принес.
— Рановато, — сказал Андрюшка.
— Выпусти, может, он уже привык, — попросила Любушка, — ему скучно.
— Ладно, будь что будет, — согласился Андрюша. — Люба, присмотри за цыплятами, лучше всего отгони подальше.
— Пиратка добрый, не тронет.
— Не выпускай, он нехороший, — предупредила я. Но она, как всегда, не поняла меня.
На всякий случай отогнали цыплят в дальний угол двора.
— Вы наши. И Пиратка наш, — сказала цыплятам Любушка. — Но он еще вас не знает, первый раз выпускаем. Не приставайте пока к кому, ладно? А то испугается и улетит насовсем. Сиди, Дамка, здесь и не пускай цыплят, ладно?
Андрюша распахнул пошире дверь серая и открыл клетку:
— Гуляй, Пиратка!
Ястреб недоверчиво поглядывал на мальчика, мол, неужели отпустишь? Неподалеку стояли ребята и спорили: улетит Пиратка насовсем или вернется? Лети, Пиратке, лети!
Ястреб выбежал вприпрыжку. Покосился на меня. Не бойся, не трону, хотя и хочется.
— Вон Дамка крадется — прогони! — крикнул Любушке брат.
— Да она ласково смотрит на Пиратку, — сказала ему Любушка и подозвала меня. — Не смей, Пиратка наш! Слышишь? А то испугается.
Я отбежала, а Пиратка все равно не улетал.
— Нечего сваливать на Дамку, сам отойди, — сказала Любушка. — Он тебя боится.
— Пиратка ко мне привык!
— Попробуй, отойди, увидишь, как привык! — Любушка потянула брата за руку, а Пиратке шепнула: — Лети скорей, не бойся.
Послушался! Взмахнул крыльями и радостно взвился вверх, на свободу.
— Полетел! Полетел, — весело заорал Виталька.
И ребята все обрадовались, что он полетел. Но потом перестали радоваться, смотрели во все стороны: неужели насовсем улетел?
— Полетает, полетает и вернется, — утешала Любушка брата. — Ты тоже иногда целый день бегаешь и все разно домой приходишь.
Ребята засмеялись, и Андрюша повеселел.
Верно, Любушка, когда меня привязывают на цепь, так я целый день рвусь и скулю… А побегаю досыта — сама домой с радостью явлюсь. Но здесь совсем другое дело. Пиратка — обманщик. Я по его глазам вижу. И «хищник», все так говорят. А это, наверное, самая плохая птица. На кур и гусей так никто не скажет.
Ребята ждали, но ястреб не показывался. Виталька взглянул на Андрюшку. И тут я почувствовала, что Виталька тоже перестал ликовать.
— Надо бы подождать выпускать, — сказал он тихо. — Пиратка к тебе еще не привык… Я тебе весной молодого поймаю, честно говорю… Смотри, летит! — Виталька потряс друга за плечо. И я увидела ястреба. Нет, Пиратка не улетел! Он играл на воле — то взмывал ввысь, не видно было, то камнем падал почти до самой земли, казалось, вот-вот разобьется… А потом, наверное, устал и плавно опустился на крышу дома.
— Пират, скорей домой! — приказал Андрюшка. Но птица, видно, не хотела возвращаться. Наклонила голову набок и, спокойненько поглядывая на нас, приговаривала на своем языке: «Как хотите, а мне надоело в кладовке сидеть».
— Ну ты, я тебя с самого начала раскусила! — крикнула я Пиратке. — Или оставайся и будь домашним, или улетай совсем, не то плохо тебе будет.
— От тебя, что ль? — скосив желтый глаз, проклекотал ястреб. Ох, как я взвилась! Но Любушка меня остановила. Нет, не разбираются люди в языке животных… Андрюшка показал кусочек мяса, и Пиратка зорко поглядел на него. Щелкнул кривым клювом, быстренько опустился на землю. И поскакал, поскакал к Андрюше. Мальчик прижал его к груди.
— Молодец! Теперь не закрою в клетке, будешь в кладовке жить, а потом во дворе. Будешь летать, когда захочешь.
Ястреб, наверное, все понял: покачал вытянутым клювом, мол, я согласен.
Еще бы, не согласиться. Выздоровеет окончательно, откормится, а там и вольному воля. Сколько еще цыплят перетаскает.
Виталька начал рассматривать Пираткину клетку.
— Зачем теперь она? Отдай мне, — попросил Виталька, — Голубей заведу.
Бот уже врет, Андрюша, он не любит голубей, я видела, из рогатки в них стрелял. Ему бы только выманить клетку, ты же знаешь. Но все равно Андрюша отдал ему ее.
— Не отдавай, Андрюша! — заворчала я, а Виталька щелкнул меня сильно по носу.
— Не бей Дамку, — заступилась Любушка.
— Видишь, цапнуть хочет, как Пиратку.
— Потому что не любит тебя. Она всех любит, а тебя нет, ты все время дразнишь ее.
— Ладно, больше не буду, только не сердись… Приходи к нам, у Нины говорящая кукла.
— Да-а, я боюсь Розку. Она такая злющая, не то что Дамка.
— Уж твоя Дамка, — рассмеялся Виталька. — Облезлая, старая.
— И нет, и нет, самая красивая!
Виталька еще пуще рассмеялся и погладил Любушку по голове.
— Смотри, как защищаешь.
— Неужели я на самом деле облезлая? Нет, это Виталька со зла говорит.
Дорогая Любушка, ты удивляешься, почему меня не любит Виталька? Потому что я не люблю его. Он ничего не дает. Только ты не замечаешь и думаешь, что он добрый. Зовет тебя с куклой поиграть, но ведь она не его. Чужое ему нисколечко не жалко, а вот попроси хоть что-нибудь его собственное. Нарочно попроси. Только ты не догадаешься нарочно попросить.
Знаешь, что он однажды натворил? Андрюша с ребятами на рыбалке пекли картошку. У нас поспевает раньше, чем у других. Хозяйка все говорит: «Хоть бы скорей Дима приехал из училища механизаторов на побывку, новой, свежей картошки попробовал бы».
Ребята хвалили, мол, крупная, вкусная, а Виталька заспорил, что у него тоже выросла ранняя и такая же большая: «Завтра свою принесу — увидите».
Как бы не так — свою! Ночью забрался на наш огород и давай дергать кусты. И в сумку, в сумку прячет картошку. А хитрый какой: кусты потыкал, будто так и было. Я облаяла его, а он не боится. Вовсю лаю, скулю, но никто из наших не выходит. Виталька пнул так, что я перевернулась. Тут уж я вцепилась в штанину — выдрала клок. Ненавижу трусов и воров, они больше всех обижают собак.
…На рыбалке ребята хвалили его картошку, мол, такая же вкуснятина.
— Эта не Виталькина, а наша, — говорила я, но никто меня не слушал.
Вечером Виталька пришел к нам как ни в чем не бывало. С Андрюшкой в саду за столиком рисовали карикатуры и сочиняли частушки про двоечников, грязнуль и прогульщиков. Виталька любит про других сочинять.
— Виталька своровал у нас картошку, — сказала Андрюше. — Сочини про своего дружка частушку.
Конечно, сочинил бы, если бы понял меня.
— Эх, и надоедливая же твоя Дамка, — сказал Виталька, ему видно хотелось пнуть меня незаметно, но я отскочила.
Если бы я умела писать, вывела бы крупными буквами в классной «Молнии»: «Виталька — вор».
— Ребята, идите-ка сюда! — позвала тетя Катя. — Для Димы оставили побольше кусты и нет!
— Безобразие! — сказал Виталька. — Есть ведь такие.
Я завизжала, залаяла на Витальку. «Это он!»
Но никто не понял, Андрюшка на меня же и рассердился:
— Сдурела, на своих лаять!
— Да какой же он свой? — возмутилась я.
— Дура твоя Дамка, — сказал Виталька. — Вора проморгала. Гони ее со двора. Моя Розка в клочья бы разорвала…
Виталька, конечно, догадался, что говорю про него, толкнул меня ногой, а ты, Любушка, увидела.
— Чего пинаешь нашу Дамку, — заступилась Любушка.
Ах, если бы ты видела, сколько раз он меня пинал!
— Я поиграл, — соврал Виталька.
— Играют руками, потихоньку… И весело, с улыбкой играют, а ты злишься, знаю.
— Эх, Любушка, ничего ты не знаешь, да и вряд ли узнаешь…
Был бы мой Бобка помощник, мы бы Витальке показали!
