Элинор Фарджон - Я качаю свою детку
- А вы не хотите взглянуть, Джеймс?
- Конечно же, не хочет, дорогая, - сказал мистер Гринтоп с нетерпением.
Но профессор покладисто сказал:
- Конечно же, хочу! - и оба джентльмена пошли наверх за дамами.
Но у дверей детской они застали миссис Гринтоп, которая держала дверь настежь и прижимала палец к губам, поскольку над воркотней Малыша Ричарда и плеском воды в ванночке звенел чистый, как серебро, голосок Гризельды Кёфью:
Баю, баю, бай,
Я качаю свою детку,
Я качаю свою детку,
Баю, баю, бай.
- О, это абсолютно прелестно! - шепнула Маргарет.
Но профессор вдруг быстро протиснулся в дверь и, ринувшись к ванночке, спросил у Гризельды:
- Что это за песня, дитя? Откуда взялась эта мелодия? Ты знаешь, что ты поешь?
Гризельда испуганно подняла глаза и вся покраснела, а вытащив брыкавшегося Малыша из воды, сказала:
- Да, сэр, это то, что я пою, когда укладываю спать свою бабулю. Не пищи, зайчик, будь хорошей деткой. Вот послушай: "Я качаю свою детку, я качаю свою детку", - опять запела Гризельда, покачивая закутанного в полотенце Ричарда у себя на коленке.
- Кто тебя научил этой песне? - допытывался профессор.
- Да в чем дело, Джим? - спросила Маргарет.
- Помолчи, Пегги, - сказал профессор. - Кто научил тебя словам и мелодии, Гризельда?
- Никто не учил, сэр. Бабуля когда-то ее пела моему дедушке, а потом моему папе, а потом мне, а теперь я сама ее пою бабуле и Малышу.
- А кто ее пел твоей бабуле?
- Ее бабуля.
- А кто ее пел бабуле твоей бабули?
- Оставь эти глупости, Джим, - засмеялась Маргарет. - Откуда ребенку знать? Ты так можешь дойти до царствования Вильяма и Мэри.
- Я и дальше дойду, если понадобится, - сказал профессор. - А теперь, Гризельда - Гризельда, Боже, твоя прабабушка называла тебя Гриззель?
- Гриззи, сэр.
- Отлично, сойдет и Гриззи. Скажи, а как зовут твою бабушку?
- Мою бабулю зовут Гризельда, и ее бабушку звали Гризельда. Мы все Гризельды, из-за этой песни. Она называется "Песня Гриззель", сэр.
- Да, я знаю, - сказал профессор, весьма всех удивив.
- И это наша песня, - сказала Гризельда, осторожно промокая все складочки у Ричарда.
- Прелесть ты моя, - сказала Маргарет, наклоняясь его поцеловать.
- Не перебивай, Пегги, - сказал профессор. - Что ты имеешь в виду, Гризельда, "наша песня" - твоя песня?
- Она была написана для нас, - ответила Гризельда. - Для одной из нас, из Гризельд, много лет тому назад, но я не знаю, для какой именно.
- А ты знаешь, кто написал ее?
- Мистер Деккер, сэр!
- Именно! - торжествующе сказал профессор.
- Из-за чего ты так разволновался, Джеймс? - спросила Маргарет.
- Замолчи же, Пегги. Послушай, Гризельда, как ты узнала, что мистер Деккер написал эту песню, да еще для "одной из вас"?
- Потому что это есть в книге, сэр.
- В какой книге?
- В бабулиной. Ну, в той, где плохое правописание и печать такая диковинная.
- А, печатная книга, - в голосе профессора прозвучало некоторое разочарование.
- Да, сэр. Но песня написана от руки, на обратной стороне обложки, а под ней приписано "Моей детке Гриззель. Т.Деккер", и день, и месяц, и год.
- А какой месяц, какой год?
- Октябрь одиннадцатого дня, одна тысяча шестьсот третьего года, - сказала Гризельда.
- Эврика, - провозгласил профессор.
- Никак ты с ума сошел, Джеймс? - вопросила Маргарет.
Но профессор уже задавал новый вопрос:
- А где эта книга сейчас?
- Думаю, Белла сидит на ней, сэр.
- Белла?
- Моя кукла, сэр. Книга хорошая для нее подпорка.
- А где же Белла? - спросил профессор, обегая глазами комнату.
- Я оставила ее у бабули в Приюте, сэр, чтобы ей не было скучно.
- Ага, так ты уступила свою детку другому, не так ли. Терпеливая Гриззель? Завтра мы вместе пойдем в Приют навещать твою бабулю.
У Гризельды разгорелись глаза; тем временем она застегивала пижамку с пушистым начесом на Ричарде, но сказала она лишь:
- "Терпеливая Гриззель" - так называется книга, сэр.
- Да, я знаю, - сказал профессор, - я знаю.
На следующий день профессор заехал за Гризельдой и повез ее в Приют для престарелых. Он приехал раньше того, как Ричард справился со своей первой бутылочкой молока, и миссис Гринтоп заметила:
- О, ты ранняя пташка, Джеймс.
На что профессор ответил:
- Кто рано встает, тому Бог дает.
Они застали Прабабушку Кёфью еще в" постели, сидящей в подушках, около нее была Белла, подсматривавшая из-под лоскутного одеяла. Прабабушка с живостью взглянула на Гризельду и сразу сказала:
- Что, Гриззи, идем домой?
- Этот джентльмен хочет взглянуть на твою книгу, бабуля.
- А вот она, на окне, пусть глядит, если хочет.
Профессор взял старую книгу в кожаном переплете, бережно открыл ее: сначала он посмотрел на титульную страницу, потом на обратную сторону обложки. И оба раза кивнул головой, как будто чем-то довольный, а потом присел на постель Прабабушки Кёфью, точь-в-точь как доктор, и сказал:
- Расскажите мне об этой книге, миссис Кёфью. Вы что-нибудь помните из того, что вам о ней говорили?
- Помню ли я? - негодующе вскричала Прабабушка Кёфью. - Конечно, помню! То, что мне рассказывала моя бабушка про то, что ей рассказывала ее бабушка, я помню так, будто это было вчера. За кого вы меня принимаете? За старую калошу, вроде Эмили Дин, у которой мозги, как решето?
- Ну, конечно, нет, миссис Кёфью. Расскажите мне в точности, что вы помните,- попросил профессор.
Глаза у Прабабушки Кёфью загорелись как никогда, стоило им обратиться в прошлое.
- Моя бабушка, - сказала она, заговорив так внятно, как Гризельда не слышала чтобы она говорила раньше, - родилась, когда на троне сидел король Вильям Оранжский, благослови его Бог, а её бабушке было тогда девяносто три года, хотя она прожила не больше ста четырех, бедняжка, но одиннадцать лет она пела бабушке эту песню, которая в книге, которую сочинил для нее ее собственный папа, когда она родилась, и напечатал в книге, и написал от руки.
- Мистер Томас Деккер, - сказал профессор.
- Именно так его звали, сэр.
- Это был ваш пра-пра-пра-прадедушка?
- Смею сказать, сэр.
- Он был знаменитым человеком, миссис Кёфью.
- Не удивляюсь, сэр.
- А как звали бабушку вашей бабушки, миссис Кёфью?
- Гризельдой, сэр.
- А как вас зовут, миссис Кёфью?
- Гризельдой, сэр.
- И эту девчушку тоже зовут Гризельдой?
- А то как же, сэр. Бог ты мой, - прыснула Прабабушка Кёфью - столько вопросов про то же самое имя.
- Миссис Кёфью, я хочу вам сказать, что этой книге большая цена. И я хотел бы купить ее у вас.
Прабабушка Кёфью взглянула на него и улыбнулась своей милой, лукавой, жадной улыбкой.
- Большая цена? Десять шиллингов?
Профессор заколебался:
- Гораздо больше, миссис Кёфью.
Неожиданно Гризельда собралась с мужеством заговорить:
- Как вы думаете, она стоит тридцать пять фунтов, сэр?
Профессор опять заколебался, а потом сказал:
- Я думаю, она вполне стоит пятьдесят фунтов, Гризельда. Во всяком случае, я могу заплатить пятьдесят фунтов твоей бабушке, если она захочет ее мне продать.
- О, - выдохнула Гризельда, - спасибо, сэр!
- За что ты благодаришь джентльмена, Гриззи? - спросила Прабабушка Кёфью с едкостью. - Это моя книга, а не твоя.
- Да, да, бабуля, - беспокойно согласилась Гризельда.
- И я ее ему не продам... - упрямо продолжала старая дама.
- Бабуля, о...
- ...меньше, чем за десять шиллингов, - закончила Прабабушка Кёфью.
Профессор засмеялся, а Гризельда чуть не заплакала от радости.
- Ну, Гриззи, довольно всякой чепухи, - сказала миссис Кёфью. - Почему ты не поднимешь и не оденешь меня? Что сделалось с твоими волосами, детка?
- Меня остригли, когда я была в больнице.
- А ты была в больнице?
- Да, бабуля, разве ты не помнишь?
Прабабушка Кёфью тоскливо уставилась на короткие волосы Гризельды.
- Мне так не нравится, - сказала она наконец. - Не надо было делать без моего разрешения.
Вдруг она совсем сникла:
- Одень меня, Гриззи. Я хочу домой.
- Сегодня вечером, прямо сегодня вечером, бабуля, - пообещала Гризельда. Она сунула "Терпеливую Гриззель", написанную Томасом Деккером, в руки профессору и бросилась бежать со всех ног. В кабинет сквайра ввалилась без стука совершенно запыхавшаяся Гризельда и крикнула:
- Прошу вас, сэр, прошу, фермер Лоусон дает вам тридцать фунтов за наш домик, а мы вам заплатим тридцать пять, мы вам заплатим пятьдесят...
Вот почти и вся история. Вскоре вслед за Гризельдой приехал профессор, и всё разъяснилось. А когда мистер Гринтоп поверил, что Прабабушка Кёфью действительно обладает целым состоянием в пятьдесят фунтов, и когда он услышал, как Гризельда, разом смеясь и плача, умоляет его привезти прабабушку домой, обещая всю жизнь нянчить Малыша Ричарда, когда станет больше не нужной своей бабуле - мистер Гринтоп тут же сдался и сказал:
- Ну ладно, Гризельда, я согласен, вы получите домик за тридцать пять фунтов, а пятнадцать я вложу в какое-нибудь дело и буду вам давать понемногу, когда вам понадобится.
