Роальд Дaль - Матильда
— Перестань ворочаться, — сказала ему жена после того, как он прокрутился с боку на бок целый час. — Гляди, не то к утру похудеешь, и шляпа сама с тебя свалится, — сострила она.
К утру он, конечно же, не похудел, и шляпа всё ещё была на нём. Тогда миссис Вормвуд взяла ножницы и стала состригать её с головы своего незадачливого мужа по кусочкам — сначала верхнюю часть, потом поля. В тех местах, где шляпа приклеилась к волосам — по бокам и на затылке, — ей пришлось состричь волосы под корень, поэтому, когда она закончила, на голове мистера Вормвуда образовалась круглая белая плешь, как у монаха. На лбу же, где шляпа приклеилась прямо к коже, остались подозрительные коричневые клочки, которые ничем невозможно было отмыть.
За завтраком Матильда сказала отцу:
— Папочка, по-моему, тебе лучше убрать эти кусочки со лба. Это выглядит, будто по тебе ползают насекомые. Можно подумать, что у тебя вши.
— Заткнись! — рявкнул отец. — Захлопни свой поганый рот! Ясно?
В целом Матильда осталась довольна экспериментом, хотя вряд ли стоило надеяться, что отец усвоил урок.
Привидение
После истории с суперклеем в доме Вормвудов почти неделю царило относительное спокойствие. Похоже, эксперимент дочери пошёл на пользу мистеру Вормвуду и на какое-то время отбил у него охоту хвастаться и грубо обращаться с ней.
Потом неожиданно он снова взялся за своё. Возможно, выдался плохой день и он продал слишком мало «отремонтированных» машин. Существует множество причин, из-за чего мужчина возвращается домой после работы очень раздражённым, но благоразумная жена всегда вовремя замечает признаки надвигающейся бури и оставляет мужа в покое, пока тот не остынет.
В тот вечер мистер Вормвуд пришёл из гаража мрачнее тучи, и было ясно, что под горячую руку кому-то достанется на орехи. Его жена, сразу заметив тревожные признаки, поняла, что лучше не попадаться ему на глаза. Тогда он направился прямиком в гостиную. Матильда читала в кресле в углу комнаты, целиком захваченная книгой. Мистер Вормвуд включил телевизор. Замерцал экран, звук заработал на полную мощность. Мистер Вормвуд свирепо посмотрел на дочь, но та даже не шевельнулась. Она давно уже научилась не обращать внимания на ужасные звуки, раздававшиеся из этого дурацкого ящика, и продолжала читать, чем окончательно разозлила отца. Возможно, он вышел из себя ещё и потому, что видел: девочка получает удовольствие от того, что ему недоступно.
— Ты когда-нибудь перестанешь читать? — рявкнул он на неё.
— О, привет, папочка! — Матильда отвлеклась от книги. — Хорошо прошёл день?
— Что это за муру ты читаешь? — спросил он, вырывая книгу у неё из рук.
— Это не мура, папочка. Это замечательная книжка. Она называется «Красный пони». Её написал Джон Стейнбек, американский писатель. Почему бы тебе не почитать её? Тебе понравится!
— Гадость, — заявил мистер Вормвуд. — Если её написал американец, тогда это точно стопроцентная дрянь. Другого они писать не умеют.
— Нет, папочка, это чудесная книга, честное слово. Она о том…
— И знать не хочу, о чём она, — прорычал мистер Вормвуд. — Я сыт по горло твоим чтением. Лучше бы занялась чем-нибудь полезным.
Неожиданно он стал вырывать страницы из книги и бросать их в мусорную корзину. Матильда застыла от ужаса. Отец продолжал рвать книгу. Казалось, он испытывает нечто похожее на зависть. Да как она смеет, будто бы говорил он, наслаждаться чтением, когда ему это недоступно?! Как она смеет?!
— Это библиотечная книга! — закричала Матильда. — Мне нужно вернуть её миссис Фелпс.
— Купишь другую, — сказал отец, продолжая вырывать страницы. — Тебе придётся копить карманные деньги до тех пор, пока не накопишь достаточно, чтобы купить новую книгу для своей драгоценной миссис Фелпс. — И он выбросил в корзину картонный переплёт — всё, что осталось от её книжки, — и демонстративно вышел из комнаты, нарочно оставив телевизор невыключенным.
Большинство детей на месте Матильды давно бы уже разразились слезами, но только не она. Матильда сидела очень спокойная и бледная и напряжённо думала. Похоже, она знала, что ни слёзы, ни обиды ни к чему не приведут. Как однажды сказал Наполеон, единственно разумное, что можно сделать, когда вас атакуют, это перейти в контратаку. Удивительно острый ум Матильды уже вовсю работал, изобретая более подходящее наказание для своего отвратительного родителя. Впрочем, успех плана, который уже созревал в голове Матильды, во многом зависел от того, действительно ли попугай Фреда разговаривает так хорошо, как об этом говорит сам Фред.
Фред, шестилетний приятель Матильды, жил по соседству, за углом, и целыми днями только и расхваливал своего распрекрасного говорящего попугая, которого подарил ему отец.
На следующий день, как только миссис Вормвуд уехала на своей машине на очередной розыгрыш лотереи, Матильда отправилась к Фреду на разведку. Она постучала в дверь и вежливо попросила его показать ей свою знаменитую птицу. Фред с удовольствием повёл девочку в свою комнату, где в высокой клетке сидел просто фантастический жёлто-голубой попугай.
— Вот он! — с гордостью сказал Фред. — Его зовут Чопер. Он может раскрошить даже самую прочную кокосовую скорлупу.
— Пусть он скажет что-нибудь, — попросила Матильда.
— Его нельзя заставлять, — сказал Фред. — Потерпи. Он сам заговорит, когда захочет.
Они немного послонялись по комнате, не зная, чем заняться. Неожиданно попугай произнёс:
— Привет, привет, привет!
Голос у него был совершенно человеческий.
— Вот это да! — изумилась Матильда. — А что ещё он умеет говорить?
— Мои бедные кости! — сказал попугай загробным голосом, подражая привидению. — Мои бедные кости!
— Он всегда это говорит, — объяснил Фред.
— А ещё что он говорит? — не унималась Матильда.
— Вообще-то больше ничего. Но это тоже здорово, правда?
— Это просто невероятно! — сказала девочка. — А ты не мог бы одолжить его мне всего на одну ночь?
— Нет, — ответил Фред. — Даже не проси.
— Я отдам тебе все свои карманные деньги за следующую неделю, — предложила Матильда.
Это меняло дело. Поразмыслив несколько секунд, Фред согласился:
— Договорились, если обещаешь вернуть его завтра.
Держа клетку двумя руками, Матильда, шатаясь, еле дотащила её до дома. В столовой был большой камин, и она принялась запихивать клетку в дымоход, подальше от чужих глаз. Сделать это было совсем не легко, но Матильда справилась.
— Привет, привет, привет! — крикнула птица. — Привет, привет!
— Да замолчи ты! — сказала Матильда и отправилась мыть руки.
Вечером, когда мать, отец, брат и Матильда ужинали, как обычно, в гостиной перед телевизором, из столовой донёсся чей-то громкий и отчётливый голос:
— Привет, привет, привет!
— Гарри! — побледнела миссис Вормвуд. — В доме кто-то есть, я слышала голос.
— Я тоже, — сказал Майкл.
Матильда вскочила с кресла и выключила телевизор.
— Тс-с! — сказала она. — Слушайте!
Все перестали есть и, замерев, прислушались.
— Привет, привет, привет! — снова раздался тот же голос.
— Опять он! — крикнул брат.
— Это воры, — прошипела мать. — Они в гостиной!
— Думаю, ты права, — сказал отец, не двигаясь с места.
— Так хватай же их, Гарри! — снова прошипела миссис Вормвуд. — Давай! Хватай их за шиворот на месте преступления.
Но отец даже не шелохнулся. Судя по всему, он совсем не торопился стать героем. Лицо его было серого цвета.
— Разберись с ними! — не унималась жена. — Они пришли за нашим серебром!
Муж нервно вытер губы салфеткой.
— Почему бы нам всем вместе не посмотреть, что там происходит? — предложил он.
— Тогда пошли, — сказал Майкл.
— Они точно в столовой, — прошептала Матильда. — Я просто уверена в этом.
Мать вытащила из камина кочергу, отец схватил стоявшую в углу клюшку для гольфа, Майкл взял настольную лампу, выдернув вилку из розетки, а Матильда — нож, лежавший рядом с её тарелкой. Вооружившись, все четверо, крадучись, направились в гостиную, причём мистер Вормвуд держался позади всех.
— Привет, привет, привет! — повторил голос в очередной раз.
— Вперёд! — закричала Матильда и ворвалась в комнату, размахивая ножом. — Бей их! — вопила она.
За ней, размахивая своим оружием, в столовую вбежали остальные, потом, оглядевшись, остановились — в комнате никого не было.
— Здесь никого нет, — с видимым облегчением произнёс отец.
— Но я же слышала его, Гарри! — взвизгнула мать, всё ещё дрожа. — Я отчётливо слышала чей-то голос. И ты тоже слышал!
