Бенедикт Сарнов - Юра Красиков творит чудеса
- Садись на место, Красиков, и не болтай пустяков. Ты отлично знаешь, что урок уже приближается к концу! - ответил физик вполне благодушным тоном.
Но Юра на этом не успокоился.
- Почему к концу? - изобразил он на лице самое искреннее изумление. Ровно полдевятого...
Сорок пар глаз устремились на классные часы. (Прекрасные электрические часы в каждом классе были предметом особой гордости администрации сорок четвертой школы.) Часы действительно показывали половину девятого.
- Я был о тебе лучшего мнения, Красиков, - сокрушенно заметил Матвей Матвеевич. - Остроумный человек может придумать не менее ста пятидесяти разнообразнейших причин своего опоздания на урок. Только самые неизобретательные и тупые дети ссылаются в таких случаях на отставшие часы.
- Но часы вовсе не отстают, - сказал Юра. - Внизу тоже полдевятого!
- И у меня полдевятого!
- И на моих!
- И у меня! - закричали обладатели собственных часов.
Матвей Матвеевич пожал плечами и, всем своим видом показывая, что он готов считаться с общественным мнением, даже если оно отстаивает заведомую ерунду, вынул из жилетного кармана золотые мозеровские часы на цепочке.
- Действительно, - озадаченно сказал он после небольшой паузы. - И на моих почему-то половина девятого... Ну что ж, поскольку мои часы не имеют обыкновения отставать, а кроме того, поскольку трудно допустить, чтобы самые разные часы вдруг отстали ровно на одно и то же время, остается предположить, что тетя Паша по какому-то недоразумению дала звонок раньше времени. Но даже если мы, к большому огорчению Красикова, начали урок на несколько минут раньше, чем нам полагалось, все лишние минуты уже ушли на выяснение этого печального обстоятельства. Посему будем считать инцидент исчерпанным и вернемся к нашим баранам. Ты можешь сесть, Красиков...
Юра сел на свое место. Расстегнул портфель, достал учебники. Он был рад, что все обошлось, но, с другой стороны, ему вовсе не улыбалась перспектива томиться на уроке физики еще целых 45 минут, в то время как на самом деле пол-урока уже прошло.
Взглянув на стенные часы, Юра беззвучно пошептал что-то себе под нос.
И В ТОТ МИГ ВСЕ ЧАСЫ 44-й ШКОЛЫ, ВКЛЮЧАЯ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ МОЗЕР МАТВЕЯ МАТВЕЕВИЧА, СТАЛИ СНОВА ПОКАЗЫВАТЬ БЕЗ 10 МИНУТ ДЕВЯТЬ.
Никто в классе этой манипуляции не заметил, потому что Матвей Матвеевич уже продолжал урок, а урок, надо сказать, был не совсем обычный и вопреки Юриным ожиданиям даже интересный.
Матвей Матвеевич демонстрировал классу знаменитый опыт Отто Герике.
- Итак, берем две полусферы, - говорил он, показывая два пустых металлических полушария, - и соединяем их. Вот так! Перед нами шар, полый внутри. Как видите, разъединить эти две полусферы не составляет никакого труда. Это может проделать каждый из вас... Пожалуйста! Прошу!.. А теперь мы выкачаем из шара воздух. Ну попробуйте теперь разъединить эти два полушария, - сказал физик. - Кто у вас самый сильный?
В каждое полушарие было впаяно кольцо, к каждому кольцу была привязана довольно толстая, прочная веревка.
Два самых сильных парня в классе долго пыхтели, тянули полушария каждый к себе, но у них ничего не получалось. Физик предлагал тянуть впятером, вшестером. Опыт превратился в веселую возню, напоминающую перетягивание каната.
Когда все попытки разъединить полушария кончились крахом, Матвей Матвеевич утешил запыхавшихся силачей:
- Ничего, друзья, не расстраивайтесь! Эта задача не под силу не только вам. Когда в 1654 году в городе Магдебурге Отто Герике впервые проделал свой знаменитый опыт, полусферы, из которых он предварительно выкачал воздух, не смогли разорвать восемь пар лошадей!.. Теперь вы поняли, какова сила атмосферного давления?.. Кто это там не понял? Ну, конечно! Красиков не понял! Пожалуйста, Красиков. Что ты хочешь спросить?
- Нет, я ничего я все понял, Матвей Матвеевич! Я хотел с просить: можно, я попробую?
- Красиков опять в своем амплуа! - иронически сказал физик. - Он не верит мне! Он не верит замечательному ученому XVII века Отто Герике! Он не верит своим товарищам! - Физик сделал выразительный жест в сторону пыхтящих силачей. - Он не вериг даже своим глазам! Ну что ж, Красиков, убедись на собственном опыте!
Силачи, презрительно ухмыляясь, с шуточками и издевками отдали шар Юре.
Юра взялся за кольца, и - раз!..
В МЕРТВОЙ ТИШИНЕ РАЗДАЛСЯ ЛЕГКИЙ ХЛОПОК, КАК БУДТО ПРОБКА ВЫЛЕТЕЛА ИЗ ЗАКУПОРЕННОЙ БУТЫЛКИ ШАМПАНСКОГО.
Юра легко-легко, с подчеркнутой небрежностью, как фокусник - ап! развел руки в стороны. В каждой его руке было по металлическому полушарию.
Бледный физик вошел в учительскую, ни слова не говоря, сел в углу, вынул свои великолепные мозеровские часы и сосредоточенно начал считать у себя пульс.
- Матвей Матвеевич, голубчик! Что с вами? Вам плохо! - испуганно спросила Евгения Ивановна.
- Нет, ничего... Дело в том, что Красиков...
- Как! Опять Красиков? Неужели он посмел явиться на ваш урок в этих ужасных брюках?
Какие брюки? - слабым голосом спросил физик. - При чем тут брюки? Только что на моем уроке Красиков нарушил закон Ньютона...
- Я так и знала, - сказала старенькая преподавательница пения. - Я все время твержу, что этого мальчика следует показать невропатологу.
Как только прозвенел звонок и потрясенный физик вышел из класса, самый грозный из классных силачей, здоровенный верзила-второгодник по фамилии Поперечный, мрачно потребовал у Юры Красикова объяснений:
- Так что ж, Красиков, ты, значит, теперь сильнее меня? А?..
И по привычке он уже совсем было собрался слегка смазать Красикова по лицу.
Но тут произошло нечто уж вовсе не понятное.
Не успев даже прикоснуться к Юриной физиономии, Поперечный внезапно отлетел в сторону и, потеряв равновесие, упал.
Мгновенно образовался круг болельщиков, предвкушающих веселую потеху. Акции Красикова, никогда особенно высоко не котировавшиеся на этой бирже, вдруг резко пошли в гору.
Поперечный, не пытаясь даже осознать причину своего внезапного падения, тяжело поднялся и медленно пошел на Юру, всем своим видом выражая презрение и полную уверенность, что от тщедушного противника сейчас останется мокрое место.
Девочки завизжали.
Поперечный схватил Юру за воротник рубашки. Рубашка затрещала, брызнули пуговицы.
И вдруг - опять никто не понял, как это произошло, - толкаемый какой-то непреодолимой силой, верзила Поперечный отлетел от худенького, хрупкого Юры и тяжело рухнул на учительский стол. Стол опрокинулся. Лежавшие на нем физические приборы, ручка, чернильница, забытый физиком классный журнал и прочая школьная утварь разлетелись в стороны.
Залитый чернилами Поперечный беспомощно барахтался на полу, пытаясь встать, но, толкаемый все той же непонятной и непреодолимой силой, против своей воли скользил все дальше и дальше, пока не оказался окончательно притиснутым к противоположной стене класса.
- Джиу-джитсу! - сказал кто-то из болельщиков, пытаясь найти более или менее правдоподобное объяснение случившемуся.
- При чем тут джиу-джитсу? Обыкновенный гипноз! - авторитетно разъяснил любимец учителей, эрудит и отличник Сашуня Парфенов, которого ребята звали "Паршуня", не столько имея в виду его моральный или физический облик, сколько просто так, по созвучию.
- Ах, так? Гипноз? - азартно сказал Юра. - Давай, Паршуня, на тебе попробую! Узнаешь, какой это гипноз!
Пробовать на себе, гипноз это или не гипноз, Сашуня не захотел и быстро юркнул за спины других болельщиков.
Больше скептиков не нашлось.
Таким образом, весь 6-й "В" поневоле вынужден был признать Юру Красикова самым сильным человеком в классе.
А в учительской происходило нечто вроде стихийно возникшего педсовета. В повестке дня стоял один вопрос: как быть дальше с Юрой Красиковым?
- Я думаю, товарищи, что вы все неправы! - взволнованно говорила самая молоденькая из всех учителей Анна Петровна.
Анна Петровна недавно окончила институт. Но от всех остальных учителей она отличалась не только молодостью. На каждой из ее коллег лежала тяжелая печать учительской профессии. В каждой из них за версту можно было узнать педагога. А про Анну Петровну ничего такого не скажешь. Обыкновенная московская девушка. Очень хорошенькая. Модная прическа: начес, челка.
- Нельзя действовать одними взысканиями! - убежденно восклицала Анна Петровна. - Это его только ожесточит и оттолкнет от нас!
- А как же еще прикажете действовать? Они другого языка не понимают! сказала пожилая математичка Олимпиада Васильевна, неодобрительно косясь на девушку.
- Великолепно понимают! - горячилась Анна Петровна. - Вспомните Макаренко! Если Красиков почувствует, что мы в него верим, он сразу изменится! Поручите ему какое-нибудь важное, ответственное мероприятие, и вы увидите!
- Ну хорошо, - задумчиво сказала Евгения Ивановна. - Попробуем воздействовать на Красикова.
