Евгений Носов - Темная вода
А между тем встречный трактор, тот самый "К-700", напоминающий некое доисторическое животное, которому все нипочем, легко бежал по островерхим колчам и устрашающим промоинам, споро мелькая толстенными рубчатыми колесами. Вынесенный далеко вперед тупой лобастый урыльник с низко расставленными бельмами рифленых фар надменно плыл над дорожными препятствиями, и я вспомнил, что именно такой подслеповатый и бесчувственный ко всему, что встречается на его пути, мастодонтище когда-то наехал и раздавил Ульяниного мужика.
- Давай у него спросим, - предложил Олега.
Куприяныч, предусмотрительно отвернув в сторону, остановил машину, и Олега выскочил и замахал над головой перекрещенными руками.
Трактор черно выхрюкнул из торчащей кверху трубы, качнулся рылом и тоже остановился, утробно урча разгоряченными, разящими соляром внутренностями. На полутораэтажной высоте распахнулась оранжевая дверца, в проем высунулся тракторист, молодой, со спутанной копной модно немытых битловских волос, и весело, общительно выкрикнул, промелькивая крепкими зубами:
- Закурить есть?
Олега извлек из заднего кармана трико обмятую пачку "Опала" и вложил ее во встречно протянутую руку.
- Я возьму еще парочку? - спросил парень, закурив и жадно, во весь дых, втянув в себя первую, голодную затяжку.
- Бери, бери...
- Ну вот выручил... А то весь искурился. Щас мотнусь до магазина, куплю.., А ты небось с Олыпан едешь?
- Ага, на открытии были, - кивнул Олега, закуривая за компанию.
- Ну и как?
- По нулям, - кисло признался Олега.
- Что так? А я позавчера прямо с крыльца крякуху саданул! - довольно засмеялся парень. - В огород упала. Думал, утка, нет - селезень, голова зеленая. Гуманитарный доппаек кила на два! - еще пуще смеялся он, и Олеге стали видны его крепкие, в острых молодых буграх коренные зубы. - Баба тут же зажарила под стопарь. А у тебя, значит, ничего?
Олега подернул плечами: дескать, что поделаешь, не судьба.
- А я жду, когда пролетная пойдет, - сказал парень, выковыривая слезины, запавшие в уголки все еще смеющихся глаз. - Вот это охота! Северная утка дура. Непуганая, людей не боится. Камень из кустов бросишь, а она не шарахается, как наша, думает, что рыба всплеснулась... Приезжай, если хочешь. Тебя как зовут?
- Олег.
- А я - Славка. Так приезжай, а?
- Сюда ж путевку надо, - не согласился Олега. - В населенных пунктах стрелять не положено.
- Ну, это вам, городским, не положено. А я тут живу, пруд под самыми окнами - какие еще путевки? Я здесь хозяин, понял? Ну какая, скажи, путевка: сижу, чай пью, вот тебе сели, можно сказать, в тридцати шагах от моего самовара... Когда тут путевку выписывать? Хватаю ружье, выскакиваю как есть в майке: бах-бабах! Пара есть! Да я и без ружья обойдусь... На перемет, понял?
- Но ведь это запрещено?
- Да ладно тебе! - укоризненно тряхнул кудрями тракторист. - Запрещено, не положено... Ты, часом, сам не легаш ли?
- Да пошел ты! - обиделся Олега.
- Ну тогда слушай, как я делаю, может, пригодится... Ставишь перемет, но только не со дна, как на рыбу, а поверху, на поплавках. Можно на пробках, а можно на пенопласте. На пробках, я считаю, лучше: пенопласт больно белый, не всякая утка подойдет, а пробка в самый раз, на деревяшку похожа, вроде как природная, понял? Остальное - крючки, поводки - все так же, как на рыбу. Нажива - все сгодится: лягушата, дохлая рыбеха, червяки, плавленый сырок, ну, в общем, сам пробуй. Можно даже куриные кишки... Я один раз на арбузную корку заловил! Утка все пробует, а потом, что не понравится, выплевывает, понял? А дальше так... Всю эту снасть завозишь на лодке в камыши, но не в самую гущу, а в прогалки между ними. Это обязательно! Не на чистое, а в камыши, понял? Щас скажу почему. Когда утка заглотает, то больно шумит, крыльями хлопает. А в камышах не видно. Мало ли кто хлопает. Может, местные гуси купаются... Парень снова рассмеялся и довольно оглядел Олегу. - Усек?
- Ну-а если гусь попадется?
- Не-е! Гусь такую наживу не тронет. Брезгует! Он чистоплюй, одной травкой питается.
Тракторист снова закурил и, не закрывая дверцы, откинулся на сиденье.
- А ты чего порожняком? - спросил Олега, оглядывая мерно гудящую, подрагивающую махину "Кировца".
- Да говорю ж тебе - за куревом еду! А прицеп в поле оставил. Пока солому накидают, я успею смотаться.
Из машины коротко посигналили: мол, хватит трепаться, - и Олега наконец спросил, что хотел:
- Слушай, друг, ты не знаешь, где тут бабка Уля живет?
- Зачем тебе?.
- Да так... Нужно...
- Бутылку мозгобойчика, что ли? - хохотнул Славка.
- Ну, допустим... - дипломатничал Олега.
- Бабка Уля... Бабка Уля... - Славка напрягся лицом, вспоминая. Сухорукая такая? Правая рука плетью висит?
- Нет... Руки у нее целы. Слепая она. Темная вода у нее.
- Ну, тогда не знаю... А зачем тебе именно бабка Уля? Ты поезжай на ту сторону, спроси Кукариху, она все сделает. У тебя есть ручка - я записку напишу? А то поехали со мной, мы туда-сюда - в один момент...
- Да нет... Мне бабка Уля нужна.
- Сказал - не знаю!
- Ну как же... Ты сам-то на этой стороне живешь?
- На этой. И что?
- И она на этой.
- Наша сторона большая. Всех бабок разве упомнишь? Если бы ты про девку спросил, - Славка захохотал, смачно шлепнув себя по коленкам, - это пожалуйста! Всех от края до края пересчитаю, какие еще остались. А бабки потайной народ. У них своя жисть, отжитая. В клуб они в Нижние Чапыги не ходят, на танцы не бегают. По своим норкам сидят. Где их увидишь? Разве когда вперед ногами через всю деревню пронесут... Ну ладно, покатил я. Салют!
- Он газанул на холостых оборотах, и трактор готовно выстрелил из трубы несколько черных бубликов - в знак прощального привета.
- Погоди! - спохватился Олега.
- Чего тебе? - еще раз высунулся Славка.
- Хотел узнать: низом по улице проехать можно?
- Не-е! - Славка помотал головой. - Нынче там нет сквозной дороги. Водой подлило. Были ярузки, а теперь - затоны. Так что улицу на куски порезало. Разнобоем живем, по нескольку дворов. Как лумумбы на островах! - захохотал он.
- Зачем тогда пруд, если так? - не понял Олега.
- А леший его знает! Так просто! Его уже два раза сливали. Один председатель напустит, приедет другой - сольет... Третий опять плотину починяет... Бабы гундят: раньше они в магазин через луг бегали, а теперь надо кругом закренделивать... Лично мне вода не мешает, даже весело. Окунуться с работы, бредешок поставить... У меня лодка резиновая. Всегда надутой держу. Надо в магазин, баба моя раз-два - и тама! Лень двигает прогрессом! - снова зубасто зареготал Славка. - Тебе-то зачем низом?
- Отсюда домов не видать, - пояснил Олега. - Говорят, у бабки Ули хата под соломой. Не знаешь?
- Да есть тут одна или две... Это на том краю, - неопределенно кивнул Славка. - Третий затон проедешь - там и смотри... Из "газика" опять подудели протяжно и сердито.
- Ну давай, по коням! - крикнул Славка улыбчиво. - Бывай! Приедешь - мой дом белый, с мансардой, из силикатного кирпича. С дороги видно. Зарубил?
Он захлопнул дверцу, и трактор сразу же ходко заворочал огромными рубчатыми колесами, давя и сокрушая горные хребты оцепеневшей грязи.
Миновав, как велено, третий затон, мы остановились перед давно не езженным, затравенелым свертком, по которому, однако, недавно проехала какая-то машина. Две полоски придавленной травы убегали вниз вдоль остатков жердяной изгороди и скрывались в темной прутяной чащобе вишенника и бузины. На выгоревшей за лето пустошке двое пацанов распаляли костерок, нехотя куривший хилым дымком. Завидев машину, оба приподнялись, замерли столбиками, будто испуганные суслики.
- Эй, ребятки! - окликнул Олега, не отходя от машины. - Подойди кто сюда!
Ребятишки продолжали настороженно стоять: меньшенький - с коробком спичек в руке, болыпенький - с пучком изломанных былинок.
- Не бойтесь! Спросить надо!
Большенький суслик принялся затаптывать костерок, а меньшенький, спрятав в карман спички, несмело подошел к Олеге.
- Слушай, дружок, посмотри в машину, - попросил Олега, отворив дверцу со стороны Ульяны. - Не знаешь ли эту бабулю?
Парнишка, вытянув тонкую шею, уставился в сумеречную глубь "газика".
- И как? Узнаёшь? - допытывался Олега. - Видел такую?
- Не-к... Не видел... - наконец сознался паренек.
- Да ты посмотри, посмотри получше! Ее бабой Улей зовут. Она тут где-то живет. Не соседка ли ваша?
- Не-к... Не видел... - повторил мальчик. - Я не здешний.
- А какой же ты?
- Я в городе живу.
- Ну-ка, милай, подойди ко мне, - попросила Ульяна. - Подойди, подойди к бабке.
Мальчонка, смущенно млея, приблизился. Ульяна, неуверенно протянув руку, сперва коснулась его лица, затем переложила ладонь на голову и огладила волосы.
- Ах ты мой хороший! Голубеночек ты мой любый! - Она охватила его тонкое тельце, обтянутое белой футболкой с какими-то латинскими письменами. - Какой же ты не здешний? А я вот чую - нашенский ты! Дымком пахнешь!
