Борис Житков - Что я видел (сборник)
И все стали смотреть на берег. Мы с бабушкой тоже стали смотреть.
Все кричали:
— Невод! Невод!
А там на реке была большая лодка, красная, и я думал, что эта лодка — невод, и сказал:
— Какой красный невод!
И все стали смеяться.
Бабушка мне сказала, что невод — это не лодка, а сетка. Она большая. Её кидают в реку, а потом тянут к берегу и сгребают рыбу. Я хотел посмотреть, как сгребают, но мы уже проехали. Я только видел, что там, на берегу, много людей.
Бабушка сказала, что это ничего, что мы проехали. В Киеве есть невод ещё лучше, и мы с бабушкой пойдём смотреть, и я увижу, какие рыбы всякие бывают в реке. И есть рыба щука. Она может так укусить, что даже может палец откусить. И она маленьких уток, совсем маленьких, которые ещё утята, тоже хватает. И съедает. И всяких рыб тоже глотает. Только раков не может глотать. И что мы пойдём смотреть на невод и что мне покажут щуку.
Мы с бабушкой обедали, и я ел куриную ножку.
Один дядя посмотрел в окно и сказал очень громко:
— Ого-го-г-о-го! Уже Киев видно!
А я не хотел есть, а хотел, чтоб посмотреть Киев. Бабушка сказала, что ещё далеко. А я всё равно не стал есть.
Бабушка вытерла мне руки, и я побежал на палубу смотреть.
Я хотел смотреть, а смотреть не мог. Все хотели смотреть — стали и загородили.
А один матрос увидал, что я хочу смотреть, и сказал:
— А ну, давай пойдём.
И мы как пошли, и прямо на лестницу к капитану. Только не к капитану, а где вёдра стояли.
Там вёдра деревянные стояли. Матрос сказал — они чтоб помогать пожар заливать.
Он сказал мне:
— Держись за вёдра.
А у них ручки из верёвки. Они толстые. Они прямо как железные. Я за эту верёвку стал держаться. А матрос говорит:
— Гляди, вон Киев!
А там всё деревья и немного домов. А потом стало много домов видно. И пароходов всяких много. И лодок очень много. Наш пароход как загудел в гудок, так ведро стало прыгать.
А потом я услышал, что бабушка кричит:
— Алёша! Алёша! Куда ты делся?
А я не делся, я наверху. Я сначала не кричал, а потом крикнул:
— А я тут!
Бабушка всё смотрела, где я. А я наверху.
Я ещё закричал:
— А я тут! А я тут!
И все стали смотреть на меня и смеяться. Бабушка тоже посмотрела.
Бабушка закричала:
— Ну, держись крепче!
Это потому, что загородки не было.
А у меня зато вёдра были. Они в ряд стояли. Там длинная-длинная скамеечка. И в ней дырки большие. А в эти дырки вёдра поставлены. Они ни за что не упадут.
Бабушка ко мне пришла и стала рукой ведро толкать. Думала, оно упадёт. А оно не упало.
Бабушка сказала, что она боялась, что я упаду.
А я сказал:
— Ха-ха-ха! Это дядя-матрос меня сюда привёл, чтоб я Киев посмотрел.
Я очень хотел увидать бабушкин дом, где мы будем жить.
А бабушка сказала, что его всё равно не видно и чтоб идти мишку прятать и вещи все, и мы пошли в каюту.
А потом пришёл этот матрос и сказал, чтоб мы его ждали. Потому что он придёт и наши вещи вынесет. А что сейчас пристань будет и ему надо идти помогать пароход привязывать.
Потом пароход толкнуло.
Бабушка сказала:
— Ну, приехали.
И все стали топать, все стали выходить, а мы не стали.
Бабушка сказала:
— Не вертись, успеем. Придёт матрос и возьмёт вещи.
А никто не приходил. И матрос не приходил.
Бабушка пошла посмотреть: может быть, он не может прийти, и велела, чтоб я сидел в каюте. Вдруг матрос пришёл.
Он очень скоро схватил наши вещи и всё говорил:
— Пошли, Алёшка, пошли. Я извозчика нашёл.
Мы опять на извозчике поехали.
Мы тихо поехали, потому что вверх. А потом опять скоро, и там улицы и трамваи, только не как в Москве. В Москве они побольше.
И вдруг бабушка закричала:
— Стойте!
И потом сказала:
— Ну, дома.
Дом у бабушки
Я стал смотреть, какой дом. А он очень большой. И вдруг пришёл дядя и стал наши чемоданы забирать. А это дядя-дворник. И он говорит:
— Ну як, Марья Васильевна? Ну як там?
А я не знал, что это «як», а потом узнал. Мы с бабушкой пошли в дверь. А там лестница. Я бабушке говорил, чтоб скорей идти, где она живёт.
Бабушка сказала, что мы сначала пойдём за кошкой. Бабушка свою кошку отдала одной тёте. Чтоб она её кормила. А то бабушка уехала, и кошка одна осталась. Мы пошли по лестнице. Немножко прошли, и бабушка говорит:
— А хочешь, мы наверх поднимемся без всякой лестницы?
А я закричал:
— Я знаю, это лифт! И там дядя-лифтёр с пуговками.
Бабушка сказала:
— А вот и нет лифтёра. Сами поедем.
Мы подошли к дверке. И около дверки были кнопочки, как для звонка. Бабушка надавила одну кнопочку, и за дверью загудело. А потом что-то щёлкнуло. Бабушка открыла дверь. А там уж лифт стоит. Только совсем маленький. Как будто шкафик. Мы туда вошли. Бабушка закрыла все двери и нажала кнопочку, как будто она не бабушка, а лифтёр. Я думал, ничего не выйдет. А мы поехали. Я обрадовался и стал хлопать в ладоши и кричать:
— Ай, бабушка! Ай, бабушка!
А бабушка нарочно завезла меня на самый верх, а потом немножко вниз. Лифт остановился, мы открыли дверь и вышли на лестницу и снова двери закрыли. Потом бабушка нажала кнопку около двери, и лифт сам пошёл вниз. В лифте никого не было. Мы с бабушкой позвонили в квартиру, и отворила девочка.
Она закричала:
— Ах, вы приехали! А это, наверное, Алёша.
И сказала, что она сейчас принесёт бабушкину кошку Пуму. Пума очень обрадовалась и стала мордочкой тыкать бабушку в ноги и мурлыкать. Я думал, что она запачканная. А это она не запачканная, это шерсть у неё разными кусками, всякими — чёрными и жёлтыми. Очень смешная. Потом девочка бабушке ключ дала, и мы пошли в другую дверь.
Бабушка говорит:
— Вот тут я живу. Вот посмотри.
А ничего не было видно. Потому что всё было газетами закрыто. Бабушка сказала, чтоб я ушёл — сейчас будет пыль. А я всё равно не ушёл. И мы с бабушкой стали газеты снимать. А я снял газеты и увидел, что это плита. И бабушка сняла газеты. А там за газетами — полка. Это на стене полка, даже две полки. Только они газетами были завешены. А на полках — разные кастрюлечки, и все блестят. И чайнички и кувшинчики. И ещё сковородки и потом мельница, которая для кофе.
КАК Я ПЛИТКИ БОЯЛСЯКошка вскочила на плиту и стала всё нюхать. А там, на плите, была чёрная коробочка, круглая, большая. Только сверху она очень смешная. У ней сверху не крышка, а каменный кружок. А в кружке канавка. Канавка идёт кругом по всей крышке. А сбоку из этой коробочки торчат две медные палочки. А сама коробочка железная. Кошка стала коробочку нюхать.
А я закричал:
— Почему?
Бабушка сказала:
— Опять почему?
А я сказал:
— Коробочка. Почему коробочка?
А потом сказал:
— Бабушка, какая это коробочка?
Бабушка говорит:
— Ага! Вот сейчас увидишь, что будет.
Принесла белый шнурок. У него две белые трубочки на одном конце, а на другом — два гвоздика. Бабушка трубочки надела на коробочку, прямо на палочки, которые из неё торчат. Потом схватила шнурок за другой конец, где у него медные гвоздики, и засунула в стенку. А в стенке были две дырочки.
Я не знал, что будет, и ушёл от плиты и сел на лавку.
Бабушка говорит:
— Ты не бойся, чего ты убежал!
А я скорей стал ногами на лавку и сказал, что я не боюсь, а это чтобы лучше было видно. А там коробочка вся сверху засветилась, и в канавках, на крышке, стало красно, как уголья. Я стоял и смотрел, а подходить не хотел. Бабушка засмеялась и говорит:
— Это электрическая плитка. На ней можно чай варить, яичницу жарить, молоко кипятить. Иди, — говорит, — посмотри, какой жар.
Бабушка стала над плиткой рукой водить.
Я пошёл смотреть, какой жар. А это в канавках проволочки. И они все стали красные от жару. Бабушка сказала, что это электричество идёт и греет. И я тоже руку держал над плиткой. И от неё тепло, как от огня. Кошка легла около плитки и не боялась.
ГАЗВдруг в дверь позвонили, и пришла девочка, которая бабушке кошку давала.
Бабушка сказала:
— Ты что, Клавдя?
А Клавдя говорит:
— Я пришла вам помогать.
Бабушка говорит:
— Поставь воду на газ.
Я хотел сказать «почему» и не сказал. И смотрел. А Клавдя подошла к плите, повернула краник и потом в плиту спичкой, прямо сверху. И вдруг в плите как пыхнуло: «Пых!» И даже немножко выстрелило. И там, в плите, загорелся синий огонь. Очень синий. Клавдя поставила сверху большую кастрюлю. Прямо как ведро. Это чтоб воду кипятить.
